— Главное, не просто клетка, а определенная, — сказала я.

— Точно. Роял Стюарт, а во вселенной клеток это самая что ни на есть клеточная клетка, вот ведь зануды. Я так рада, что мы не остались.

— Может, они переросли эту историю с клеткой, — продолжила я. — Это было в седьмом классе.

— А что случилось в твоей следующей школе?

После Рюи была Небраска.

— Мы были там слишком мало, чтобы разобраться, — сказала я.

Она некоторое время молчала.

— Можно мы останемся в Висконсине подольше, чтобы я закончила семестр? — спросила я. — Очень трудно окончить школу, если мы все время будем переезжать.

Она тяжело вздохнула.

— Посмотрим, — ответила она. По сути, это было трусливым «нет».

— А что у тебя с работой, не будет каких-нибудь проектов в ближайшее время?

Иногда на нее сваливается большой проект, и она куда менее охотно переезжает, ждет, пока не сдаст работу. Мама фрилансер, занимается программированием, связанным с компьютерной безопасностью.

— Будет. На прошлой неделе звонила твоя тетя Ксочи, у нее есть работа. Она скоро расскажет подробнее.

Тетя Ксочи на самом деле никакая мне не тетя, я ее даже никогда не видела. Если у меня и есть семья, ее, как и девяносто девять процентов нашей жизни до бегства от отца, мама держала подальше в закромах памяти. Тетя Ксочи — программист и мамина подруга. Иногда она давала маме заказы.

Как только мы пересекли границу штата и оказались в Висконсине, мама немного расслабилась. Мы съехали с автострады в городе под названием Оссио, мама развернула настоящую бумажную карту, купленную на заправке, и провела пальцем по двухполосной дороге, где мы теперь ехали.

— Можно мы купим поесть? — спросила я.

— В следующем городе, — пообещала она.

Еще двадцать минут, и мы оказались у «ресторана-салуна» в крошечном городке. Искать тут жилье мы не собирались — слишком близко к автостраде. Я проверила, есть ли в меню «завтрак весь день». Нет. Зато есть вайфай. Когда мама ушла в туалет, я открыла ноутбук и быстро проверила Кэтнет. «Опять переезд», — написала я Firestar и отправила сообщение, пока мама не вернулась.

Обед уже закончился, а время ужина не наступило, так что официантка была не очень занята. Когда она подошла подлить нам воды, мама спросила, вдруг она знает, кто сдает дом, подвал, да хоть что угодно в Фэйрвуде, Нью-Кобурге или еще каком-нибудь городке поблизости.

— А что вас сюда привело? — спросила официантка. — Работа?

Тут мама провернула то же, что и с хозяйками квартир. Многозначительно посмотрела, а потом сказала:

— Ищу место, где смогу начать все заново.

Официантка с пониманием кивнула, а потом записала на салфетке адрес.

— Это прямо на окраине Нью-Кобурга. Если окажетесь у реки, значит, проехали. Эта женщина сдает второй этаж своего дома.

Иногда на этом разговор и заканчивался, но иногда официантки оставались поболтать. Спросить, в порядке ли мама, нужно ли ей что-нибудь (и это не про добавку кофе), или чтобы быстро поделиться собственной историей. Я всегда слушала не перебивая, потому что иногда мама упоминала какую-нибудь новую подробность. В этот раз, складывая салфетку и засовывая ее в кошелек, она сказала:

— Оглядываясь, я понимаю, что его намерение стать настоящим диктатором мира должно было меня насторожить.

Они немного пошутили, поэтому непонятно было, насколько она всерьез. Как всегда, уходя, мама оставила щедрые чаевые.

* * *

В бардачке машины всегда лежит ламинированная вырезка из газеты пятнадцатилетней давности. Она нужна на тот случай, если нас остановят и придется объяснять, почему, к примеру, у мамы нет действующих прав с действительным адресом. Статья из «Лос-Анджелес таймс» называлась «ЧЕЛОВЕК ИЗ САН-ХОСЕ ПРИЗНАЛ ВИНУ В ДЕЛЕ О СТАЛКИНГЕ». Там говорилось про пожар и фигурировали фразы: «возможный поджог» и «никаких окончательных доказательств», а еще «жена Тейлора с ребенком едва избежали огня» и «в обломках нашли тело их кошки».

Там же была и фотография сообщения на телефоне: «Ты всю жизнь будешь жалеть, что предала меня».

«В этих сообщениях на самом деле страсть, а не угроза, не стоит читать их буквально», — говорил адвокат моего отца.

В рамках сделки со следствием отец согласился не добиваться посещений и общей опеки надо мной после того, как его выпустят. Его приговорили к двум годам тюрьмы.

Про желание стать диктатором в газете ничего не говорилось, но я все равно понимала, почему мама так боится. Я тоже боялась. Но я не могла понять, почему вариант остаться на одном месте и поговорить с полицией даже не рассматривался.

* * *

Нашим новым жильем оказался второй этаж домика с просевшим крыльцом и гравийной дорожкой. Во всех комнатах стены были покрашены в грязно-белый, а пол скрипел от каждого шага. Зато присутствовала мебель, значит, больше не придется спать на куче одежды на полу. И еще тут было две спальни, а это значило, что у меня будет своя комната.

Я взвалила мешок с бельем на кровать, а мешок с одеждой кинула на пол (половина вещей были грязными, попозже придется разобрать; хорошо хоть они не воняют кислым молоком), подключила ноутбук к сети, включила его. Он сел вскоре после того, как я включала его за обедом, и теперь надо подождать, пока заработает. Я застелила постель. А потом открыла Кэтнет.

В моем профиле написано: Имя: Стеф. Возраст: шестнадцать. Место: маленький город, скорее всего где-нибудь на Среднем Западе. Даже на Кэтнет я не выдавала свое местоположение. Валюта Кэтнет — картинки с животными, но сейчас у меня не было ни одной, так что я сфотографировала Стеллалуну — мою плюшевую летучую мышь — в новой спальне. Этим я словно бы говорила: «Скоро, я обещаю». Я загрузила ее, потом открыла свой Котаун.

Котауны — одна из самых крутых штук на Кэтнет. Котаун — это как группа кошек. На Кэтнет есть, конечно, чат-комнаты, но, если вы пользуетесь Кэтнет уже некоторое время, модераторы назначают вам индивидуальную группу из людей, которые, по их мнению, могли бы вам понравиться. Я пользовалась Кэтнет уже месяца два, когда меня отправили сюда. В моем Котауне было шестнадцать человек, но четверо редко появлялись онлайн.

«БЛМММММ!!!!!» — написал кто-то, едва я вошла. На сайте меня звали БураяЛетучаяМышь, но все мои друзья сокращали: БЛМ. Или БЛМММММ, когда были особенно рады. Я пыталась использовать Бэтгёрл в качестве ника, но все сразу думали, что я фанатка комиксов про Бэтмена.

«Как тебе новый дом? — спросили Firestar. — Начались занятия в новом городе? Я иду в школу завтра, и уже ненавижу одиннадцатый класс».

Я никогда лично не встречала Firestar. Мы познакомились на Кэтнет, и, пожалуй, дружили тут больше всех. Нам обоим нравились существа, которых другие считали неприятными, — я любила летучих мышей, а Firestar пауков. У нас обоих была странная жизнь со странноватыми родителями, и мы оба абсолютные изгои во всех школах. Я бы очень хотела встретиться с Firestar, но их семья живет в Уинтропе, штат Массачусетс. А если верить маме, рядом с Бостоном доступными ценами на аренду даже не пахнет.

«Ты уже ненавидишь одиннадцатый класс, даже не дав ему шанса! — написала Гермиона. — Хотелось бы тебе, чтобы одиннадцатый класс ненавидел тебя, не дав тебе шанса?»

«Что за бред, Герми. Одиннадцатый класс точно меня ненавидит. Так вот, БЛМ, у меня для тебя фотка, зацени».

Я посмотрела новые фото Firestar. И на одной — ого! — летучая мышь! Настоящая плодоядная мышь. Firestar ни разу не в Австралии, но плодоядные мыши водятся и в Бостонском зоопарке.

«Круто, Firestar, спасибо тебе».

Надо будет утром проверить, нет ли на крыльце пауков-кругопрядов, чтобы ответить на подарок.

«А что тебе не нравится в одиннадцатом классе, Firestar? — это не Гермиона, а ЧеширКэт. — Скажи нам, вдруг мы сможем помочь».

«Вы мне ничем не поможете, разве что математикой, как в прошлом году».

«Математику очень переоценивают, — написали МегаШторм. — Может, это вообще миф».

«А ты, БЛМ? — это ЧеширКэт. — Не волнуешься из-за новой школы?»

«Я уже привыкла, — соврала я. — Мне теперь все равно».

* * *

Утром я проснулась от маминого крика «Ты опоздаешь!», хотя непонятно, как я могла опоздать, когда еще даже не поступила. Я оделась, затем откопала свою папку с табелями успеваемости. У меня их четыре. Я поступала в шесть — нет, семь старших школ, но в трех я пробыла так недолго, что не успела получить табель.

Старшая школа Нью-Кобурга находится в низком здании, окруженном парковками и кукурузными полями. Мама поставила машину в дальнем конце площадки, чтобы не искать место на гостевой парковке. Было жарко и солнечно. Ветер дул нам в лицо пылью и запахом асфальта.

Мама не любила разговаривать с людьми, но у нас уже был случай, когда она решила просто высадить меня одну у старшей школы, и все прошло не слишком хорошо. Так что теперь она всегда заходит со мной. Мы открыли входную дверь, и нас окатило потоком кондиционированного воздуха с запахом воска, которым, наверное, натирали летом полы. В холле стоял шкаф с наградами, наполовину закрытый баннером со словами «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, РАНГЛЕРЫ». Я не сразу нашла табличку с надписью «Администрация» и стрелочкой, но заметила ее быстрее мамы.