— Разумеется, он был агностик! — с горячностью воскликнул он. — Это доказывают его самые знаменитые монологи.

— Вы имеете в виду Клавдио? Однажды в молодости я играл его. Монолог о смерти, конечно, впечатляет. Даже дрожь пробирает.

В стремленье к смерти нахожу я жизнь,
Ища же смерть — жизнь обрящу.
Пусть же приходит смерть! [У. Шекспир. Шекспир. «Король Генрих V». Пер. Е. Бируковой.]

— Или вот:

Но умереть… уйти — куда, не знаешь…
Лежать и гнить в недвижности холодной…
Чтоб то, что было теплым и живым,
Вдруг превратилось в ком сырой земли… [У. Шекспир. «Мера за меру». Пер. Т. Щепкиной-Куперник.]

Голос Гаунта вдруг обрел какую-то зловещую монотонность, и слушатели тревожно заерзали. Миссис Клэр выглянула в окно и тоже слушала с неясной улыбкой на устах. Мистер Фолс, отбив особенно удачную дробь, вдруг уронил трубку и наклонился поднять ее, но тут же глухо застонал и схватился за поясницу. На веранду вышел доктор Акрингтон и застыл как изваяние.

— Продолжайте, прошу вас, — сказал мистер Фолс, с усилием выпрямляясь.

Мистер Квестинг подобрал упавшую трубку и тоже застыл на месте; на губах его блуждала восхищенная улыбка.

Появился Саймон и, бросив недовольный взгляд на Гаунта, принялся наблюдать за Квестингом.

Гаунт уже приближался к финалу короткого, наводящего ужас монолога. Дайкону вдруг подумалось, что никакому другому актеру не под силу сыграть трагического шекспировского персонажа на залитой полуденным солнцем веранде термального курорта. Некоторых слушателей Гаунт к тому же заметно обескуражил. Во всяком случае, заставил вспомнить о смерти.

Квестинг громко прокашлялся и принялся исступленно аплодировать, колотя трубкой мистера Фолса по одной из деревянных опор.

— Ну, класс! — восхищенно выкрикнул он. — Во дает, а? Верно я говорю, мистер Фолс?

— Это, кажется, была моя трубка, — вежливо произнес тот, потянувшись за тем, что осталось от его вересковой трубки. — Спасибо.

— А вот мне больше всего по душе «Как вам это понравится», — заявила миссис Клэр, высунувшись из окна. — Такая прелесть! Обожаю Розалинду!

Доктор Акрингтон тоже не выдержал.

— Сейчас все так помешались на этой современной психопатической ерунде, что, по-моему, в ваш театр уже никого не заманишь, — проворчал он.

— Напротив, — высокомерно возразил Гаунт, — интерес к Шекспиру велик, как никогда.

Появилась Хойя, громко звеня неизменным колокольчиком. Из кабинета вынырнул полковник. Его и без того мрачная физиономия казалась даже более вытянутой, чем обычно.

— Обед? — проблеял он. — О чем вы тут митинговали? Мне показалось, кто-то призывал к бунту.

Барбара поспешно зашептала отцу на ухо.

— А? Не слышу, — пожаловался он. — Что? Какой Гораций? — Он уставился на Гаунта. — Ах, из спектакля? Ну, дела! Когда я служил в Индии субалтерном, — горделиво заявил он, — мы тоже забавлялись лицедейством. Однажды мне даже роль дали. Ох и пьеса, скажу я вам! Может, слыхали? «Тетка Чарлея».

IV

За обедом Дайкон быстро понял, что Саймон что-то замыслил. Во всяком случае, взгляды его были весьма красноречивы. Дайкон и сам извелся от беспокойства за Барбару из-за случившейся в ней перемены, а также из-за перемены его собственного отношения к своему патрону. А тут еще Квестинг. Несмотря на все находки Саймона, несмотря даже на пущенный ко дну корабль, молодой человек отказывался верить в то, что Квестинг вражеский шпион. Оставаясь в глубине души истым новозеландцем, Дайкон считал, что рассказы о шпионах — досужие бредни, плод воображения пугливых старух и записных клубных сплетников. И все же… он мысленно перебирал все доводы «за» и «против». Почему Квестинг так необъяснимо повел себя на железнодорожном переезде? Почему соврал, что ездил в бухту Похутукава, хотя, по свидетельству доктора Акрингтона, его там не было? Зачем и кому подавал с пика Ранги непонятные световые сигналы?

Решив еще раз обсудить накопившиеся вопросы с Саймоном, он заглянул к молодому человеку сразу после обеда.

— Вы угадали, что я хотел с вами поговорить, да? — спросил Саймон. — Я хотел подать знак, но боялся, что он заметит.

— Дорогой мой, воздух в столовой наэлектризовался от твоих намеков. Что случилось?

— Мы его засекли, — заявил Саймон. — Вы догадались? Он выдал себя перед обедом. Трубкой.

Дайкон недоуменно уставился на него.

— Прохлопали, да? — самодовольно произнес Саймон. — Хотя и сидели на расстоянии вытянутой руки. Может, он так к этому привык, что уже и сам не замечает?

Конец ознакомительного фрагмента