И когда он два раза подряд промазал самонаводящимся кинжалом мимо мишени с десяти шагов, то наконец окончательно для себя уяснил, что все это вот так же и дальше продолжаться уже просто не может… Швырнув верный клинок в угол, генеральский сын прыгнул в седло и отправился в Эндлесс. Обычно из-за непрерывной войны между двумя государствами капитан предпочитал являться под окна к предмету обожания ближе к ночи, но сейчас ему было уже все равно. Часы еще не пробили полдень, как взмыленная лошадь Дженга перемахнула через невысокую ограду поместья сэра Робера Эрмунда, опекуна Эллис. А спустя еще полчаса капитан, весь в дорожной пыли, спрыгнул с коня прямо на широкие ступени крыльца добротного каменного дома. Бросил поводья раскрывшему рот дворовому мальчишке и велел замершему столбом у дверей привратнику:

— Передай леди Эллис, что мне нужно с ней поговорить. И если она не спустится, я с этого крыльца не уйду! Ни сегодня, ни завтра!

Привратник испарился. Дженг перевел дух и уселся на верхнюю, чисто выметенную ступеньку. Он знал, что все это напрасно. Что она к нему не выйдет и что в лучшем случае привратник сейчас побежит за городской стражей…

— Вы хотели меня видеть? — спросил за его спиной негромкий голос.

Дженг вздрогнул и обернулся.

— Пойдемте в сад, — сказала Эллис, спокойно глядя на капитана сверху вниз. — Если сэр Робер увидит меня в вашем обществе, боюсь, ничем хорошим для вас это не кончится.

Она спустилась с крыльца и направилась по заросшей невысокой травой тропинке к увитой плющом садовой ограде. За оградой сквозь яркую пышную зелень проглядывали белые перильца беседки. Дженг молча двинулся следом. Он тысячи раз представлял себе эту встречу, тысячи раз подбирал нужные слова, но сейчас так ничего и не смог сказать…

Девушка задумчиво шла по аккуратно расчищенной дорожке, машинально касаясь рукой яблоневых стволов. Она молчала. Он тоже. Когда до беседки оставалось всего несколько шагов, Эллис остановилась и повернулась лицом к капитану.

— Зачем вы сюда приехали? — спросила она. — Неужели вы не понимаете, что это ничего не изменит?

— Я просто хотел вас увидеть, — ответил Дженг, непривычно робея под строгим взглядом больших синих глаз.

— Увидели?

— Да.

— В таком случае можете отправляться обратно. — Она посмотрела ему в лицо. — Капитан, я вас очень прошу, оставьте меня в покое. Вы ведь прекрасно знаете, что я помолвлена с другим!

— Помолвку можно разорвать, — ответил он. — Я видел вашего жениха, Эллис, и он ничем не лучше меня.

— Возможно, — не стала спорить девушка. — Но поймите же, капитан, я люблю его! И мне неважно, лучше вас он или хуже! Вокруг много женщин и богаче, и умнее, и красивее, чем я, почему бы вам в таком случае не…

— Потому что мне нужны вы, Эллис.

— Но вы-то мне не нужны, — устало сказала она. — Почему вы так упорно отказываетесь это понимать?! Мне жаль вас, но… вы мне совершенно безразличны!

Дженг молчал.

— Уезжайте, — наконец сказала она. — Пожалуйста, сэр, уезжайте и больше никогда здесь не появляйтесь. От этого хорошо не будет ни вам, ни мне.

— Но, может быть…

— Нет, — перебила она. — И давайте закончим этот разговор. Мне нужно идти, иначе меня хватятся… Уезжайте. И не надо больше ни подарков, ни писем. Это лишнее, капитан. Мне очень жаль, но вы напрасно тратите время…

Она развернулась и быстро пошла по дорожке к дому. Дженг в отчаянии сжал кулаки.

— Эллис! — крикнул он ей вслед. — Я люблю вас!

Она не ответила, только быстро, не оборачиваясь, отрицательно покачала головой и скрылась за зеленой изгородью.

Писем капитан больше ей не писал, и с того самого дня в Эндлессе его не видели. Он вернулся в Тайгет, к своей прежней жизни, стараясь забыть все, что было, как страшный сон. Где-то краем уха он слышал, что Эллис благополучно вышла замуж и счастлива, но постарался убедить себя, что его это больше не волнует. Ни сама Эллис, ни ее счастье… Прошел год. Дженг из отцовского поместья перебрался в столицу, в которой раньше бывал только по долгу службы, протоптал дорожку в диктаторский дворец и завел себе целый «гарем» из придворных дам, большинство которых, что уж там, были действительно гораздо красивее, чем гордая эндлесская дворянка. Эллис он вспоминал все реже и реже, ее образ постепенно стирался из памяти и стерся бы совсем, но тут диктатор Наорд начал Пятую приграничную войну.

То февральское утро на всю жизнь запомнил не только Хайден. Было еще очень рано. Между стволов деревьев змеился молочный туман, под плащ просачивалась сырость, из ноздрей лошадей вырывались горячие плотные струйки пара. Летучий конный отряд кавалерийского корпуса генерала Зафира, под командованием капитана Дженга, наконец-то вырвался из леса. Двухдневный переход утомил, долгая переправа через реку — тоже, скопившаяся в мышцах неистраченная энергия требовала выхода и выход этот нашла, когда древесные стволы наконец расступились и перед воинами Тайгета встали серые, истертые временем стены родового замка баронов Эйгонов. Дженг, скакавший в голове отряда, придержал гарцующего коня и вгляделся сквозь легкую туманную пелену в очертания невысоких башен древней крепости. Сначала он увидел опущенный мост и только потом — двух всадников, которые двигались навстречу.

Он узнал обоих. Сначала ее, а потом его. Уж Эллис капитан узнал бы и не в таком тумане… Она смеялась и что-то весело кричала своему спутнику. Вероятно, теперь уже мужу, подумал Дженг и почувствовал, как где-то внутри холодным огнем вспыхнула старая обида. Ему Эллис никогда так не улыбалась.

И уже не улыбнется.

Верный кинжал сам лег в ладонь. Левая рука повелительно взлетела вверх:

— Вперед!

По отрывистому приказу командира кавалеристы натянули луки. Двое всадников резко осадили лошадей, заметив опасность. Но было уже поздно. Мало кто заметил, как в гуще поющих стрел мелькнула серебристая молния стального клинка…

Дженг потряс головой, отгоняя воспоминания. Не то чтобы они его сейчас очень мучили, как, впрочем, и до этого, но думать в данный момент нужно не о прошлом, а о будущем, которого, общими стараниями его величества Наорда и бывшего мужа Эллис Эйгон, у капитана вполне может не быть. Впрочем, и настоящее его не особенно устраивало. Дело в том, что в Диких горах капитану тоже были не слишком рады…

— Долго ты еще будешь мозолить мне глаза? — раздался из трещины в скале сердитый мужской голос.

Дженг скрипнул зубами и обернулся. Перед ним, с охапкой каких-то трав, стоял высокий длинноволосый человек с обветренным лицом. Морщины, расчертившие лоб, и умудренные жизнью глаза, без сомнения, указывали на его более чем солидный возраст, амулеты на шее и кожаный ремешок, изрисованный полустертыми руническими знаками, опоясывающий его голову, — на то, что он имеет непосредственное отношение к магии, а сухощавое тело без грамма лишнего жира, крепкие мышцы и многочисленные рубцы на коже — на то, что этот человек в свое время сражался, и сражался серьезно. Мужчина разложил травы на чистой холстине у стены — для просушки — и снова взглянул на капитана:

— Отвечать будешь, нет?

— Аран, послушай, я ведь уже говорил…

— Я тебе тоже уже говорил, — недовольно поморщился тот, — что теперь меня зовут иначе! Аран — было имя воина, а я давно отошел от ратных дел. И, сказать по совести, твое присутствие в моих горах мне уже порядком надоело.

— Хорошо, — кивнул Дженг. — Данияр. Так тебе больше нравится?

— Мне здесь все нравится. — Мужчина аккуратно распределил веточки по неровной поверхности холста, посмотрел на солнце и добавил: — Все, кроме тебя. Ты просил меня, как бывшего наставника, приютить тебя на несколько дней. Прошло несколько недель.

— Но мне некуда идти! — вспылил капитан. — Неужели ты не…

— С какой стати меня должно это волновать? — без улыбки спросил Данияр. — Ты взрослый человек, Дженг, сын Зафира. Ты опытный воин, я сам тебя учил. Но мне кажется, я не учил тебя бегать от погони, как трусливый заяц.

Молодой человек зло вскинул голову:

— А сам-то ты разве не убежал?! Легендарный Аран, чье имя занесено в военные летописи! Гроза врагов и опора королевского дома! Скажешь, что не испугался гнева нашего наилюбимейшего диктатора?

— Нет, — спокойно ответил Данияр.

— Неужели? — хмыкнул Дженг. — А кто же сбежал из столицы, даже позабыв свой меч? Может быть…

— Ты, — все так же спокойно сказал мужчина. — А я меч оставил. Вместе со своей славой и военными доблестями. Почему — об этом я сказал Наорду, а тебе, сопляк, я тут каяться ни в чем не собираюсь. Благодарен будь, что впустил тебя сюда… и не убил на месте за то, что ты без спросу влез туда, куда не было дозволено!

Дженг высокомерно отвернулся. На самом деле за последнее ему действительно стоило сказать большое спасибо. В святилище горного мага Данияра, в его алхимическую комнату, не то что ему — наверное, даже самому диктатору вход был заказан. Но капитан не удержался. Терпел-терпел и все-таки не удержался… Когда Дженг в отсутствие хозяина пробрался в лабораторию мага, он был движим обыкновенной скукой и раздражением. Он не привык бездействовать и прятаться, но пришлось. Поэтому капитан и решил, несмотря на строжайший запрет бывшего наставника, немного скрасить свое однообразное существование. Магические свитки и оставленные на столе колбы Дженг благоразумно обошел стороной. Зато круглый хрустальный шар, покоящийся на витой треноге и накрытый куском плотной ткани, сразу привлек его внимание. В отличие от остального магического хлама, о назначении коего генеральский сын имел весьма смутные представления, данный предмет он видел не в первый раз. Ткань упала на каменный пол пещеры, и глазам Дженга предстало Око Провидца. Так оно называлось. Вещь достаточно редкая, хотя бы потому, что создать его своими руками или при помощи волшебства не представлялось возможным. Поверье гласило, что Око рождается из застывших слез Небесного Орлана, повелителя ливней и облаков. Он парит высоко в небесах, выше самых высоких скал, выше солнца, выше призрачной Обители Богов, за день облетая землю. Там, где падает тень от его гигантских крыл, наступает ночь… Древнее сказание говорит, что, когда Орлан видит там, внизу, настоящую несправедливость, из его стальных глаз катятся и падают на землю хрустальные слезы. Люди потом называют их алмазами. А уж если несправедливость столь страшна, что этого не может помыслить ум человеческий, Орлан кружит над этим местом несколько суток, опутывая окрестности темнотой скорбящей ночи, и слезы его, падая одна за одной, скапливаются, стынут и превращаются в такой вот шар. Он крепче алмаза, его нельзя ни разбить, ни разрезать, и он, подобно глазам своего хозяина, видит все, что происходит в этом мире. Шар не покажет тебе ни прошлого, ни будущего, но, как правило, от него этого и не требуют. Каждый волшебник, от ученика чародея до убеленного сединами магистра, спит и видит, как бы заполучить Око Провидца, но волшебный шар есть у очень и очень немногих — хвала Богам, такая несправедливость, что заставляет плакать Небесного Орлана, встречается нечасто…

И тут прозрачная сфера, к которой маги обычных смертных и на милю не подпускают, попала в руки нашему капитану! И он, разумеется, устоять не смог… А кто бы, спрашивается, устоял?! Особенно сидя высоко в горах, где и словом перекинуться не с кем! Дженг как-то раз видел, как один заезжий чародей обращался с шаром, и технику работы с Оком Провидца помнил хорошо. Тем паче что ничего сложного в ней не было — возложи ладони на круглый бок и хорошенько представь себе, что бы ты сейчас хотел увидеть. Дженг возложил. А потом задумался — на что бы этакое поглядеть? Сначала хотел заказать диктаторский дворец, но передумал — только завидовать, все равно туда ему уже не вернуться. Да и не очень бы хотелось снова видеть его величество, чтоб его кто-нибудь уже отравил бы поскорее! И Хайдена Эйгона заодно. Если б не этот паршивый баронишка, который, по мнению капитана, и в подметки ему не годился, жил бы сейчас Дженг в свое удовольствие… Как ни открещивался генеральский сын от былых чувств, но Эллис он барону так и не простил. Может быть, именно поэтому Око Провидца, уловив мысли молодого человека, намертво привязанные к ненавистному эндлесскому дворянину, и сочло, что конкретно этого товарища вопрошающий и хочет увидеть.

— За каким… — неприятно удивился Дженг, глядя на живописный вид древнего фамильного замка Эйгонов, но примолк.

Картинка становилась четче, ближе, и вот уже глазам капитана предстал замковый сад, голые ветви яблонь, покрытые первой изморозью, хорошенькая молодая девушка (определенно благородного происхождения, на это у Дженга глаз был наметанный) и… не кто иной, как проклятущий барон! Последний улыбался, что-то говорил своей спутнице, нежно держа ее за руку, и вид имел весьма цветущий. И даже счастливый.

— Я тут сижу, как шавка с поджатым хвостом, — с ненавистью прошипел Дженг, стискивая пальцами скользкую сферу, — а он там с дамочками любезничает!

Барон опустился на одно колено и что-то сказал, глядя снизу вверх на вспыхнувшую румянцем девушку. Звука шар не передавал, так что взбешенному капитану пришлось довольствоваться изображением. Впрочем, ему и этого хватало так, что дальше некуда. Спутница молодого барона, опустив глаза, что-то ответила. Судя по глупой улыбке Эйгона, ответ ему понравился.

— У, с-сволочь эндлесская! — вырвалось у Дженга. — Будь ты проклят! — Капитан криво усмехнулся и пробормотал: — Ну что, Эллис? Получила, что хотела? Тебя схоронил и другой песни поет… А ведь все могло быть совсем не так. Если бы ты выбрала меня. Вон он, твой муженек, как этой девчонке улыбается! А ты уже не встанешь…

Парочка в хрустальном шаре, беззвучно смеясь, бросилась друг другу в объятия. Барон, хохоча, подхватил девушку на руки и закружился с ней между древесных стволов. Девушка обвила руками его шею… Вот такого издевательства генеральский сын вытерпеть уже не смог! Его загнали в горы, как зверя, и зажатый в угол Дженг, даже без лицезрения этой вот пасторальной картинки, был вне себя от злости — и на диктатора с его верными псами, и на неугомонного Эйгона, которому этот самый диктатор при всех дозволил расквитаться с неугодным подданным так, как тот сочтет нужным. С его величеством капитану связываться не хотелось — он еще из ума не выжил. Да и руки коротки. А вот что касается барона…

— Я тебя уничтожу, — медленно просвистел капитан. — Раздавлю, как червяка. С лица земли сотру, клянусь самим собой! А когда тебя, дружок ты мой заклятый, придут убивать, я буду смотреть…

В магии Дженг не смыслил ни шиша. У него не было к этому ни стремления, ни способностей, кроме того, его воспитывали офицером и воином, а уж никак не чародеем. Но как вы помните, если капитан Дженг чего-то хотел, он своего добивался. Эллис была исключением, лишь подтверждающим общее правило… А уж когда речь заходила о том, чтобы убрать кого-то с дороги, — тут уж доблестному офицеру равных не было! И сейчас он хотел только одного: убить беззаботно смеющегося человека из стеклянного шара. Каким угодно способом, но желательно как можно больнее… Дженг быстро огляделся. Он прекрасно понимал, что своими руками Хайдена на тот свет ему не отправить. Нанять кого-то для этого благого дела тоже не представлялось возможным. Оставался единственный выход — колдовство. И то, что он не был волшебником, Дженга не остановило.

— Все когда-то начинали, — хмыкнул капитан и оставил шар в покое. Рука его потянулась к толстым кожаным переплетам старых магических книг. — Тем более что особенные премудрости мне не нужны. Убить проще, чем воскресить, а воскрешать я никого не собираюсь… — Он замер, так и не донеся руку до полки. Задумчиво обернулся на погасший шар. — С другой стороны, — ухмыльнулся он, — так будет даже интереснее…

Той же ночью Хайден Эйгон, который допоздна разбирал бумаги в библиотеке, по пути в опочивальню лицом к лицу столкнулся с собственной покойной женой.

«Привидение?!» — не успев даже толком испугаться, подумал он. Эллис остановилась и, глядя невидящими глазами куда-то сквозь него, выбросила руку вперед. Вторая мысль — о том, что привидения не пахнут склепом и не швыряются кинжалами, — пришла к обалдевшему барону слишком поздно. Когда его дух отделился от тела, а на полу, прямо под ногами, он увидел самого себя с вполне материальным ножом в сердце…

Дженг тоже это видел. То есть видел все, кроме зависшего в искреннем недоумении под потолком духа молодого барона. Вещи потусторонние, если они не были из плоти и крови, Око не показывало. Капитан смотрел на поверженного врага и зло ухмылялся. Найденное среди книг горного колдуна старое пыльное пособие по некромагии очень пригодилось! Он посмотрел на лежащее рядом с Хайденом тело в белом саване и быстро отвел взгляд. Поднятая со смертного ложа Эллис Эйгон выполнила то, что предписывало ей заклинание. Второй раз ее действительно уже не поднимешь… Дженг на секунду прикрыл глаза и, не поднимая век, велел вслух:

— Хватит.

Он не хотел видеть ее мертвой. Око Провидца начало послушно гаснуть, но тут за спиной капитана раздался суровый голос бывшего наставника:

— Что ты здесь делаешь?!

Будучи пойманным с поличным, Дженг с места в карьер принялся врать. Гулял. Замерз. Вернулся, Данияра не было. Скучал и маялся. Увидел дверь, зашел посмотреть… И, разумеется, ничего не трогал! Как можно?!

Чародей все это выслушал, но не поверил бывшему ученику ни на грош. Сына генерала Зафира отдали ему на обучение в десять лет, и Данияр знал этого мальца как облупленного. Ничего не трогал? Это Дженг-то? Детские сказки… Тем не менее врать капитан все-таки умел, и умел очень хорошо, поэтому «незаконное вторжение» все-таки сошло ему с рук. Горный колдун подумал и решил, что молодой человек все-таки еще не настолько обнаглел, чтобы брехать в глаза приютившему его человеку, и благополучно списал нарушение запрета на неуемное любопытство бывшего ученика, а витающий в воздухе тяжелый запашок черной магии — на остаточный шлейф прилипчивой ауры одного из знакомых чернокнижников, с которым расстался два часа тому назад… Словом, Дженг отделался легким испугом и бодрящей ночевкой снаружи, на холоде. Едва не окоченел насмерть, но ничего, к утру отогрелся… Это было уже большой удачей — то, что Данияр сменил сферу деятельности, на крутой нрав бывшего воина совершенно не повлияло.

«Злись не злись, — подумал Дженг, глядя на недовольное лицо колдуна, — а дело-то сделано! Еще чуть-чуть здесь поболтаюсь, и можно будет спокойно уходить… Диктатору не до меня, он государственным устройством занят, да и в Дикие горы вряд ли полезет, ищейки уже интерес терять начали, а Эйгон мне больше не страшен…»

— Успокойся, Данияр, — добродушно проговорил капитан, улыбаясь бывшему наставнику самой открытой своей улыбкой. — Слово офицера, через неделю меня здесь не будет!

— Да уж, сделай милость, — сухо ответил чародей, исчезая в пещере. Набросил на шею холщовую сумку для сбора трав, взял в руки дорожный посох… и приостановился. — Не верю я ему, паршивцу, — покачал головой горный колдун, глядя на закрытую дверь в алхимическую лабораторию. — Не верю…

Данияр проверил хитроумный замок, поразмыслил и все-таки наложил на дверь запрещающее заклинание. Для пущего спокойствия. Он по собственному опыту знал — замки от Дженга не спасают. Остается надеяться только на магию…