Я попыталась пошевелиться, ощутить свое тело, и именно в этот момент мотоциклист застонал. «Живой», — мелькнула мысль. Оную подтвердил сдавленный возглас, раздавшийся через пару секунд:

— Какого хре…

Я попыталась сесть, придерживая здоровой рукой голову. Смогла это сделать со второй попытки, да и то не без чужой помощи. Огляделась. Всего в полуметре от меня, вывернув колеса, застыл «Рено», видимо, ехавший следом за байком. Похоже, встреча с апостолом Петром была куда реальнее, чем я думала. Водитель «Рено», присев на корточки, придерживал меня. На лбу седого мужчины в годах блестела испарина, в глазах таяли отблески пережитого страха.

— Тебе что, жить надоело? — его голос облил меня злостью. — Сама едва не умерла, еще и его, — кивок на мотоциклиста, — чуть не угробила.

Я машинально проследила за его жестом и увидела, что с асфальта медленно поднимается байкер.

Судя по тому, как крепко он стоял на ногах, все же смерть в ближайшие пару минут ему не грозила. Мотоциклист снял шлем и посмотрел на меня.

Вот так иногда судьба случайно сводит тебя с человеком. Ваши взгляды встречаются, сталкиваются, как две кометы, беззвучно расцветая гигантской вспышкой-хризантемой в космическом вакууме, и ты понимаешь: это он! Он! Тот, без которого ты хочешь прожить всю оставшуюся жизнь.

Высокий брюнет взирал на меня так, словно хотел раздавить. И единственное, что ему мешало это сделать, — свидетели. И то сомневаюсь… Хозяин «Рено» наверняка ему с удовольствием поможет: придержит, чтобы не дергалась, вон как вцепился в мои плечи. А второй водитель, чья машина припарковалась у обочины чуть дальше, отвернётся и уши заткнет. Чтобы потом, если спросят, не байкер ли меня придушил, с чистой совестью заявить, что ничего подобного он в глаза не видел, в уши не слышал.

— С тобой все в порядке? — спросил мотоциклист.

А прозвучало как: «Ты больная, что ли, из кустов на дорогу выпрыгивать?»

— Т-теперь да, — ответила я, осознавая, что за последние пару минут два раза избежала (причем один раз — в прямом смысле) неприятностей.

— Теперь?

Всего одно слово, и сразу понятно: высокий подтянутый брюнет из тех, кто считает, что не стоит тратить время и обижаться, гораздо эффективнее ненавидеть и мстить.

Адреналин, впрыснутый в кровь погоней и испугом, никуда не делся. Он бился в пульсе, долбил не хуже отбойного молотка по нервным клеткам, подстегивал древний инстинкт: в случае опасности бежать или сражаться. Хотя лучше бы этот самый инстинкт помогал мне вовремя промолчать: съязвить хотелось неимоверно. Но в последний момент я прикусила язык. Ответ вышел почти нейтральным:

— На меня напали какие-то отморозки в подворотне, хотели ограбить…

«Наверное, ограбить», — мысленно поправилась я, прекрасно понимая, что этим могло и не ограничиться.

— …Я убегала от них, вот и выскочила на дорогу.

— Сто двенадцать вызывать? — растерянно спросил второй водитель.

Вопрос вроде бы простой, но насколько противоречивый… Вообще-то, по идее, было нужно. Но пока приедет скорая и ДПС, пока составят протокол… Домой вернусь часа в три утра, не раньше. Еще и со штрафом в зубах. За то, что перебегала улицу в неположенном месте. А единственное, чего мне сейчас хотелось, — попасть, наконец, в свою комнату и рухнуть спать. М-да, вот и погуляла на девичнике.

Я пошевелила ушибленной рукой. Боль заворочалась в локте, обхватив его своими огненными щупальцами. Но было терпимо. Похоже, просто сильный ушиб.

Брюнет поднял свой байк, оглядел его. По-моему, двухколесная махина не пострадала, но если он решит воспользоваться страховкой… Мысленно я уже распрощалась с возможностью поспать.

— Тебе скорая нужна? — спросил мотоциклист.

— Нет, — воскликнула я. Еще и замотала головой, отчего рыжие волосы рассыпались по плечам.

Вообще, с ними у меня была вечная беда. Огненные, волнистые, длиной ниже плеч, они постоянно выбивались из косы, их не удерживали резинки и заколки — так и норовили вылезти из-под хирургической шапочки.

— Мне они тоже не нужны. Так что спасибо. — Байкер протянул руку сначала одному водителю, потом второму…

Почему-то мне показалось, что номера машин мотоциклист запомнил: слишком уж он пристально на них посмотрел, когда «Рено» и «Датсун» отъехали.

— Тебя подвезти? — небрежно поинтересовался он. От столь неожиданного вопроса я даже на миг замерла. — А то вдруг еще кто… нападет.

Я представила, как будет выглядеть это «подвезти» — семьсот метров прямо и во двор. Байкер наверняка решит, что я издеваюсь.

— Да нет, не стоит. Я уже почти дошла. — И указала на свой дом.

— Ну смотри… — произнес он безразлично. Как будто его делом было предложить, моим — отказаться. Тем удивительнее было прозвучавшее в следующую секунду: — Твою ж мать!

Я ошеломленно моргнула, не сразу поняв, что последнее восклицание относилось не ко мне.

Лишь проследив за его взглядом, обнаружила, что штанина на его бедре была разодрана и пропиталась кровью. А ведь байкерскую задницу обтягивали не магазинные джинсы, а мотоштаны со спецзащитой.

— Пошли ко мне, зашью, — вздохнула я.

Да, я была уставшей, грязной, мокрой, с саднящей рукой, но все же в первую очередь — врачом.

— Штаны? — хмыкнул мотоциклист, явно не ожидавший такого хозяйственного предложения.

— Тебя зашью. В смысле, порез.

Он уставился на меня каким-то странным изучающим взглядом.

— Я хирург, — добавила я.

Вот только не уточнила, что конкретно я — хирург-ординатор в отделении акушерства и гинекологии. Незачем байкера раньше времени пугать.

— Ерунда. — От меня попытались отмахнуться.

Ну, ему, может, и ерунда… До поры до времени. А вдруг внутреннее кровотечение? А он усядется на свой байк и понесется прямехонько навстречу новым авариям. Угробится ведь. И еще кого угробит.

В общем, вцепилась я в брюнета профессиональной хваткой. А она у акушеров-гинекологов посильнее, чем у борцов сумо. Роженицы-то всякие попадаются, не только легкие и возвышенные нимфы, но и мадам под сто двадцать. Причем не в фунтах, а в килограммах.

«Пациент» так и не смог отбрыкаться.

Глава 2

Острый ум и эрудиция –

не соперники глубокому декольте.

Дана Убий

На мотоцикл мы так и не сели и, гордо ревя мотором, по улице не пронеслись. Драндулет хоть и не сильно, но покорёжило, к тому же у него что-то там пробило. Причем так, что он не заводился. Брюнету пришлось припарковать его у обочины, сказав, что потом заберет.

— Почему ДПС не стал дожидаться? — все же не выдержала я, глядя на смятый металл и раскрошенный пластик. — Страховка…

— У меня ее нет, — перебил мотоциклист.

— Еще скажи, что и байк не твой, а угнанный… — ляпнула я, вертя в руках обод — все, что осталось от моих наушников.

Их было жалко. Никогда не любила «затычки» с кучей проводов. А на эти, обнимавшие уши полностью и отсекавшие от шума внешнего мира, я раскошелилась совсем недавно — с последней зарплаты.

— Не скажу.

— И то счастье, — проворчала я. — Пошли, что ли?

И мы пошли, грязные, но непобежденные. Я — величественно, байкер — волоча ногу.

— Как тебя хотя бы зовут, неразговорчивый? — Я покосилась на прихрамывающего мотоциклиста.

Думала, что не ответит. Потому как он сейчас больше всего напомнил слепо-глухо-немого. Его гордый невозмутимый лик отлично подошел бы для инсталляции «краснокожий в каменных джунглях презренных бледнолицых». В общем, если на такого нападешь с вопросом — может и укусить. Молча. Без промедления. Как волкодав.

— Денис, — бросил он коротко.

Повисла пауза. Моего имени он не спрашивал. А я не спешила его радостно сообщать. Шла, глядя вперед. Устала. Мой сегодняшний день был длинным, насыщенным и трудным, прямо как большая Советская Энциклопедия. Поэтому я готова была изображать из себя мисс дружелюбие только за отдельную плату.

А брюнет… Он явно выжидал. С прищуром посматривал на меня так, словно я его заставила заговорить под пытками паяльником и чтением последнего хита Тимати. Затем все же спросил:

— Ну а тебя как зовут?

— Дана.

— Какое говорящее имя… Прямо так и просится сказать: ты дана мне, чтобы я не сдох от счастья. Или, если короче, просто ты дана мне… — Он изогнул бровь. Дескать, я не спошлил, а лишь озвучил очевидные вещи.

— Ты всегда специально провоцируешь людей при знакомстве? Или бесить — это врожденный талант?

— Я всего лишь мизантроп.

«Говнюк и задница», — перевела я его слова на общечеловеческий. Уже десять раз пожалела о том, что захотела ему помочь. Но… Не успей он среагировать, не хромали бы мы сейчас к моему дому. Нет. Скорее всего, меня бы лихо и с ветерком мчали в скорой на встречу то ли с анестезиологом, то ли с патологоанатомом. Так что придется терпеть этого провокатора. Я вздохнула и вслух произнесла совсем другое:

— Мизантроп… Одна моя знакомая считает таких людей вместилищем пороков.

— Твоя знакомая права. И раздражать — лишь самый безобидный из моих.

Тут в нашу милую беседу вклинился скрипучий старушечий голос:

— Гляди-ка ты, на дворе ночь, а она к одному сожителю своему второго любовника тащит! Ни стыда у девки, ни совести!