— Местная легенда, она к делу отношения не имеет, — буркнул он наконец. — Вы все написали?

Агата кивнула, передавая лист. Следователь быстро проглядел текст, мрачнея на глазах.

— Номер телефона свой оставьте. — Он вернул лист. — Дату и подпись. Спасибо. С вами свяжутся, если… — Полицейский замялся. — В любом случае вам позвонят, — договорил он, достал чистую картонную папку и убрал в нее заявление.

— Спасибо большое!

Агата поднялась, ей хотелось задать еще много вопросов, отвести следователя к бару, показать место, откуда ушла яхта. Дать хоть какую-то подсказку, чтобы найти Дарину. Но лицо Сани говорило, что лучше молча уйти. Все, что можно было сделать, сделано.

Ее проводили до ворот, что-то еще хотели сказать, но только махнули рукой. Настроение было — гаже не придумаешь. Хотелось выть, бегать кругами по полу и стенам. Хотелось, чтобы вот сейчас из-за угла вышла Дарина и снова сказала, какой ужасный сарафан нацепила Агата. Хотелось позвонить маме и сообщить, что сегодня они весь день провели на пляже, пока погода позволяла. Хотелось гулять по парку, потягивая из стаканчиков лимонад, тратить деньги на местном рынке и есть фрукты. Жить хотелось.

— Дарина, найдись, — прошептала Агата, глядя на небо.

Погода отражала то, что она чувствовала.

Тяжелые облака затянули небо, темнело. Время в участке пролетело незаметно. Солнце спряталось, воздух стал холоднее, словно сентябрь вспомнил, что он — месяц осенний и пора понижать температуру.

Перед тем как вернуться в номер, Агата решила снова заглянуть в бар, уточнить насчет Тулупа.

На пляже почти никого не было, море волновалось еще больше, сильнее накатывало на берег, вымывая из песка забытые сланцы и детские формочки. Носились подхваченные ветром чайки. Бар был подсвечен со стороны стойки, среди бутылок суетился третий бармен. Какой-то одинокий турист сидел за столиком и пил пиво.

— Извините. — Агата прислонилась к стойке, привлекая внимание. — А Тулуп выходил на смену?

— Кто? — Новенький перестал переставлять бокалы и непонимающе посмотрел на девушку.

— Ну, Тулуп. — Агата нахмурилась. — Парень, который тут вчера разливал коктейли, его потом сменили около полуночи.

— У нас никаких Тулупов не было, — покачал головой бармен.

— В смысле не было?

— Я смены составляю, знаю всех своих поименно. — Бармен достал из-под стойки липкий блокнот. — До полуночи работал другой человек. Даже роспись его стоит.

— Но погодите. — Агата пыталась восстановить реальную картину, та не поддавалась. — Он стоял вот тут, где вы сейчас. Сделал нам с подругой коктейли со смородиной и бананом.

— Девушка, — бармен старался говорить помягче, — у нас никогда не работал никто по имени Тулуп. И мы не используем смородину в коктейлях, это принцип владельца бара.

Агата отступила, оглянулась на туриста, тот никак не реагировал на происходящее.

— Извините, — тихо проговорила она.

— Ничего, — махнул рукой бармен и вернулся к работе.

Агата шла к гостинице «Горка» и думала, что делать дальше. Единственная ниточка, которая у нее была, с треском лопнула. Человек, ответственный за исчезновение Дарины, не существовал.

Глава 4

Не учи ученого

Десять лет назад

Дверь хлопнула так, что штукатурка посыпалась с потолка на облупившуюся лестницу. Громкий крик прорывался сквозь закрытые двери — за стенкой продолжала разоряться мать. Пусть орет, в эту квартиру больше ни ногой! Никогда! Лучше жить у Мангуста, у него хотя бы родители нормальные.

У подъезда сидели три неизменные бабки, отпускали в спину свои мерзкие комментарии.

— Опять пошла шляться по помойкам, — сказала одна и сплюнула.

Далеко не получилось, плевок угодил прямо на калошу, пришлось сделать вид, что никакого плевка не было.

— Дошляется, что заберет ее туман, — протянула вторая.

Она пропустила, кто прошел мимо, но решила не отставать от товарки.

Пусть заберет хоть туман, хоть ведьма. Что угодно, лишь бы не жить в этом городе, где каждый знает точное количество носков у соседа и обязательно поделится этим знанием с окружающими, хотя это никого не касается. Сунуть нос в чужую жизнь — святое!

— Мира! — Из-за дома показался Мангуст, и девочка облегченно выдохнула. — Что случилось?

Друг всегда появлялся тогда, когда был нужен больше всего, словно чувствовал, что пора.

— Опять с матерью поругалась, — махнула рукой Мира. — Такой ор устроила.

— Из-за чего?

Мира закатала рукав и показала свежую, немного красную и вспухшую татуировку. Тонкие побеги травы обвивали кисть руки браслетом и поднимались к локтю.

— Сосед по лестничной клетке купил машинку для тату, предложил набить. — Мира натянула рукав, пряча татуировку. — Больно было, капец, но у него так классно получилось!

Она гордилась и татуировкой, и собственной смелостью — рискнула, сделала.

Мангуст внимательно смотрел на подругу и молчал.

— Что? — нахмурилась Мира.

— Ничего, — поднял обе руки Мангуст. — Просто не кажется тебе, что это немного небезопасно?

— Тебя мать моя покусала? — закатила глаза Мира. Голос разума она сейчас не слушала. — Это же бесплатно, а сосед опыта набирается. До этого он у других машинку брал, тренировался, а теперь свою наконец купил.

Мира говорила с придыханием, вспоминая, как ловко орудовал машинкой сосед. Его не отвлекало ни жужжание аппарата, ни тихое попискивание Миры. Будто весь мир сошелся там, где на коже вырастала осока.

— Набила свою любимую траву! — Мира снова закатала рукав, демонстрируя рисунок. — А мать увидела, так истерила, что, мне кажется, у пляжа слышали. Грозилась взять пемзу и содрать все до кости.

Мира знала, что мать этого никогда не сделает, но даже слышать такую угрозу было неприятно.

— А тебе не надоест? — Мангуст старался говорить осторожно, зная взрывной характер подруги. — Ты вроде недавно выкрасила волосы в синий цвет, а через неделю пыталась его вывести.

— Синий — не мое, — возразила девочка. — Мне не понравилось, какой цвет приобретает при этом кожа. Решила перекрыть красным. Говорят, может вообще какой угодно цвет вылезти при таком сочетании.

Мангуст слушал молча, свое мнение он уже сказал, и спорить дальше было бессмысленно. Он, может, тоже хотел бы сделать татуировку у соседа, но не обладал смелостью и решительностью Миры. Он знал, что родители ругаться не будут, мать просто посмотрит на тату, спросит что-нибудь для приличия и больше не будет доставать. Отец вообще не отреагирует. Родители доверяли ему, зная, что сын не сделает что-то из ряда вон.

— Он скоро в столицу уезжает, — говорила тем временем Мира, ожидая реакции. — Говорит, студию там свою откроет.

— Кто? — Мангуст уже потерял нить разговора.

— Ставр. — Мира закатила глаза. — Сосед мой.

— А. — Он знал, что подруга мечтала уехать из этого города. Вот окончит школу, и, как исполнится восемнадцать, ее тогда ничто не остановит. — Он совсем переезжает?

— Ага, — грустно сказала девочка. — Но обещает, что будет ждать меня, даже работу даст, если смогу приехать.

— Тоже татухи бить будешь? — Мангуст удивленно посмотрел на подругу.

— Не знаю, — призналась она, — я вообще еще не думала, что будет, когда уеду отсюда. Лишь бы свалить.

Она нахмурилась — у соседних домов показалась компания ребят.

— К счастью, — Мира посмотрела на свежую татуировку, — осталось всего три года, и я буду сама отвечать за свою жизнь!

Мангуст улыбнулся. Он не разделял нелюбовь Миры к родному городу, но спорить не стал.

— Пойдем отсюда?

Не дожидаясь ответа, она быстро пошла со двора. Мангуст еле поспевал за ней.

— Ты избегаешь одноклассников? — не понял он.

— Не хочу с ними пересекаться, — коротко отрезала подруга.

— Почему? Они тебя достают?

— Нет, просто не хочу.

Мира и Мангуст учились в разных школах, обоим повезло с одноклассниками: никто не травил, не пытался самоутвердиться за счет другого. Но и близких друзей особо не было.

Мира со всеми держалась отстраненно, а Мангуст не мог ни с кем найти общий язык. Им обоим был чужд мир быстрых трендов, гаджетов и брендов.

— Не хочу ни с кем сближаться, — говорила Мира. — Как окончу школу и исполнится восемнадцать, так сразу уеду. А если с кем-то сближусь, то будет сложнее.

Мангуст грустно смотрел на подругу, качая головой.

— А ты со мной поедешь. — Она говорила так, будто все уже давно решено и уже прошел выпускной.

Друг на это ничего не отвечал. Он вообще не думал о том, что будет после выпуска. Еще несколько лет до этого. Дожить надо.

Если пойти в одну сторону, там были море и пляж. Они притягивали туристов и любителей красивых фотографий для блога. В другой стороне — лес и горы. Туда мало ходили, боялись заблудиться, а местные еще боялись ведьмы — женщины, которая смогла отстоять свой родовой дом и осталась жить на самой границе леса. Мире нравилось тайком приходить смотреть на старые стены и наличники, увитые диким виноградом. На то, как поднимается и опускается в колодец ведро, придерживаемое сильными руками.

Девочка старалась наблюдать так, чтобы ее не видели, пряталась в кустах, за забором. Но ощущение, что о ее присутствии знают, не отпускало.