Кстати, любопытно взглянуть, как оформлен номер для новобрачных. Тоже в готическом стиле? Черный шелк в лепестках алых роз? Пакет с донорской кровью вместо шампанского? Печень жертвы в виде легкой закуски?

Немного освоившись с обстановкой и с невольным вуайеризмом, я подошла к окну и приоткрыла створку, чтобы хоть как-то проветрить номер.

Вид и правда был невероятный: на высотку у Красных ворот, за которой, в туманной дымке тянулся шпилем в закатное небо знаменитый дом на Котельнической. И опять мне послышалась музыка, будто кто-то натянул незримые струны от одной башни к другой, соединяя шпили. Связывая трех сестер из семи. Захотелось достать смычок, высунуться наружу и взрезать тишину быстрыми звуками, затопить ими Москву. Жаль, окно не открылось полностью, должно быть, хватало тут самоубийц, мечтавших красиво покончить с жизнью. Осторожность превыше всего.

Я смахнула с трюмо упаковки от сэндвичей. Собрала в ведро кожуру от бананов. Мне ведь нужно где-то наводить марафет, разложить тени, тушь, украшения! Под руку попался смятый комок: неплохая бумага, с серебристым вензелем. Рядом валялся вскрытый конверт без опознавательных знаков.

А что если кто-то подсунул под дверь? И постояльцы, прочитав записку, быстро свалили на ближайший вокзал? Кто их засек? Богатая женушка, подловившая мужа с любовницей? Или здесь что-то серьезнее?

Я расправила ком бумаги. Если записку не уничтожили, ничего тайного в послании нет. Мне бы задуматься на минуту, не лезть в чужие секреты! Но любопытство оказалось сильнее.

На дорогом фактурном листе по центру напечатали короткую фразу: «Он сегодня будет на свадьбе!»

И все, больше ни строчки, ни подписи. А номер опустел за пять минут, даже видимость порядка наводить не стали!

Что-то сегодня случится. Кто-то заявится в готический зал и попытается испортить праздник. И я окажусь в центре событий. Неловко и страшно, до одури. Почему-то тоже захотелось сбежать, вернув Элен гонорар. Но с другой стороны… А я тут причем? Какое мне дело до чувств невесты или счастья вампирского жениха? Я просто фон для принятия пищи, меня наняли вместо музыкального центра, так дороже, престижнее, особый шик! Да и Ленку подставить я не могу, мы ведь со школы дружим.

К тому же, такие деньжищи мне больше нигде не светят. Расплачусь с долгами, схожу в ресторан. Старинные ноты куплю в коллекцию, давно присмотрела на блошином рынке. Сошью концертное платье, подберу к нему аксессуары.

Надо бы послушаться голоса разума! Довериться интуиции! Но под грузом свалившегося списка желаний они быстро перестали вопить.

Что делать в такой ситуации? Правильно, потянуть с себя майку, джинсы и быстренько отправиться в душ. Смыть под напором горячей воды одуряющий запах чужого тела, что мерещился на кончиках пальцев. Самообман чистой воды.

Но как же хорош был Григ! Как непозволительно, недостижимо красив!

В эти волосы хотелось запустить пальцы, к этому телу мечталось прильнуть, кожа к коже, ощущая дрожь каждой мышцы. Вообразив себя, хоть на миг, яркой пышногрудой красоткой, способной привлечь такого мужчину!

Эротические флюиды сбежавшей из номера пары все еще витали вокруг и будоражили мое сознание: выйдя из душа без ничего, я упала на застеленное покрывало и лежала с минуту, пялясь в закат, что тек акварелью над соседней высоткой. Если б окно открывалось, я бы встала нагой на подоконник и подставила кожу теплому ветру, мечтая о длинноволосом парне, с которым случайно свела судьба.

Шрам пульсировал на запястье, будто сработала напоминалка: мало тебе прошлого раза? Хочешь разбиться снова? Забудь!

Боль отрезвила, резанула по нервам. Слишком сильно меня приложило в прошлом, чтоб увлекаться теперь. Я наскоро вытерлась простыней, сдернутой с чистой кровати, просушила волосы феном. Оставалось всего полчаса, чтоб привести себя в товарный вид и не посрамить репутацию гостиницы «Ленинградская».

3

Вниз я спустилась при полном параде: черное атласное платье в пол — без рукавов, плечи открытые, лаковые туфли на шпильках. Макияж «смоки айс», кровавые губы — вполне себе готический стиль. Волосы завиты и собраны в узел, сколоты эффектным эгретом-змеей. На шее бархотка с изящным кулоном: алый камень в окружении кристаллов поменьше. Не рубин с бриллиантами, разумеется, но зато граненые стеклышки сверкают, как витрина под Новый год. Издалека — отличный эффект.

На правой руке — перчатка до локтя, атласная, под старину, с петелькой, накинутой на средний палец. Левая рука сегодня свободная. Вообще-то перчатки ношу из-за левой, но сегодня она — в антураже свадьбы. Нет нужды закрывать.

Я осмотрела себя в зеркале лифта и осталась довольна картинкой. Если б не пресловутый кофр, сошла бы за гостью высокого общества. Татуировка на левом предплечье изумительно сочеталась с нарядом.

Мою руку до локтя обвивали розы с мощными колючими стеблями. Они словно прорастали из вскрытой вены, из приметного длинного шрама на тыльной стороне запястья. Розы были черные, крупные, на их шипах трепетали бабочки, пронзенные насквозь, попавшие в ловушку коллекционера-садиста. В самой гуще роз возле локтя пел умирающий соловей, и его кровь стекала по стеблям, чтобы напитать корни.

Мне тогда было очень плохо. Мне тогда было очень больно. И мне было почти никак, когда я делала татуировку, чтоб оправдать глубокий порез, едва не оборвавший никчемную жизнь.

Жаль, что у Ленки были ключи, и она нашла меня в ванне. Я ведь специально порезала левую, чтоб больше никогда не играть. Не встречаться с тем, кто меня предал, в тесном богемном кружке музыкантов. Увы, мне и жизнь, и руку спасли. А может, это и к лучшему. Как я могла отречься от музыки ради придурка с раздутым эго? Да он вылетел через год из Гнесинки. А я продолжаю жить и играть!

К сожалению, татуировка мешала, розы подходили не к каждому платью. И не к каждому мероприятию. Приходилось прятать их под перчаткой. Но сегодня — пусть все обзавидуются. Эта свадьба ломает шаблоны!

Элен мой вид пришелся по вкусу. Она бережно взяла меня за запястье, покрутила, рассматривая наряд. Провела большим пальцем по шраму.

Бедная моя Ленка, притащившая в тот день огромную пиццу, чтобы подбодрить подругу детства. И нашедшая эту подругу в окровавленной остывающей ванне.

Все хорошо, — улыбнулась я ей, без ненужных, бессмысленных слов. — Ты же знаешь, давно отболело, проросло стеблями и раскрылось цветами.

Дурочка, — ответила Ленка, тоже без слов, одними глазами. — Все у тебя впереди. Играй, наслаждайся каждым мгновением! И помни, что ни один мужик не стоит нашей жизни и крови!

Так мы и прошли в бальный зал, вместе, рука в руке.

Гости уже собирались, их рассаживали по местам, сверяясь с банкетками на столах и длинным списком на элитном картоне. Я достала скрипку, отдала кофр Элен, села на стул в ожидании старта. Мне хотелось увидеть невесту! Но и гости в зале собирались занятные. Эдакий слет вампиров. Бал Сатаны в «Лениградской»!

Интересно, где их гримируют? А фраки они шили себе на заказ или брали в прокат в костюмерных? Почему-то казалось, что на заказ. Причем дома хранится еще с десяток, разбавленный сюртуками и тренчами. Нужно обладать особым талантом, чтоб так непринужденно эти тряпки носить. Ну, или въевшейся под кожу привычкой.

Почему у спутниц осовремененных дракул вместо причесок на головах — последствия урагана? Хотя некоторые шляпки-цилиндры, водруженные поверх начесов, были дьявольски хороши: с алмазными черепами, с огромными бантами и густыми вуалями. Корсеты, шнуровки, чулки с подвязками. Суинни Тодд и миссис Ловетт, сбежавшие с далекой Флит-стрит на свадьбу к московским любителям готики.

Один из разодетых вампиров неторопливо подошел ко мне:

— Меня зовут Петр Иванович, — очень галантно представился он и сам ухватил мою левую кисть, почти присасываясь к ней губами. Было видно, что розы и бабочки произвели на него впечатление. — А как к вам обращаться, сударыня?

Спасибо, хоть не Петр Ильич, везет сегодня на композиторов!

— Аля, — представилась я, тщетно пытаясь выдернуть пальцы из его навязчивой хватки. Наскоро придумала псевдоним: — Альберта. Петр Иванович, отпустите, мне этой рукой весь вечер играть.

Жутко и неприятно, до озноба пробрало от того, как он держал мою кисть и оглаживал шрам на запястье, проявилось в холеном лице что-то плотоядное и опасное. Может, виноват был грим? Обведенные черным глаза и пухлые кровавые губы?

— О, простите великодушно, Альберта, — он тотчас отступился, прижал руку к сердцу растопыренной пятерней. — Засмотрелся на ваше тату. Вы специально к свадьбе кололи? Или это переводной рисунок? Очень красиво и символично.

— Ошибки молодости, Петр Иванович. Извините, мне нужно подстроить скрипку.

Он рассмеялся, сделал шаг назад, вновь обретая вид респектабельного бизнесмена, немолодого, но еще привлекательного, по прихоти молодоженов играющего в глупые игры. К нему в пару просилась модель, обвешанная бриллиантами, с ногами сразу от головы, но увы, такой женской роскоши поблизости не наблюдалось.