Что угодно, лишь бы не думать о том, что произошло ночью.

* * *

Я сидела на крыльце, кутаясь в колючий плед, доставшийся мне вместе с комнатой в пристройке, и загружала свое резюме на сайты, где люди искали таргетологов. Резюме вышло коротким и не особо убедительным, но другого у меня не было.

Чашка со свежесваренным кофе остывала рядом. Нос щекотал горький аромат, но я не морщилась. Этим утром мне нужен был именно такой кофе — черный, без молока, с двумя ложками сахара.

Кладбище потихоньку заполнялось людьми. Большинство брело по дорожкам, не поднимая головы и прижимая к себе букеты, как больных детей. Судя по поникшим бутонам, цветы были из киоска Ильиничны: она всегда первая вставала на входе, выпихивая вазоны чуть ли не под ноги посетителям.

К двенадцати должен был подъехать Ваня. По воскресеньям он пригонял к выходу фургон с кофе и сэндвичами и зычным голосом зазывал посетителей насладиться домашней едой.

Загрузив резюме на последний сайт, я сделала глоток. Странно, что именно Антон возник у меня в голове в ответ на «Что вас держит?» — или как там спросил этот чернокнижник. Антон давно не имел отношения к моему миру. Насколько мне было известно, он работал в тире и все выходные проводил с дочкой. Я настраивала рекламу и ухаживала за могилами. Каждый жил своей жизнью. И в эту жизнь никак не вписывалось то, что случилось ночью. А самое плохое — даже если мне привиделся тот иней на крапиве, написать Аскольду о силе я уже пообещала. Надо с кем-нибудь посоветоваться… С кем-нибудь, кто давно в теме.

Я нашарила позади себя мобильник и нажала «Создать аудиосообщение».

«Привет, Лёша. Я в порядке. Вчера приболела, сегодня оклемалась. Соскучилась. Приедешь вечером?»

Сунув телефон в задний карман джинсов и спрятав ноутбук в шкафчик за дверью, я побрела к воротам.

* * *

За последние два года Ваня вымахал так, что догнал Антона, и ощутимо раздался в плечах. Если не заглядывать в курносое лицо, можно было подумать, что за прилавком стоит взрослый мужчина. На Ване была потертая кожанка с плеча старшего брата и белый фартук. Увидев меня, он радостно помахал рукой.

— Салют, Вера! Завтракала?

Я с вымученной улыбкой покачала головой.

— Хочешь сэндвич?

— Давай.

Ваня щедро шлепнул кетчуп на бекон между ломтиками поджаренного хлеба и, перегнувшись через прилавок, протянул мне вместе с салфеткой. В черных кудрях мелькнула пара седых прядей.

— Спасибо. Как дела?

Заприметив кого-то вдалеке, Ваня зычно крикнул:

— Горячие сэндвичи, домашние сэндвичи, подходите! — Затем широко мне улыбнулся: — Да по-старому вроде. Я хожу на свои курсы, Тоха — на свои.

Я чуть не поперхнулась.

— Антон ходит на курсы?

— Ну да. Он тебе не говорил?

С нами поравнялся мужчина в надвинутой на глаза клетчатой кепке и костюме и достал бумажник.

— Один, будьте добры, — бесцветно сказал он голосом человека, который рыдал последние два часа.

— Триста, пожалуйста, — с той же широкой улыбкой ответил Ваня и движением профессионального фокусника достал из-под прилавка исходящий паром хлеб. — Короче, он же ушел из тира своего. Типа это все сплошное насилие, стрелять, да еще из боевого оружия. — Я невольно вздрогнула, но Ваня, кажется, не заметил. — В тире он типа только множит насилие, когда учит других… Короче. Никакого больше тира. Он пошел на курсы поваров.

Кусок встал поперек горла, и я закашлялась. Мужчина с удивлением покосился на меня. Пришлось отойти от лавки, зажав рот рукой, чтобы никто не видел моего перекошенного лица. Антон — повар? В смысле, он всегда любил готовить, но повар? Он же… Блин. Сколько я его знаю, он никогда не расставался с оружием.

— Вера? — Ваня по пояс высунулся из-за прилавка. — С тобой все нормально? Хочешь водички?

Я закивала. Водичка — самое то. Желательно холодная.

Отложив почти готовый сэндвич в сторону, Ваня налил мне в бумажный стакан воды из бутылки.

— Держи.

Повар. Нет, это даже не самое дикое. «Множить насилие». Ваня явно повторил за братом, сам он так не выражается. Я сделала глоток. А почему, собственно, нет? Люди меняются. У Антона дочь. Неудивительно, что он решил все перевернуть с ног на голову. Говорят, ради детей и не на такое идут.

— Пожалуйста, ваш заказ. — Ваня протянул мужчине в кепке сэндвич. — Приятного аппетита.

Дождавшись, когда тот отойдет, Ваня повернулся ко мне:

— Вы до сих пор не разговариваете, да?

Я неуверенно кивнула, надеясь, что лицо уже не красное.

— Не хочешь открыть вторую точку у другого кладбища? — Я готова была спросить что угодно, лишь бы перевести тему. — У Введенского, говорят, по воскресеньям целая ярмарка…

Ваня загадочно ухмыльнулся.

— Ты уже?

— Ага. Поеду после вас. Если хорошо пойдет, помощника найму. А что? Еще рекламу у тебя буду заказывать! Сделаешь мне скидку, как человеку, который из-за тебя чуть не помер? — нарочито серьезно поинтересовался Ваня.

Я мрачно глянула на него поверх стаканчика. Версия, которую ему выложил Антон, была проста, как дырка от бублика: упал, ударился головой — кома на девять месяцев. Но оказалось, Ваня запомнил, что я была рядом в тот момент, и начал задавать вопросы. А Антон не придумал ничего лучше, чем сказать, что я якобы толкнула Ваню. Случайно.

Я скомкала салфетку.

— Тебе сделаю бесплатно. Слоган «Вкусно до смерти» подойдет?

Ваня хитро усмехнулся. Завидев вдалеке очередного расстроенного посетителя, замахал руками.

— Горячие сэндвичи, домашняя еда! Горячая еда! Извини, Вера. Передать от тебя привет Тохе?

— Не надо.

— А Милане?

— Эм…

— Она сопливая, — вдруг пожаловался Ваня, но видно было, что на самом деле он в восторге от племянницы. — Только и делает, что пузыри выдувает из носа.

— Дети, — коротко произнесла я, вложив в это слово все, что думала о существах размером с коробку для обуви. — Пока.

— Триста, пожалуйста. — Ваня ласково улыбнулся подошедшему старичку и незаметно махнул мне на прощание.

* * *

Чтобы не встречать Лёшу на пороге, я оставила дверь чуть приоткрытой. Не люблю эту неловкость, когда кто-то переступает порог, а ты не знаешь, обнять его или просто сказать «привет». Особенно если это кто-то, с кем ты спишь.

Я без особой надежды пролистывала список тех, кто в последние несколько дней искал таргетолога. Кафе, еще одно кафе, детский сад, онлайн-школа… Платили копейки, а работы, судя по описаниям, хватило бы на сутки. Я выбрала школу. Надо же с чего-то начинать.

— Ты, по ходу, вообще ничего не боишься, женщина, — раздался низковатый голос у двери. — А если бы это был не я, а кто-то другой?

— Живые здесь не ходят, — мрачно отозвалась я.

С тихим смешком Лёша освободился от ботинок и подошел. Его ореховые волосы отросли настолько, что при желании можно было собрать их в крошечный хвостик. Но мягкости его облику это не добавило. Лёша был долговязым и худым, с длинными руками и ногами. С трудом верилось, что он обучал танцам вместе с Юлей.

Привычным движением подтянув рукава толстовки к локтям, Лёша склонился к моей шее, легонько пощекотал дыханием. От него пахло железной дорогой и дезодорантом.

Бросив взгляд на экран, он укоризненно поцокал языком.

— Я же давал тебе адрес нормальной базы, где заказы не за три копейки.

— Он не сохранился, — соврала я. От специалистов на том портале требовали портфолио и отзывы, которых у меня не было. И судя по всему, в ближайшее время не будет.

— Давай заново найду. — Лёша потянулся к клавиатуре, но я захлопнула ноут, чуть не прищемив ему пальцы.

— Хочешь чаю? — Я развернулась к нему всем корпусом, и Лёша остановил на мне удивленный взгляд.

— Чаю… — задумчиво повторил он. — Хочу.

— Черный подойдет?

— Ага… — Лёша не двинулся с места.

Опять он за свое.

— Вообще-то я хотела тебя кое о чем спросить, — начала я, изо всех сил делая вид, что ничего не заметила.

— А я думал, ты хотела сделать чай. — Бликов настольной лампы хватило, чтобы увидеть, как потемнели его глаза. Он был совсем близко, и обе его руки лежали на подлокотниках моего кресла. Он меня заблокировал.

— Мне надо встать, — ровным голосом сказала я.

— Надо. — Лёша коснулся моих ключиц костяшками.

— Ну так отойди.

Он не шелохнулся.

— А что мне за это будет? — В карих глазах зажегся знакомый огонек.

— Чай? — без особой надежды предложила я. — С медом? С медом и лимоном?..

Лёша загадочно улыбался.

— Я не шучу, — угрюмо пробормотала я.

— Я тоже. — Он склонился еще ниже, и наши лица оказались на одном уровне.

Ладно. Если иначе не выйдет…

— Отойди на три шага, — строго велела я.

Последний раз, когда мы пытались так поиграть, я рассмеялась в самый ответственный момент.

— Это все? — с замиранием шепнул Лёша, и дрожь его голоса мурашками прошлась по моей коже.

Не смеяться. Не смеяться.

— Опусти голову. Убери руки за спину.

Он все еще не шевелился.

— Выполняй! — рявкнула я, до отвращения напомнив себе Юлю.

Лёша покорно отступил. В накрывшей комнату тишине я пошла наполнять чайник, размышляя, смогу ли когда-нибудь рассказать об этом хоть одной живой душе. В такие моменты я почти ненавидела себя за то, что соглашаюсь играть по правилам, которые задала Юля. Я украдкой глянула на Лёшу: он стоял, все так же опустив голову и сцепив руки за спиной. В лице его отражалось спокойствие, граничащее с блаженством.