Добрые жители подарили нам ящик галет и копчёного мяса. Глаш раздобыла где-то цитрусовых и пресной воды. Мы решили нарезать мяса и солёной рыбы, а из овощей, которые у нас остались сделать рагу и разбавить его соком лимона. Фрукты, которые были с нами с самого начала, я сварил. Ещё были яблоки, апельсины и немного ягод, которые принёс откуда-то Эментау. Пока я занимался рагу, Вильмас делал нарезку.

Я понимал брата без слов. Знал, о чём он молчит: он переживал за Ви и волновался за Зуи. Если раньше он относился к мальчишке не очень хорошо, считал его безалаберным балбесом, безответственным мальчуганом, у которого кроме моря в голове ничего нет, то сейчас отношение Вильмаса к Зуи изменилось. И он очень надеялся, что Зуи в скором времени очнётся.

Что до меня, то я переживал за всех. И за тех, кто на корабле, и за Гаюна, и за остальных членов Союза. Даже почему-то за мальчишку по ту сторону баррикады, за юного Юма, я переживал. Ведь все понимали, что он здесь не виноват. Ну, если только наполовину…

От рагу стало пахнуть кислинкой. Я добавил туда немного красных и жёлтых специй. После этого к нам заглянула Глаш.

— Ой, ребятушки, очень вкусно пахнет!

Глаш старалась сохранять позитивный настрой. Это было в её стиле. Хотя мы и понимали, что она переживает не меньше нашего. Иначе бы она не сидела столько в своём кабинете и не перебирала все возможные свитки и книги.

— Спасибо, дорогая! Скоро будем ужинать.

— Ой, я голодная очень! Только что проведала наше зверьё. Они чувствуют наше настроение. Боюсь, как бы они не заболели…

— После ужина собирался позвать Ви проведать их.

— Вильмас, дорогой, она не пойдёт. Сейчас единственное, что сидит у неё в голове — это Зуи!

Глубокий вдох Вильмаса передёрнул меня.

— Да, Глаш, ты права. Но я хочу хотя бы попытаться.

— Это сделать ты можешь! Не спорю.

Глаш взяла оставшееся яблоко и смачно откусила.

— Нам хватит еды?

— Галет, мяса и рыбы достаточно. Фрукты почти все ушли в котёл. Так что, думаю, не пропадём.

К нам спустилась Ротти.

— Друзья, ужинать будем здесь или на воздухе?

Но диалог прервал отрывистый крик, который донёся из каюты Ви.

Ви

После того, как Каллин ушёл, я решила немного прибраться в каюте. Я сложила аккуратно свои подушки и одеяла на гамаке, протёрла тряпкой окно и бочки, на которых ребята обычно сидели. Но это всё равно не отвлекло меня. Мысли всё равно были забиты чем-то другим.

После признания Каллина я поняла, насколько сильно я сблизилась с командой. Эта короткая история, которую рассказал член Союза, произвела на меня впечатление. Казалось бы, простые фразы, но что-то… почему-то я представила эту историю в красках. Увидела молодого Каллина с красивой женой, у которой на руках ребёнок, лет так трёх, а может и четырёх. И от этого мне стало не по себе. Ведь я почему-то знала, что Каллин любил и жену, и ребёнка.

— Зуи, — облокотилась я на гамак, где лежал он, — почему жизнь такая сложная? Вот, вроде, кажется, что ты всё знаешь, понимаешь приблизительный её ход, и жизнь кажется такой размеренной и однотипной! А потом узнаешь такие истории, казалось бы, простых людей… И ведь эти истории на каждом шагу! Вильмас с Лорином похоронили самых близких из-за Красной Болезни, Каллин потерял лицо и жену с ребёнком. Твои родители утонули… мой папа нас бросил. Жизнь — это сложный механизм, который как захочет, так и повернёт тебя! Даже сейчас… я никогда не думала, что смогу побывать на войне. И уж тем более не думала, что смогу так быстро привязаться к людям. Я знаю вас всех в общей сложности чуть больше недели, но… я так за всех вас переживаю, Зуи! И особенно я переживаю за тебя! Ты уже несколько дней лежишь и не встаёшь, а ведь ты нас спас!

Из моих глаз полились слёзы. Голос начал дрожать, а плечи трястись.

— Почему-то, в первый день, когда я тебя увидела, я поняла, что мы связаны прочной нитью судьбы. И что наше общение принесёт что-то новое в мою жизнь. Я не знаю, как тебе это описать… просто я знаю, в глубине души понимаю это, что после нашей с тобой первой встречи, когда я взошла на «Атлантику», что теперь моя жизнь не будет прежней! Потому что в ней появился ты, Зуи, драконье дитя…

Вой плача я сдержала, но слёзы лились прямо на щёки Зуи.

— Я очень хочу, чтобы ты проснулся… пожалуйста… ты для меня очень дорог!

Вдруг я почувствовала на голове тяжесть руки. А затем слабый голос:

— Ты для меня тоже.

Я посмотрела на Зуи — он очнулся.

— Зуи… — мой голос больше был похож на скрип.

Конец ознакомительного фрагмента