— Отстань. Мне нравится.

— Нравится! Да ты в нем на крысу канцелярскую похож, а не на жениха! Совсем одеваться не умеешь.

— Да где уж мне, темному? — съязвил Ивар, окинув взглядом разодетого в пух и прах по последней моде волынщика.

Тот довольно ухмыльнулся и, оглянувшись на толпу, торопливо зашептал:

— Прибыли! Воротник поправь, видишь, народ расступается? Иди… Встречай свою нареченную! Совет вам, как говорится, да любовь.

— Хватит ехидничать! — проскрипел лорд, торопливо одергивая камзол. — А то я тебя тоже женю.

— Молчу, молчу! — Томас фыркнул и исчез за спинами гостей.

Ивар сделал шаг вперед.

Весело гомонящий народ расступился, давая дорогу семейству Максвеллов во главе с лэрдом Вильямом. Зазвонили колокола. Нэрис непроизвольно поежилась. Ну, вот оно. Сейчас они подъедут к крыльцу, отец спешится, подаст ей руку. Ах, господи, папе надо меньше есть! Совсем из-за его спины ничего не видно!

— Мама, — шепнула девушка, — ну что?

— Не волнуйся, дорогая, — понимающе улыбнулась леди Максвелл, всматриваясь в толпу у крыльца. — Кажется, все не так плохо. Главное, не подавай виду, даже если он тебе все-таки поначалу не приглянется! Скажу честно, твой отец меня тоже не поразил, когда я увидела его в первый раз!

— У вас хоть было время познакомиться, — пробормотала девушка.

— Что, милая?..

— Да это я так. Ничего, все в порядке, мама, — быстро сказала Нэрис, опуская голову.

Лошади остановились. Звон колоколов оглушал. Краем глаза Нэрис заметила, как отец спрыгнул с седла, освободив обзор, но сейчас поднять глаза и посмотреть на того, кого ей уготовила судьба, у девушки не хватило духу. «Успею, — подумала она, протянув руку и опершись на плечо лэрда Вильяма. — У меня еще вся жизнь впереди. Слава богу, я ни в кого влюбиться не успела! Было бы… чертовски обидно!»

— Я возьму твой плащ, дочка, — раздался над ухом отцовский бас.

Нэрис вздрогнула и оторвалась от своих раздумий. Плащ. А под плащом… Ох, Господи, будь милосерден, лиши дорогую маменьку зрения или, уж на худой конец, дара речи! Хотя бы на пять минут! Потому что, когда она это увидит…

— Позвольте, лэрд, я сам, — раздался другой мужской голос, и чья-то рука в перчатке легонько коснулась ее локтя.

Она вскинула глаза.

Ивар внутренне вздохнул с облегчением. Стоящая перед ним невысокая хрупкая девушка уж никак не походила на то, что он успел себе нафантазировать. Да, не ослепительная красавица, бледненькая (ну это естественно, когда выходишь замуж, да еще и за совершенно незнакомого человека!), но… пожалуй, хорошенькая. Жемчуг в волосах, серо-зеленые глаза глядят настороженно. Боится. Ивар ободряюще улыбнулся и неожиданно для себя заговорщицки подмигнул своей невесте. Она вздернула брови и неуверенно улыбнулась в ответ. Ну вот. Уже лучше. Когда улыбается, так и вовсе очаровательная. «Везучий ты, мерзавец!» — подумал он про себя и протянул руку:

— Позвольте ваш плащ, леди?

— Плащ? Ах да… — Нэрис глубоко вздохнула и решительно потянула ленту у воротника. Будь что будет!

«Ах…» — сдавленно раздалось сзади. По людской толпе пробежала волна. Ивар перебросил плащ через руку и подставил невесте локоть:

— Прошу вас. Не стоит, наверное, заставлять всех ждать? — Он улыбнулся и посмотрел в сторону открывающихся дверей церкви. Девушка быстро кивнула, взяла его под руку и решительно двинулась по ступеням вверх. Ивар удивленно хмыкнул — какая резвость! Хочет покончить со всем поскорее? Ему на мгновение стало совестно. Малышка и вправду была славная. Может, все-таки стоило сначала поинтересоваться ее мнением? Или, чего доброго, у нее уже есть сердечный друг? — Мне, вероятно, стоило спросить вашего… — начал было он, сам не зная зачем, но девушка только стиснула сильнее его локоть и прибавила шаг. — Леди, я в самом деле думаю, что если вы этого не желаете…

— Сир, — тихо сказала она, не поворачивая головы, — я вас умоляю… пожалуйста… женитесь уже на мне быстрее!

— Что? — опешил он. «Вот тебе и «нежный цветок»!»

— Вы знакомы с моей матерью? — вместо ответа спросила она.

— Не имел пока удовольствия. Но… если это та леди, что сейчас пытается взбежать следом за нами с перекошенным лицом…

— Именно, — фыркнула она и посмотрела ему в глаза. — Сир, я вам не нравлюсь?

— Нравитесь, — не раздумывая, ответил он и добавил вполголоса: — Но убей меня бог, если я что-то понимаю!

— Платье! — трагическим шепотом сказала она.

— Красивое платье… При чем тут ваша мать?!

— Я вам после объясню, — пообещала она.

Ивар недоуменно моргнул и, подумав, пожал плечами.

Свадебная процессия торжественно вступила под своды храма. Зазвучал орган вперемежку с колокольным звоном. Было громко, но, по крайней мере, это хотя бы частично заглушило причитания обманутой в лучших чувствах леди Максвелл и ропот толпы на площади. Нэрис перевела дух и замедлила шаг. Ну, кажется, самое страшное позади! Разве что… «Поздравляю тебя, дорогая, — сама себе сказала она, — ты только что наплевала на традиции, едва не довела до обморока родную матушку и выставила себя полной дурой перед будущим мужем! Который… который, кажется, мне тоже понравился…»

Глава 2

Пир был в самом разгаре. Одна за другой поднимались серебряные чаши с вином, звучали поздравления и пожелания семейного благополучия, подносились свадебные подарки. Гости пили и ели, принесенные из дому платки уже лопались от угощения, которое предстояло взять с собой [В Средние века на свадебных пирах гости, как правило, съедали только те блюда, которые нельзя было унести с собой. Хозяева свадьбы зачастую предусмотрительно ставили на стол сырую говядину кусками, которую гости потом забирали домой.], а столы все равно ломились от всевозможных яств. Лэрд Вильям, уже основательно захмелевший, подсев к новоиспеченному зятю, что-то вдохновенно рассказывал. Ивар кивал и улыбался. Сидящий тут же его величество Кеннет Мак-Альпин изучал взглядом гостей. «Весь Лоуленд собрался, — думал он. — Ты погляди, распри распрями, а на дармовщинку, как воронье, со всей Шотландии слетелись! Опять же и королю почтение засвидетельствовать. Дагласы, Бойды… Гамильтоны… Да тут и Гектор Гордон, глава клана Гордонов, собственной персоной! Сидит, с Морганом Гамильтоном любезничает. Кто бы мог подумать, что они на дух друг друга не переносят? С другой стороны, оба еще из ума не выжили, чтобы в моем присутствии отношения выяснять! — Его величество чуть повернул голову и внутренне усмехнулся: — Ну, разумеется, без лордов Нагорья тоже не обошлось. И Мак-Грегоры здесь, и Шон Кэмпбелл… Нокс Маккензи — ну, он скорее мой гость! Мак-Дональд не явился, это понятно. Монаршего гнева опасается. Как только лэрду Максвеллу удалось их всех здесь собрать? И… ему ли эта идея пришла в голову? Я бы скорее предположил, что благородные лорды сами напросились, наступив на горло собственной спеси. Не будь тут меня, они бы, вероятно, и знать не знали какого-то там торговца с побережья! Хотя… — пытливый взгляд государя переместился на левую сторону стола, где сидели гости лэрда Вильяма, — хотя, если за твоей спиной стоят норманны, ты по определению не «какой-то там». Конунг Олаф Длиннобородый с сыновьями, ярл Ренгвальд Фолькунг и ярл Ингольф Рыжий, сэконунг [С э к о н у н г — в иерархии Средневековой Скандинавии титул конунга, не имевшего земельных владений и ведущего странствующий образ жизни на корабле.] Асгейр с дружиной… Надо полагать, их-то уж точно пригласили. Со всем уважением… Лэрд Вильям далеко не дурак. И, похоже, Ивару с родней повезло больше, чем мне».

На левой стороне стола произошло шевеление, и с лавки медленно поднялся сэконунг Асгейр с чашей в руке. Он ничего не сказал, но разговоры в зале смолкли в одно мгновение, и глаза всех присутствующих обратились в сторону высокого гостя, имя которого, как храброго воина и опытнейшего морехода, гремело не только по всему Северному морю, но и по близлежащим землям. Асгейр поднял чашу и посмотрел в лицо также поднявшемуся лэрду Максвеллу.

— Вильям! — сказал он.

— Асгейр! — ответил хозяин.

Они залпом осушили кубки и снова уселись на свои места. Кеннет вздернул бровь, но промолчал.

— Это древний обычай северян, — тихо шепнула сидящая рядом Нэрис, заметившая королевское недоумение. — Как бы… знак уважения! Сэконунг Асгейр — большой друг моего отца.

— Вот как? — улыбнулся Мак-Альпин. — Понятно… А конунг Олаф? Я смотрю, он тоже поднимается?

— Я не знаю, как насчет дружбы… — начала было девушка, но замолкла.

Слово взял Олаф Длиннобородый.

— Красиво говорить я не умею, — басовито сказал он, — а длинно не люблю. Поднимем чаши за молодых! Пусть отныне идут по жизни рука об руку, и да обойдут их стороной шторма жизни! — Все потянулись к чашам, но Длиннобородый сделал знак рукой, как будто говоря, что он еще не закончил. — Прежде чем мы осушим кубки, я хотел бы, как и положено, принести свои дары. Помимо золота, шелка и мехов, Вильям, что ты даешь в приданое своей дочери, я хочу, в знак моего уважения к тебе, сделать не менее ценный подарок. Мой младший сын Эйнар, вместе с его дружиной в сорок человек, останется здесь и будет служить твоей дочери… и ее супругу. Я так решил.

— Олаф… — не веря своим ушам, выдохнул благодарный лэрд.

— Примешь дар конунга? — посмотрел на него Длиннобородый.

Вильям поднялся со скамьи и поклонился:

— Приму.

— Добро, — удовлетворенно кивнул Олаф, поднимая повыше чашу с вином.

Зазвенели, сталкиваясь, кубки. Кеннет Мак-Альпин едва удержался от ухмылки, исподтишка глядя на слегка вытянувшиеся после заявления конунга лица своих лордов. Не ожидали, собачьи дети? Ну, так получите! Если уж по правде, он и сам такого поворота не ждал. Ему, пожалуй, хватило бы и того, что теперь за Иваром (если точнее — за семьей его молодой жены, что, в сущности, практически одно и то же) стоят норманны. А уж при таком раскладе… Конунг Олаф Длиннобородый — могущественный человек. Он оставил здесь своего сына. А все прекрасно знают, что для норманнов значит кровное родство! Это вам не наша наполовину продажная знать… Кеннет даже немного огорчился, что сам не может поступить по примеру своего советника и жениться на дочери того же конунга. Норманны — это, конечно, сила, но посади дочку одного из них на трон — и папаша тут же озаботится расширением своих владений. А жаль. Король Шотландский философски вздохнул и взял с блюда кусок пирога с зайчатиной.

Нэрис потихоньку стянула со стола пару печенных в меду яблок и присовокупила их к уже уложенным в льняную салфетку пирогам и румяной жареной тушке перепела. Пожалуй, хватит ему. Нечего объедаться… Да и все равно, после пира на кухне ведь что-то останется! Сливки лакомка брауни получил еще утром, так что, думается, ворчать ему сейчас будет не на что. Девушка завязала салфетку узелком и потихоньку огляделась. Гости шумно пировали, его величество с видимым удовольствием поглощал уже третий кусок пирога, лорд Мак-Лайон, с чашей в руке, беседовал с Вильямом Максвеллом. Леди Максвелл не было. После пережитого утром у нее разыгралась мигрень, да и видеть строптивую дочь ей, по всей вероятности, сейчас не хотелось. «Ну, что уж поделаешь, — вздохнула про себя Нэрис, — сделанного не воротишь. Да, в сущности, коли и можно было бы повернуть время вспять, она бы все равно поступила так же! А что до мамы — погневается и простит. Не в первый раз. Как бы так потихоньку выскользнуть из-за стола? Быть невестой, конечно, приятно, но когда на тебя по большей части обращены все взгляды… И ведь скоро начнутся танцы — тогда уж точно будет не до брауни. А он, чего доброго, еще и обидится».

Нэрис еще раз огляделась, отметила, что гости заняты трапезой и разговорами, и тихонько поднялась.

— Вы нас покидаете? — улыбнулся Кеннет, заметивший этот маневр.

Девушка сконфузилась:

— Я выйду на минутку, ваше величество. Мне… Я… Маме нездоровится, придется мне за всем присмотреть! Стол пустеет, а слуги, видно, увлеклись на кухне празднованием. С вашего позволения!

Она отодвинула стул и, пряча в складках подола узелок, шагнула к двери, из-под опущенных ресниц наблюдая за остальными. Кроме короля, кажется, никто не обратил внимания. А, нет! Ее муж (даже как-то странно его так называть: вчера был еще незнакомым человеком, а сегодня уже — законный супруг!), заметив, что место невесты опустело, пересел поближе к королю, воспользовавшись тем, что лэрд Вильям повернулся к соседу слева. Ну, по крайней мере, никто, кажется, не против ее временного отсутствия! Она сделала шаг назад и спиной налетела на кого-то. Этот «кто-то» ойкнул и весело проговорил:

— Осторожнее, леди Мак-Лайон! Вас едва не зашибли подносом! Ивар, между прочим, я только что спас твою супругу от неминуемого столкновения и винного душа! Мне это зачтется?

— Я подумаю, — фыркнул Ивар, оглянувшись через спинку высокого деревянного кресла. — Вы не ушиблись, дорогая?

— Нет, ничего, — пролепетала Нэрис, смущенно улыбнувшись мужу, и обернулась в сторону невидимого спасителя. — Простите, я не имела чести…

— Томас Нивен, — представился стоящий перед ней рыжеволосый молодой человек с лютней через плечо. — Для вас, моя леди, просто Том! Я друг вашего супруга и волынщик его отряда… Осторожнее, поднос! — Он прикрыл девушку плечом и сердито шикнул на красноносого слугу со злополучным предметом в руках: — Обойти нас не можешь?! Что ты здесь топчешься? Простите, леди, не смею вас задерживать…

— Благодарю, — еще раз кивнула она и с облегчением выскользнула из залы.

За спиной у нее возмущенно пыхтел Томас, сцапавший за шиворот нерасторопного слугу:

— А ну-ка, голубчик, постой! Ты морду-то не отворачивай. Ну конечно! Уже «отпраздновал»! Дай сюда этот треклятый поднос, иначе ты еще и собственного короля с головой окатишь. Дай сюда, говорю, и брысь с глаз! Ваше величество, позвольте…

— Дай мне кувшин, Том, — сказал Ивар. — Аккуратнее, чуть не опрокинул же! Ты, по-моему, не намного трезвее того бедняги. Томас, брысь, сказано тебе, вон уже рукавом в миску влез! Я налью. А ты лучше спой!

— Это мы с удовольствием! — обрадовался тот, стряхнув с вышитого рукава рубахи капли соуса, и снял с плеча свой инструмент.

Последнее, что успела услышать Нэрис, сворачивая в длинный коридор, ведущий к кухне, это мелодичные звуки лютни. «Какой забавный! — с улыбкой подумала девушка. — И этот Ивар, кажется, приятный человек. Даст бог, мое замужество окажется удачным не только для него и папы».

По вполне понятной причине вход на кухню брауни сегодня был заказан. Пришлось снова спускаться в подвал… Нэрис прикрыла за собой тяжелую дверь, пристроила подсвечник в неглубокую стенную нишу и вгляделась в сырую темноту. Тишина. Странно, должен тут быть, больше ему прятаться негде.

— Чего ищешь? — насмешливо проскрипел знакомый голосок у нее за спиной. Нэрис ойкнула и обернулась. Домашний дух развел лапами в стороны: — Боялся, может, не ты… Уже два раза слуги за вином спускались. Схоронился тут, за дверью, и жду себе тихонько. Это у тебя там что? — Он с интересом принюхался к дразнящему запаху из узелка. — Угощение? Мне?

— Тебе, кому же еще, — улыбнулась девушка, присев на ступеньку и развязывая салфетку. — Вот, прямо со стола!.. Пироги еще горячие. Ешь!

— Ну уважила! — одобрительно причмокнул брауни, цапнув с салфетки перепела и вонзаясь мелкими острыми, как дробленый камень, зубками в нежное мясо. — А то ведь с вашими праздниками голодный почитай с утра!

— А сливки как же?

— Так то когда было? — с набитым ртом возмутился обжора. — Чуть не на рассвете. А уже дело к вечеру! В брюхе аж звенит…

— Ешь, ешь, жалобщик… — фыркнула Нэрис, подвигая брауни медовое яблоко. — А мне вот и кусок в горло не лезет.

— Это зря, — прочавкал он. — Вкусно. Волнуешься, да?

— Конечно, — вздохнула девушка. — Не каждый же день я замуж выхожу! И не каждый день сам король Шотландии у меня по правую руку сидит.

— Так ты короля боишься, что ли? — хихикнул домашний дух, в мгновение ока проглотив сладкое и облизнув шерстистую мордочку. — Как будто он не человек, как все… Он-то небось не смущается!

— Да, судя по всему, маменькины пироги его величество оценил, — улыбнулась девушка, вспомнив, как Кеннет увлеченно опустошал блюдо. — Жаль, она не видит! Уж как бы ей польстило!

— А что такое? Разве она не с вами?

— У нее голова разболелась, — поморщилась Нэрис. — После венчания…

— Ага! — хмыкнул брауни, ехидно блеснув глазками. — Стало быть, платье? Посвети-ка… Ну так я и думал!

— Ага, — кивнула девушка. — Очень мама расстроилась…

— А муж?

— Он, кажется, и внимания не обратил.

— Так ведь оно и главное! — весело махнул лапой домашний дух, принимаясь за пироги. — Жить-то тебе отныне с ним, а не с маменькой! Хотя, конечно, нехорошо это с твоей-то стороны…

— Ой, ну хоть ты не ворчи. И так уже наслушалась. Еще сколько соседи да слуги за спиной шептаться будут.

— Оно тебе важно? — заглянул ей в глаза домашний дух.

— Нет, — уверенно качнула головой девушка. — Мне с ними детей не крестить!

— Ну и вот, — удовлетворенно кивнул он, подбирая с салфетки последние крошки. — Как тебе супруг твой? По душе пришелся али как? Я, знаешь, все-таки не удержался, одним глазком из-за портьеры-то поглядел. Я, слышь-ка, боялся, что тебе какого завалящего подсунут! Мало ли что молодой да влиятельный? А может, хромой какой, да рябой, да злыдень бездушный? Что ты хихикаешь?! — с негодованием шикнул на улыбающуюся девушку заботливый дух. — Чай, не чужая мне! Надо было удостовериться, чтоб все в порядке!

— И?..

— А чего? — раздумчиво ответил брауни. — Я, конечно, близко не подходил… Но так навскидку и с лица и в обращении — все как будто честь по чести. Теперь, пожалуй, и отпускать тебя не страшно. Ты это, весточки-то шли домой! — смущаясь от собственной сентиментальности, вдруг попросил он и, словно в оправдание, повторил: — Не чужая, чай… Тревожиться буду.

— Да как же я тебе напишу? — удивилась она.

— А ты не мне, ты батюшке с матушкой пиши! А я-то уж потихонечку, ночью, пока все спят, и почитаю!

Девушка кивнула и вздохнула с сожалением:

— Жаль, что тебе со мной нельзя!

— Куда уж мне-то? — в тон ей вздохнул домашний дух. — Там небось у мужа твоего в замке-то свой хозяин имеется! Да и… Дом на кого оставлю? Нет, никак нельзя! Мы, брауни, всегда при своем очаге должны находиться.

Они примолкли. Словно легкое облачко грусти набежало на солнце, покрыв тревожной тенью веселый праздник. И даже, казалось, где-то вдалеке смутно прозвучали громовые раскаты. Оторвавшись от своих мыслей, Нэрис подняла голову и прислушалась.

А ведь не показалось!..

Из-за толстой двери со стороны главной залы доносился глухой гул голосов, неясные выкрики. И эти звуки совсем не были похожи на обычный праздничный гомон.

— Не так что-то! — первым высказался брауни, юркнув к двери и тревожно навострив покрытые шерстью ушки. — Слышишь?

— Да. — Она нахмурилась. — Надо вернуться. Может, меня потеряли?

— Нет, — уверенно помотал головой он. — Не то. Нехорошее что-то… А ну-ка, сиди тут, я сам!

— Куда?! — всплеснула руками девушка. — Ты?! К гостям?!

— Да не в открытую же! — сварливо буркнул домашний дух. Сморщенная мордочка его принимала все более и более озабоченное выражение. — По своим ходам, я быстро. Столько народу понаехало, уж не задумали бы дурного! Так, — он повернулся к ней, — дверь, слышь-ка, прикрой на засов и не отворяй никому, поняла? Я в секунду обернусь.