И проснулась со слезами на глазах.

Да чтоб вас всех!

Вызвав Лисси, я отправилась приводить себя в порядок, затем — переодеваться. И к завтраку спустилась в более-менее нормальном состоянии. Родители и Ингрид уже сидели за столом.

— Доброе утро, — как следует примерной дочери, поздоровалась я.

— Доброе утро, Сандра, — степенно кивнул отец. — Готовься. Скоро вы с матерью и Ингрид отправитесь в поместье.

— Как прикажете, батюшка, — смиренно ответила я, усаживаясь на свое место за столом.

Ингрид при словах отца едва заметно скривилась, но возражать не посмела. Ничего, позже мне все выскажет. В красках опишет и свое настроение, и будущую ссылку. Уж эта болтушка в выражениях не постесняется.

Сладкая рассыпчатая каша с гренками и кусочками сухофруктов пошла на ура. Мы запили ее фруктово-ягодным морсом и разошлись по делам. Я отправилась в книгохранилище — снова читать, прочитывать то, что не успела изучить вчера. Что-то мне подсказывало, что в поместье такой шикарной библиотеки не будет. А если и найдется несколько книг, то их я проглочу за пару-тройку дней. Ну и, соответственно, остаток лета буду страдать без чтения.

Зайдя в книгохранилище, просторную и светлую комнату, я уселась за столик у окна, взяла в руки книгу и погрузилась в написанное. «Легенды и мифы Ортанаса», было написано на обложке.

Создал Ортанаса бог всего сущего Нарос, из песка, воздуха и воды. Он же предложил своему брату Гортаку вылепить из глины живых существ и вдохнуть в них жизнь. Так Гортак стал богом всей фауны в этом мире. Жене Гортака Ларае было скучно среди животных, птиц и насекомых. И она начала лепить из той же глины растения. Ну и стала богиней флоры. Зарий создал разумные сущности, которые расселились по миру и сформировали несколько рас. Богом торговли и обмана считался Дартек. Богиней семейного очага и любви — Нарада. Богом загробного царства — Артас.

Я как раз перешла к мифу о первой войне живых с мертвыми[2], когда дверь распахнулась, и на пороге появилась Ингрид.

— Ты опять здесь, — сморщил она свой прелестный носик. — Сандра, мужчины не любят умных женщин. Пойдем, матушка зовет. Сказала, надо подумать, какие платья взять с собой, а какие оставить дома.

И вот что тут думать, спрашивается? Все равно порталом пойдем. Сгребли все летние наряды в чемодан, и вперед, в поместье.

Но Ингрид если пристанет, то так просто от нее не отделаться.

И я не стала спорить, отложила в сторону мифы и встала со своего места. Ну пойдем, пообщаемся теперь уже с матушкой.

Глава 6

Время до отъезда в поместье пролетело со скоростью света. Впрочем, того времени было и не очень много. Мы, женщины, готовились к лету, собирали багаж, спорили насчет нарядов. Хотя спорили в основном матушка и Ингрид. Я в это не лезла, старательно поглощала информацию из книг и в свободное время выслушивала нытье Ингрид о скучной жизни в провинции.

Последний факт я считала неизбежным злом, бумерангом, который ко мне вернулся за непослушание родителям, отработкой кармы, если так можно выразиться. И потому нытье я слушала молча, с каменным выражением лица, не перебивая. Надо Ингрид — пусть выговорится до отъезда. Лучше так, чем мне будут портить настроение в самом поместье. Правда, с моей драгоценной сестренки станется поныть и там. Так, исключительно для профилактики. Чтобы мне жизнь медом не казалась.

В назначенное время, рано утром, наша семья собралась в холле перед входной дверью. Рядом стояли слуги, крепкие парни-носильщики и личные служанки, с нашими сумками. Отец с помощью портала должен был перенести нас со служанками и сумками в просторный холл усадьбы и затем вернуться с парнями-носильщиками в столичный дом.

Портал считался роскошью. Для него использовалась магия высшего порядка, доступная далеко не всем магам. И потому стационарные порталы и портальные кольца были доступны только высшей аристократии, самым богатым и родовитым ее представителям. Остальным предлагалось трястись несколько суток в пути до выбранного места в каретах или верхом на лошадях.

Отец, как бы ни был недоволен моим строптивым поведением, не мог допустить, чтобы мы втроем страдали несколько дней в карете. И потому перебрасывал нас порталом. Заодно и сам удостоверится, что бы добрались успешно и уже осваиваемся на месте.

Отец покрутил на пальце невзрачное латунное колечко, что-то пробормотал. И в следующую секунду мы всей толпой перенеслись в холл усадьбы.

Здравствуй, будущее место моего заточения. И я рада тебя видеть. А уж как Ингрид рада. Стоит рядом, пытается не кривиться.

Просторное светлое помещение, залитое солнечным светом, было забито прислугой. Все, кто работал в усадьбе, вышли встречать хозяев, переместившихся к ним на лето. Экономка, повариха с поварятами, горничные, садовник… Не хватало только кучера и конюхов. Но их внутрь обычно и не пускали. Их удел — конюшня и лошади.

При виде нас все согнулись в поклонах. И я ощутила себя президентом холдинга, которого встречают его многочисленные сотрудники.

Отец бросил на прислугу беглый взгляд и повернулся к нам. Демонстративно расцеловал и жену, и дочерей, кивнул носильщикам, чтобы оставили вещи.

И исчез. Порталом. Вместе с бравыми молодцами-слугами.

Мы, женщины, остались в холле усадьбы.

Экономка Элиза, высокая плотная женщина лет сорока-сорока пяти, синеглазая шатенка, провела нас наверх, в наши комнаты. К нашему появлению слуги тщательно выдраили весь дом. И теперь комнаты сверкали чистотой. В углах — ни пылинки, ни соринки. Даже редкой паутинки, и той не найдешь.

По меркам местных, отец платил своей прислуге более чем прилично. Но и требовал при этом едва ли не идеала во всем. Но и сами крестьяне отца с удовольствием шли к нему в услужение. Как писала в своих дневниках Сандра, за год работы в ее семье крестьянин мог накопить на приданное одной из дочерей. В многодетных семьях, в которых рождались чаще всего девочки, подобные вещи очень ценились.

Элиза, тоже крестьянка, только бездетная вдова, трудившаяся у отца уже лет пять-семь, откланялась и ушла, сообщив, что еда готова. И мы при желании можем позавтракать или пообедать в любое время. Здесь с этим все было намного проще, чем в столице с ее этикетом.

Не знаю, как матушке с Ингрид, а мне есть совершенно не хотелось. И пока Лисси разбирала мои вещи, я осматривалась.

Мебель в усадьбе, как и в столичном доме, была дорогой, сделанной качественно и добротно, частично — из древесины магических пород деревьев. Над ней трудились именитые мастера. Каждый, кто переступал порог дома, сразу понимал, что у владельца очень даже водятся деньги. Но при этом усадьба ощущалась жилой, в ней чувствовалась жизнь.

То же самое касалось и моей личной спальни.

Широкая кровать, не для одного, для двоих, так и манила улечься, распластаться, насладиться мягкостью постельного белья и упругостью матраса.

На стенах висели картины, выполненные в различных стилях, от классических пейзажей до абстрактных композиций, что придавало комнате особый шарм и индивидуальность.

На туалетном столике, помимо зеркала в резной раме, стояли разнообразные флаконы с духами, расчески и щетки, а также несколько магических амулетов, которые, по слухам, помогали сохранять молодость и красоту. В ящиках стола хранились различные мелочи — от украшений до писем и записок.

Ковер под ногами был мягким и пушистым, с узором, который, казалось, менялся в зависимости от угла зрения. Он не только украшал комнату, но и создавал ощущение тепла и уюта. Магические шары над головой испускали мягкий, рассеянный свет, который можно было регулировать по яркости и цвету, создавая нужную атмосферу в зависимости от времени суток и настроения.

Тюль и шторы на окне были выполнены из дорогих тканей, которые переливались на свету. Тюль был легким и воздушным, свободно пропускал дневной свет, а шторы — плотными и тяжелыми, защищавшими от посторонних взглядов и создававшими уют в вечернее время.

Два кресла, стоявшие у камина, были обиты мягкой тканью и украшены резными деревянными элементами. Они приглашали присесть и насладиться теплом огня, который, благодаря магии, горел ровно и без дыма.

Я отпустила Лисси отдыхать к слугам и отправилась на разведку. Мне хотелось осмотреть усадьбу, увидеть, что интересного здесь есть, и есть ли вообще. Ну и, возможно, выйти в сад, разбитый под нашими с Ингрид окнами, чтобы подышать свежим воздухом и насладиться красотой цветов.

Пора было обживаться. Судя по планам отца, нам следовало находиться здесь все три летних месяца. А может, и один осенний, пока не зарядят тяжелые и холодные дожди. Надо же как-то посерьезней наказывать строптивую дочь.

Я решительно вышла в широкий светлый коридор, прикрыла за собой дверь, прошла мимо комнат матушки и Ингрид и зашагала вглубь усадьбы.