На деле все случилось с точностью до наоборот. Не прошел еще указанный им срок, как каждый житель Великобритании, кто в состоянии был читать газеты, знал о бородавках Уолли и о том, как благодаря им остров совершенно преобразился.
Глава 2
Мисс Эмили
— Беда моей семьи в том, — промолвила мисс Эмили Прайд на изысканном французском, переводя взгляд с Аллейна куда-то вдаль, — что мы всегда заходим слишком далеко.
Ее голос звучал на высокой наставительной ноте, как обычно, когда рассказ предстоял длинный. Волны ностальгии уносили Аллейна далеко в прошлое, когда он вот так же сидел в этой самой комнате, изменившейся куда меньше, чем он сам или пожилая леди. Здесь, будучи еще кандидатом в дипломатический корпус, он сражался с неправильными французскими глаголами и внимал очаровательным сплетням тех времен, когда папа` мисс Эмили был капелланом при посольстве в Париже. Сколько ей сейчас, интересно? Лет восемьдесят?.. Аллейн постарался собраться и принялся слушать внимательнее.
— Моя сестра, Фэнни Уинтерботтом, тоже не избежала этого недуга. Помню, на одном неофициальном вечере в нашем посольстве ее пригласили выступить. Чистый гротеск — Фэнни появилась в каком-то невообразимом наряде, с букетом из овощей. Она обладала определенным талантом своеобразного, дикарского сорта и была в ударе (ключевое слово здесь, как вы увидите). Воспламененная успехом у публики, она сочинила экспромтом некий двусмысленный спич, в конце которого швырнула свой букет в посла. Удар пришелся прямо в диафрагму и едва не кончился плачевно.
Взгляд мисс Эмили вернулся из неведомых далей и вновь сфокусировался на Аллейне.
— Никто из нас не свободен от склонности к сумасбродствам, — добавила она, — но у моей сестры она проявилась в самой крайней степени. Я не могу не усмотреть здесь связи со случившимся.
— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мисс Эмили.
— Тогда вы далеко не так проницательны, каким обещали стать в юности. Что ж, я объясню. — В устах мисс Эмили эта фраза всегда звучала зловещей угрозой. — Моя сестра Фэнни, — вернулась она к прежнему повествовательному тону, — вышла замуж. За некоего мистера Джорджа Уинтерботтома, весьма выгодно занимавшегося торговлей. Это все, что о нем нужно знать. Он умер, оставив ее бездетной вдовой с более чем солидным состоянием. В числе прочего она унаследовала так называемый остров, который я упомянула в своем письме.
— Порткарроу?
— Именно. Вы не могли не слышать о недавних событиях на этом безликом во всех прочих отношениях клочке суши.
— Да, разумеется.
— В таком случае, объяснять не надо. Напомню лишь, что за последние два года там зародился и пышно расцвел некий культ, который я всецело не одобряю. Он и является причиной моего беспокойства, побудившего меня прибегнуть к вашей помощи.
Она сделала паузу.
— Да, конечно, все, что в моих силах… — поспешно откликнулся Аллейн.
— Благодарю. Кстати, произношение у вас ухудшилось. Так вот. Фэнни только поощрила своих арендаторов во всей этой истории с бородавками. Моя сестра приехала на остров и расспросила ребенка. У нее самой как раз был какой-то нарыв на пальце ноги, она погрузила его в воду, и тот, очевидно, от ледяной воды, прорвался. Наверняка он и так уже созрел, и это вот-вот случилось бы само по себе, но Фэнни тут же принялась твердить о чуде. Были и другие подобные случаи «исцелений», столь же истерического характера. Поднялась шумиха, и сестра не преминула ей воспользоваться — расширила гостиницу, огородила источник, в газетах появились рекламные объявления, на острове открыли магазин. Местные жители, насколько я понимаю, тоже неплохо наживаются.
— Надо думать.
— Итак, далее. Моя сестра Фэнни умерла в возрасте восьмидесяти семи лет. Я унаследовала все ее имущество. Думаю, не нужно говорить, что я не намерена поддерживать этот недостойный балаган и тем более извлекать из него выгоду.
— Вы хотите продать остров?
— Разумеется, нет. Соберитесь, Родерик, — резко скомандовала мисс Эмили. — Я ждала от вас другого.
— Прошу прощения.
Она только отмахнулась.
— Продать его значило бы нажиться на нынешней фальшивой славе и позволить этому вздору продолжаться и дальше. Нет, я хочу вернуть остров к его прежнему состоянию и уже дала поручение адвокатам ознакомить с моим решением всех заинтересованных лиц.
— Понятно.
Аллейн встал, глядя сверху вниз на свою бывшую наставницу. Мисс Эмили совершенно вжилась в роль пожилой француженки определенного типа. Черная ткань ее одежд полностью отвергала всякий намек на нарядность. Лицо казалось серым. Из драгоценностей — только гагат и золото. Весь облик пожилой леди дышал отстраненной, вневременной старомодностью и абсолютным самообладанием. Обстановка в комнате полностью ему соответствовала — инкрустированная мебель, чопорные стулья с выцветшей мягкой обивкой, пожелтевшие фотографии, с одной из которых на Аллейна смотрело его собственное юное лицо. В искусной работы вазе торчал неизменный пучок сухих метелок целозии. Одним словом, все было комильфо — по вкусу хозяйки. Да, ей никак не меньше…
— Мне восемьдесят три, — проговорила мисс Эмили, словно подслушав его мысли, — и вам не переубедить меня, если вы собирались, Родерик.
— Я слишком трепещу перед вами, мисс Эмили, чтобы даже подумать об этом.
— Ох, нет! — проговорила она по-английски. — Надеюсь, вы не всерьез.
Аллейн поцеловал ее маленькую высохшую руку, как она учила его когда-то.
— Итак, поведайте мне, каков ваш план?
Мисс Эмили снова перешла на французский.
— В общем и целом, как я уже сказала, восстановить статус-кво. То есть, в конечном счете, убрать ограду, закрыть магазин и разоблачить всю эту историю.
— Признаться честно, — сказал Аллейн, — я никогда не был так настроен против подобных вещей. Бородавки могут проходить в силу каких-то иррациональных причин — такие случаи слишком хорошо известны, чтобы сомневаться в них. Конечно, это скорее исключение из правил, но все же исцеления силой веры вполне реальны, насколько я понимаю. Не знаю, почему вы занимаете такую жесткую позицию, мисс Эмили. Конечно, если вас отвращает неизбежная вульгаризация…
— Разумеется. Еще больше мне не нравится использование источника в коммерческих целях. Однако в первую очередь это личное — я столкнулась однажды как раз с таким случаем, когда «исцеление верой» не сработало. У моей очень близкой подруги был рак, и ей вбили в голову — буквально вбили, уверяю вас, — что она сможет излечиться подобным способом. Ее ждало жестокое разочарование. Она до последнего отказывалась верить, что средство не сработало, и тем мучительнее было крушение последних надежд. Все это повлияло на меня самым тягостным образом. Я готова скорее умереть, — с неожиданной силой завершила она, — чем хоть в малой степени нажиться на другой подобной трагедии.
Повисла короткая пауза.
— Да, — проговорил Аллейн. — Теперь я понимаю ваше отношение к этой истории.
— Но я пока не объяснила, почему решила просить о помощи именно вас, Родерик. Должна сказать, что я написала майору Бэрримору, арендатору паба и гостиницы, и проинформировала его о моем решении. Я уведомила его, что намерена сама посетить остров и проследить за выполнением своих распоряжений. Также, поскольку это непосредственно ее коснется, я известила хозяйку магазина, некую мисс Элспет Кост. Я дала ей три месяца, в течение которых она должна либо закрыть его, либо превратить в нормальное заведение, никак не связанное с источником. Также она должна воздержаться от нелепого ежегодного фестиваля, за устройство которого, как мне известно, она сейчас принялась и который широко разрекламировала в прессе.
— Полагаю, обоих ваши письма крайне поразили…
— Видимо, настолько, что они до сих пор не могут прийти в себя. Это было неделю назад, и я до сих пор не получила никакого официального отклика.
Мисс Эмили так подчеркнула предпоследнее слово, что Аллейн почувствовал, что от него ждут уточняющего вопроса.
— А неофициального? — позволил он себе поинтересоваться.
— Судите сами. — Отойдя к столу, она вернулась с несколькими листками бумаги и протянула своему бывшему воспитаннику.
Аллейн взглянул на один из них, подумал и разложил в ряд на ближайшем столике. Всего листков было пять. «Черт! Вот это поворот!» Знакомая картина — газетные вырезки, приклеенные на вырванные из тетради линованные страницы. На первой — заметка о нескольких случаях исцеления, озаглавленная «Снова Ключ Фей». Лондонская «Сан», легко узнать. Ниже — беспорядочно собранное из отдельных слов, тоже вырезанных из газет, предложение: «УГРОЗА закрытия Не пройдет ПРЕДУПРЕЖДАЕМ». Надпись на втором листке гласила просто: «ОПАСНО вмешиваться». На третьем — «Предотвратим осквернение любой ценой». На четвертом — «Местные готовы вмешательство будет ФАТАЛЬНО» и на пятом, последнем, целая строчка газетного заголовка — «ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ» с дополнением из кусочков «можете оказаться на ее месте».
— Что ж, — заметил Аллейн, — милая подборка, должен сказать. Когда они пришли?