— Будде?

— Мне!

— Тогда уж — в клюв… — хихикнул Аркаша. — Ну так дал бы ему по лбу, и всех дел!

— Архангелу? По лбу? — опешил птиц. — Да ты что?

— А чего? Я бы дал, если б время было… Да брось, Феликс, ну ты же не Хайден, это у него вон при одном виде начищенного нимба благоговейное отупение возникает… А тебе сам бог велел! Вот если б меня на твоем месте в курятник послали…

— Да не в священном трепете тут дело! — с досадой каркнул птиц. — Я же говорю вам, молодой человек: он ар-хан-гел! У него же — крылья! Догонит — от меня только перья полетят…

— М-да-а… — протянул вирусолог. — Тогда сочувствую. И нам с тобой, Хайд, тоже не завидую. Видать, не тому мы на хвост наступили…

— У светлейшего архангела… хвост?! — праведно вознегодовал набожный сэр. — Аркадий, как вы можете? Это же святотатство!

— Ой, можно подумать, ты ему под рясу заглядывал! — фыркнул медик и, поняв по вытягивающемуся лицу друга, что шутка явно не удалась, поднял руки кверху: — Все! Все, каюсь! Невежа я и богохульник! Не сердись, старик, ну поставь себя на мое место — я всю жизнь считал, что Бога нет! А тут — раз! — Небесные Чертоги, эти двое, с крыльями… Чего ж ты хочешь? Между прочим, посмотрю я, как ты запоешь, когда они нас все-таки найдут и вместо намеченной свадьбы ты будешь на облаке арфу осваивать!

Судя по мгновенно помрачневшей физиономии молодого дворянина, об этом варианте развития событий он уже успел позабыть. Феликс внимательно посмотрел на пригорюнившихся друзей, переступил кожистыми лапами по ветке и осторожно спросил:

— А почему они должны вас найти?

— Да потому, что мы от них сбежали, — со вздохом признался Хайден. — Я так понимаю, наши души должны были препроводить в рай, а мы вот…

— Послали их куда подальше! — безрадостно закончил за товарища вирусолог.

Янтарные глаза древнего мифа восторженно вспыхнули:

— Что, вот прямо так, извиняюсь, и… послали?! Архангелов?!

— Ага, — кивнул Аркаша. — А я до кучи этому твоему Гавриилу еще и лично нагрубил. Он, гляжу, мужик серьезный, нервы расшатанные… будет мне на орехи!

Птиц взмахнул крыльями, тряхнул золотистым хохолком и решительно каркнул:

— Не будет!

— Чего? — не понял медик. — Ты о чем это, страус?

— Понимаешь, Аркадий, — доверительно понизив голос, промолвил феникс, — я всегда мечтал, чтобы хоть кто-нибудь… хоть когда-нибудь… хоть куда-нибудь послал бы этого беспардонного нахала! Ибо, извините меня, и да простят меня за эти слова Высшие Силы, — заслужил! Кроме того, — птиц злопамятно прищурился, — если у них отчеты по усопшим не сойдутся, на орехи достанется уже не вам, а именно ему! Потому как за документацию не Михаил отвечает!

Друзья быстро переглянулись.

— И?.. — выжидательно протянул вирусолог. — У тебя есть конкретные предложения?

— Есть! Если вернуть вас обоих к жизни, то наверху переполоху не оберутся… А у Гавриила, только между нами, и без того уже два предупреждения и строгий выговор за буйное поведение. От него же души шарахаются! Если б не Михаил, Служба Миграции душ уже давно превратилась бы в отдел по принудительному отлову…

— Так их там что, всего двое?! — ахнул Аркаша.

— А вы, юноша, думали, что толпа специалистов? — усмехнулся Феликс. — Архангелов по пальцам пересчитать можно… И у каждого свои обязанности. Эти двое вот миграцией занимаются, другие приемкой и распределением, кто-то за Книгой Судеб следит, чтоб вовремя инспекторов в известность ставить — кто родиться должен, кто умереть…

— Бедолаги, — покачал головой Ильин. — Я припоминаю, говорил он что-то такое… мол, пять тысяч лет без отпуска… Тут хочешь не хочешь, а на всех подряд кидаться начнешь!

— Михаил, да будет тебе известно, вообще не отдыхал со дня Сотворения мира, — сварливо проронил птиц. — Однако ведет себя достойно… Впрочем, бог с ними с обоими! Давайте-ка спустимся на землю, и вы мне подробно расскажете, как вас угораздило попасть на тот свет, а там уже будем думать, что можно попытаться сделать. — Феникс щелкнул клювом и все-таки не удержался, добавил: — А этот непочтительный архангел пускай ищет, перья теряет! Не доставлю я ему такого удовольствия! Ни за что не доставлю, не будь я сын Солнца!

ГЛАВА 6

И они полетели… «Знаешь, Кармен, — рассказывал потом девушке Аркадий, — я много чего в жизни видел и много где был, да и фильмов пересмотрел на эту тему немало… Но такого… Вон хоть у Хайдена спроси! Мы, все трое, словно одно целое, неслись сквозь миры и сквозь время, и то, что мы там видели… Я, наверное, и описать-то не смогу! А ведь так хочется!»

Почти не шевеля широко распахнутыми огненными крыльями, феникс стрелой прошивал тонкую ткань пространства. Раскаленной пулей пробивал временные загородки, взмахом крыла листал страницы миров — словно страницы древней волшебной книги с картинками… Картинки жили, двигались, вокруг рождались и умирали Цивилизации, вились хороводы планет, слепило солнце, и тут же, за гранью уже другой реальности, моросил дождь… Только что где-то далеко внизу расстилались безмолвные горные хребты, и вот уже — только птиц легонько тряхнул хохолком — ввысь потянулись хищные стебли зеленых ползучих лиан — гибких бескостных рук доисторического тропического леса. Древние чудовища — может, и динозавры, а вполне возможно, даже драконы — задирали к небу морды, настороженно провожая взглядом яркую точку над головами. И тут же исчезали, оставаясь в прошлом. Копошились нелепые существа в мохнатых шкурах и с каменными топорами. Цвели печально известные яблони в райском саду, и первые люди, не стыдясь своей наготы, весело плескались в воде прозрачного ручья. Парили в воздухе дельтапланы. Где-то на ристалище бились закованные в доспехи рыцари.

На залитых холодным лунным светом ночных полянах водили хороводы феи, прыгали через огонь хохочущие, растрепанные и прекрасные какой-то особой, путающей и дикой красотой женщины («Ведьмы!» — скривился сэр Хайден, сплюнув через левое плечо. «А хороши-и-и…» — протянул заглядевшийся Аркадий). Дымили полосатые, закоптелые трубы заводов-гигантов, сновали гудящие автомобили, живым озабоченным муравейником плыла по серым тротуарам людская толпа. Били копытами единороги. Всплывали из подводных недр синие киты. Играли в песочницах дети. Сталкивались — с лязгом и грохотом — армии, неизвестно за что и когда воевавшие… или которые только будут еще воевать, когда-нибудь потом, когда память о нас будет жить только в семейных хрониках… Темнели, вспыхивая далекими отсветами звезд, необъятные глубины космоса, серебристым боком качнулся совсем рядом первый искусственный спутник Земли, мелькнул шипящий хвост метеорита и тут же сжался до размеров обычного яблока, качающегося на надорванной плодоножке и готового сорваться вниз, с ветки, прямо на голову клюющего носом под деревом английского джентльмена. Рушились ледяные глыбы. Уходили под воду материки. Плевались греческим огнем старинные крепости, бороздили моря величественные фрегаты, огромный белый пароход вламывался в такой же белый бок огромного айсберга, и в темную ледяную воду беспорядочно летели извивающиеся человеческие фигурки. Мчались по снегу стремительные собачьи упряжки. Пахали целину маленькие, словно игрушечные, тракторы. Расстилались узорчатой шалью поля. Грохотали водопады. Изрыгали огонь и смерть круглые дула тяжелых орудий Второй мировой. Стучали молоточками в шахтах деловитые гномы-рудокопы. Выпячивались волнистыми желтыми барханами великие пустыни с крошечными зелено-голубыми точками оазисов… Непрерывный калейдоскоп выпуклых, рельефных живых картинок кружил голову, яркими сочными кляксами атакуя смятенное сознание, изгибая его под любым углом по своей прихоти, сбрасывая оковы прошлого и туманную завесу будущего, маня, притягивая и тут же ускользая от пытливого человеческого взгляда, непрерывно листая страницы книги — книги жизни и смерти, книги Бытия. И это было одновременно и жутко, и прекрасно…

Ни Аркаша, ни Хайден толком не помнили, когда же наконец беспорядочное мельтешение эпох, реальностей и событий смялось в однотонную серую пелену, крутануло путешественников облачным вихрем и рассеялось. Феникс, тяжело взмахивая крыльями, сбрасывал высоту, опускаясь все ниже и ниже сквозь тучи. Зазеленел внизу луг, зашелестела тяжелыми, медными, словно налитыми светом заходящего солнца листьями буковая роща. Блеснул между двумя невысокими холмами узкий шелковый пояс реки… Огненная птица описала широкий круг над невозделанным полем, перемахнула через рощу и, выставив перед собой, как самолет — шасси, когтистые лапы, с треском приземлилась в буйные заросли дикого шиповника.

Шиповник такого отношения не потерпел.

— Кар-р-р! — Изодранный колючими шипами Феликс с воплем зажмурился и ломанулся сквозь заросли вслепую, оставляя на злонамеренных кустах клоки алых перьев.

Товарищи у него на спине вцепились друг в дружку мертвой хваткой, чтобы не упасть — несся птиц не разбирая дороги, да еще и таким аллюром, что только держись! Разумеется, если ты бесплотный дух, то ни ветки, ни колючки, ни древесные стволы повредить тебе ни в коем разе уже не могут, но кто же об этом думает, сидя на скачущем горным козлом фениксе, когда по обе стороны от тебя лес сливается в сплошной размытый забор, а спереди неумолимо надвигается… широченный ствол громадного бука?!

— Феликс, сто-о-ой!!! — дико завопили оба.

Поздновато.

Древний миф смачно впечатался лбом в основание дерева, хрустнул клювом и осел на землю… Молодые люди, радуя окрестности переливчатым воем, по инерции пролетели вперед еще с полсотни метров и, ошалело тряся головами, заколыхались в воздухе.

— Мягкой посадки, — запоздало вымолвил Аркадий, немного успокоившись и выровняв дыхание. — Где это мы? А страус где?

— Он, наверное, там остался, — предположил барон, неопределенно махнув рукой в сторону старого бука. — Он же не бестелесный… Не убился ли, упаси господь?!

Горестные стенания из-за деревьев тут же развеяли эти опасения.

— Набита шишка, и крыла висят безвольно… О я несчастный! Недолог, ох недо-о-олог век легенды, что жизнь свою кладет на благо людям… неблагодарным! Слышите, злодеи?!

— Ну началось… — философски вздохнул Аркаша, поворачивая назад, к дереву. — Вот ведь сто к одному — в самом худшем случае только клюв и поцарапал, а вспоминать теперь еще сто лет будет! Эй, Феликс! Мы тут!

— А где ж вам быть еще, убийцы… — прокряхтели от корней бука, и помятый, сердитый и обиженный на весь род человеческий феникс встал на расползающиеся лапы. — Ведь не хотел лететь, в том Небо мне свидетель! Вот, поплатился… Гибну! А за что?

— Да перестань. — Медик бегло осмотрел «умирающего» и пожал плечами. — Все на месте, ни ран, ни переломов, и шишек тоже, кстати, нету. Без толку разоряешься.

— Как нету?! — возмутился птиц. — А вот, на лбу?! Я же ее чувствую, прямо вот… этими… всеми фибрами души!

— Дурак ты, страус! — только фыркнул Ильин. — Фибры, чакры… Ничего там нет! Разве что перьев не хватает. Но уж это, извини, не ко мне, надо смотреть, куда приземляешься.

— Так я еще и виноват?!

Барон с легкой усмешкой покачал головой, прислушиваясь к вспыхнувшей перепалке.

— Как раньше! — почти с умилением пробормотал он себе под нос и, решив, что друзья разберутся сами, легко взмыл вверх.

Вот что ему нравилось в его теперешнем состоянии, так это способность летать! Вес тела не тянул к земле, твердая кора деревьев не царапала, руки легко проходили сквозь тесное сплетение кривых ветвей, и позолоченное закатом небо наплывало сверху — медленно и торжественно… Хайден поднялся над буковой рощей и завис, обозревая окрестности. В этих местах ему бывать еще не доводилось, да и, судя по всему, не только ему: удивительная, спокойная тишина, отсутствие дорог и мирно пасущееся на лугу маленькое стадо обычно пугливых косуль наводили на мысль о том, что сюда вообще не ступала нога человека. «Удивительно, — сам себе сказал сэр Хайден, — такие благословенные места, и до сих пор их еще никто не прибрал к рукам?!»

Он поднялся выше. А потом еще выше. А потом… Воздух вокруг качнулся, мягко завибрировал, едва заметно уплотнился и с тихим шелестом вытолкнул призрачное тело молодого дворянина по другую сторону невидимого купола. Ахнув, Хайден повертел головой по сторонам и обомлел: вокруг, оказывается, вовсю кипит жизнь! Совсем неподалеку, за рекой, через которую перекинут узенький пешеходный мостик, простирался наезженный широкий тракт, левее поднимались кверху белые столбики дыма из печных труб небольшой деревеньки, а вдалеке виднелись очертания зубчатых стен какого-то замка… Кроме того, время года чудесным образом из середины лета вдруг превратилось в начало зимы! Не веря глазам своим, барон взглянул себе под ноги и обмер: внизу не было никакой буковой рощи! То есть была, но не та. Черные древесные ветви с давно облетевшей листвой, узкая, почти стоячая под тонким еще ледяным покровом речушка, неухоженные серо-белые луга… и никаких тебе косуль, между прочим!

— Господи Иисусе! — пролепетал Хайден, непроизвольно дернув ногой.

Воздух недовольно колыхнулся и на долю секунды потерял прозрачность, чешуясь на зимнем тусклом солнце голубовато-серебристой рябью. Так, значит, «купол» все-таки был! Не показалось! Сэр Хайден по привычке набрал в грудь воздуха и, словно в омут, ухнул вниз. Картинка вновь сменилась на теплую летнюю предзакатную безмятежность, защебетали в листве птахи, и два знакомых сердитых голоса медовым елеем зазвучали в ушах перепуганного барона:

— …вас воспитывали?!

— Как полагалось, так и воспитывали! Чего ты вопишь, страус?! Ну отрастут у тебя новые перья!

— Это же ждать надо! А до той поры что же, прикажете разгуливать этаким чучелом?!

— И ничего не чучело! Был бы ты чучелом, хоть молчал бы.

— Что вы себе позволяете?! Да если бы не я…

— Вот именно, если бы не ты…

Ссора грозила затянуться до утра. Хайден нахмурил брови и поплыл вниз, к подножию старого бука. Ему не терпелось поделиться с товарищами только что сделанным открытием. Успел молодой человек как раз вовремя — эти двое, яростно сопя, уже намеревались выяснить, кто прав, посредством кулаков и когтей.

— Сэр! — вклинившись между оппонентами, торопливо заговорил Хайден. — Я тут летал наверх…

— Обожди, старик, вот я сейчас с этим индюком разберусь, и расскажешь…

— Это я-то индюк?! Да на себя бы посмотрел, ты, примитивное двуногое создание, неспособное даже к…

— Друзья! — взмолился барон. — Ну перестаньте уже! Что вы как детишки малые, право слово?

Враждующие стороны сконфуженно примолкли.

— Там, — воспользовавшись общим раскаянием, Хайден задрал указательный палец к небу, — этот… такой… прозрачный! Вроде как купол, но его, пока не коснешься, не видно… А с другой стороны — зима и люди!

— Э-э-э? — непонимающе протянул вирусолог, повертев головой, и с беспокойством уставился на взбудораженного приятеля. — Старик, ты как себя чувствуешь? Температуры нет? Видения не посещают?

— Я дух! — взвыл Хайден. — У меня жара быть не может! Я серьезно говорю! Тут что-то нечисто! Здесь одно, а там, — он махнул рукой, — все совсем другое!

— Тихо, тихо, — заботливой нянечкой закудахтал не на шутку озабоченный странным поведением друга медик, — что ж непонятного? Там то, тут это… Вот сейчас отдохнем, поспим, и все у нас пройдет…

Хайден страдальчески закатил глаза и сдавленно застонал. Спас положение тихо захихикавший Феликс:

— Медики! Они только у пугала огородного хворь какую не найдут! Успокойтесь, сэр Хайден, все в порядке. И вы, юноша, за друга не волнуйтесь, он вполне в здравом уме! И купол тоже существует, истинная правда. Светлые маги очень дорожат своим спокойствием…

— Так это?.. — не поверил Хайден, вопросительно глядя на довольно улыбающегося птица.

— Да, молодой человек, она самая!

— Кто? — не утерпел Аркаша, который в отличие от барона ничегошеньки не понял. — Кто — она? Или вы это… оба… того?

— Сам ты того! — с досадой щелкнул исцарапанным клювом феникс. — Она — это Призрачная долина! Пристанище достопочтенных магов, удалившихся от мирских дел! Ибо если вам обоим и сможет кто-то помочь, то только они. Если захотят, разумеется. В чем я лично сомневаюсь.

— Они же светлые, стало быть, должны помочь! — убежденно заявил барон.

Феликс захихикал еще ехиднее:

— Они — отшельники! Покинувшие Гильдию и не подчиняющиеся никому. К тому же настолько старые и привередливые, что я даже не знаю, какие дары им надо посулить, чтоб они просто поговорить с вами согласились!

— А ты?

— А что я? — невинно захлопал янтарными глазищами птиц. — Я живой! А неприятности — у вас, не у меня. Вам их и уговаривать… Что смог, я сделал, перенес вас сюда, ну дорогу до их селения еще показать могу… а дальше — сами, молодые люди, сами! Все в ваших руках!

По тому, каким издевательским тоном это было сказано, товарищи поняли, что добрые дедушки, вероятно, мало похожи на седобородых волхвов из детских сказок. И что наглый древний миф говорит серьезно — помогать заблудшим душам он ни в коем разе не намерен.

— Ну и ладно! — самонадеянно фыркнул вирусолог. — И не таких уламывали! А тебе, страус, пускай будет стыдно — друг, тоже мне…

— Мне очень, о-о-очень стыдно, — подтвердил бессовестный птиц, криво взлетая на ветку бука и вглядываясь в даль. — Но я вам действительно мало чем пригожусь. Говорю же, маги старые и вредные, никаких авторитетов, кроме себя любимых, не признают… И если вам повезет… хи-хи-хи… тогда я просто весь буду к вашим услугам!

Он откровенно веселился. Друзья переглянулись.

— Думаешь, не врет? — спросил Аркаша.

— Думаю, нет. Я слышал, что светлые маги Призрачной долины и впрямь старики крайне тяжелые в общении. Простые смертные для них если уж не совсем мусор, то что-то типа лесных букашек — вроде и безобидные, и иногда даже полезные, но очень раздражают.

— Ну что ж! — Вирусолог встряхнулся, всем своим видом выражая готовность к борьбе пока еще толком неизвестно с кем. — Тогда пошли! Раньше сядешь — раньше выйдешь. Феликс, спускайся давай и веди, раз обещал! А там посмотрим. Главное — чтоб впустили и сразу по шее посохом не дали.

— А потом что? — рискнул спросить Хайден.

— А потом за дело возьмусь я! — снисходительно сказал медик и ухмыльнулся: — И не таких убалтывал.

По дороге к обители светлых магов феникс, вняв настойчивым просьбам товарищей, рассказал о чудесной долине все, что знал сам:

— Купол, что вы видели, уважаемый сэр, есть не что иное, как магическая ограда от докучливых просителей, ну и заодно — своего рода отдельный мирок, где все устроено по прихоти создателей. К примеру, здесь все время лето. Оно и понятно — маги люди очень пожилые, им холод да сквозняки ни к чему! А уж если кому из старцев охота будет на весеннее пробуждение природы полюбоваться, так они и в мир выйти могут. Правда, это редко бывает. Нелюдимы они все-таки.

— А как же осень? — Хайден покачал головой. — Самая пора урожайная! Или они святым духом да чародейством питаются?

— Зачем же? Им люди шлют. И овощи, и мясо, и пшеницу. Опять же, спрос на таких специалистов о-го-го какой!

— Как будто других магов в мире нет! — упорствовал барон. — А Гильдия?