Дракон стоял рядом, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока.

— Ну как? Нашла? — спросил он, когда я повела дрожащим пальцем поперек строк.

— Сейчас, милорд, — прошептала я. От страха в горле у меня пересохло, и голос пропал. Я перевернула один лист, другой…

— Где об это сказано? — дракон оперся о стол, нависнув надо мной. — Покажи! Покажи! — он со всего маху ударил ладонью о стол, перепугав меня еще больше.

Я зажмурилась, стараясь сдержать слезы, которые вот-вот готовы были закапать, но тут дракон меня отпустил и отошел, усевшись в кресло и положив ногу на ногу.

— Сдается мне, монашка Виенн, что ты дуришь своего хозяина, — сказал он.

— Прямой цитаты об этом нет, — прошептала я.

— Громче! Не слышу!

— Прямой цитаты об этом нет, — сказала я громче, и голос мой сначала прозвучал хрипло, а потом сорвался. Мне пришлось прокашляться, чтобы говорить ровно. — Но если толковать строки, где говорится, что муж является для жены главой, как Господь наш — глава церкви, то и муж должен претерпеть за жену, как Господь претерпел за…

— Так ты не только цитатник и свод законов, ты еще и толкователь божественных откровений! — восхитился дракон и оглушительно захохотал. — Поистине, недурное приобретение за пятьсот золотых! Что еще входит в список твоих талантов? Может, показываешь фокусы? Или умеешь ходить по канату? Не стесняйся, выкладывай. Должен же я знать, какое сокровище мне досталось!

Я посчитала, что его издевки не требуют ответов, поэтому промолчала, не отрывая взгляда от книги. Первая строчка, которую я прочитала наугад, гласила: «Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жернов». Книга Иова, где пророк говорит о драконе, обитающем в морских глубинах. Для чего небеса сотворили такое чудовище? Могучее, свирепое, непобедимое, с каменным сердцем…

— Ты прикусила язык? — спросил дракон. — Подойди.

Не посмев ослушаться, я подошла к его креслу и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Маркграф смотрел на меня снизу вверх, но хозяйкой положения я себя от этого не чувствовала.

— Значит, змеиный язычок принемел? — дракон подпер голову и усмехнулся.

— Прошу прощения, — ответила я тихо, — но язык у меня не змеиный. Милорд ошибается, я не змея, а всего лишь человек, — и выпалила: — Что вы намерены сделать со мной?

— С тобой? — переспросил он, растягивая слова, и окинул меня взглядом с ног до головы.

Меня бросило и в жар, и в холод от этого взгляда. Хотелось упасть ничком, пряча лицо и прикрыть руками голову, чтобы от него спрятаться — глупо, по-детски, теряя разум от страха.

— Я мог бы тебя съесть, — сказал маркграф раздумчиво, — да мяса меньше, чем на кролике. И монастырская жизнь, наверное, сделало его кислым, как уксус. Сколько ты там прожила?

— Три года.

— Откуда ты?

— Мне не хотелось бы говорить об этом, милорд.

— Тайны? — обрадовался дракон и даже подался вперед, уперев локти о колени. — Я не люблю тайны. Поэтому всегда стараюсь их вызнать, и поскорее. Любыми способами.

— Клянусь, я ничего не скрываю, — поспешно заверила я, — просто история моей жизни слишком ничтожна, чтобы утруждать вас рассказами о ней. Я последняя дочь, без приданого, родители отправили меня в монастырь, только и всего.

— Как зовут твоего отца?

Я посмотрела на него пристально, пытаясь угадать — задан вопрос намеренно или это праздное любопытство. Но лицо дракона было непроницаемым, и я снова уткнулась взглядом в пол.

— Прошу прощения, милорд, но я не назову его имя.

— Почему же?

— Чтобы не навлечь на семью позор, — легко соврала я. — Вы купили меня, как барана, забрали из монастыря, и вот теперь я в вашей спальне, ночью, наедине с вами. У вас три жены, кто поверит, что вы привели меня к себе только лишь для того, чтобы я процитировала вам Писание? Моя репутация погублена навсегда. Но я могу хотя бы сохранить репутацию своей семьи.

Некоторое время он молчал, и я осмелилась взглянуть на него — не уснул ли?

Но маркграф задумчиво потирал подбородок.

— Хорошо сказано, — произнес он, наконец. — Можешь хранить эту тайну, она все равно не имеет для меня большого значения. Значит, ты благородна, судя по всему — хорошо образована. Как так вышло, если у твоих родителей не было денег на приданое?

— Матушка занималась со мной, — сказала я скромно. — И я многому научилась в монастыре.

— Допустим, — проворчал он и откинулся на спинку кресла. — Значит, матушка научила?

— Да, милорд.

— А кто научил твой язычок болтать дерзости?

— Говорить правду, вы хотите сказать?

— Опять дерзишь, — сказал он со странной улыбкой. — Мой брат советовал напомнить тебе, кто здесь хозяин.

— Ваш брат молод и вспыльчив, — заговорила я уже спокойнее. По-крайней мере, прямо сейчас никто не собирался меня насиловать и избивать, а если дракон хочет поговорить — то пусть так и будет.

— Я уже понял, что у тебя хорошая память. А какие еще есть таланты? Что ты еще умеешь? — он спросил это небрежно, и так же небрежно начал расстегивать камзол — медленно, пуговицу за пуговицей, начиная от ворота.

Все мои страхи взметнулись с новой силой. Не слишком ли рано я обрадовалась и поверила в благородство дракона?

— Что ты умеешь? — повторил маркграф и встал, сбрасывая камзол, а потом принялся распускать вязки на рукавах нижней рубашки.

— Милорд… — я облизнула вмиг пересохшие губы и резко отступила, налетев на стол. Что-то зазвенело, рухнув на столешницу, но я даже не оглянулась. Все мое внимание было приковано к мужчине, который сейчас неторопливо раздевался передо мной.

Глава 9. Содержание и переплет

— Достань из сундука свежую рубашку, я облился вином, — дракон снял с себя и бросил рубашку в кресло, а сам встал передо мной, обнаженный до пояса, ничуть не смущаясь своей полунаготы.

Рубашку! Я встрепенулась, разом воспрянув духом. Подать рубашку!

Невольно я скользнула по нему взглядом, подумав, какое красивое тело скрывали драконьи одежды. Плечи у мужчины были очень широкими, а талия и бедра узкими, мускулы так и перекатывались под гладкой кожей, на которой не было ни одного шрама, ни единой царапинки.

— Разве монашки так смотрят на мужчин? — спросил дракон насмешливо, и я поспешно отвернулась, вспомнив о его приказе.

Пока я рылась среди чистого белья, переложенного мешочками с душистыми травами, дракон подошел совсем близко и остановился за моей спиной. Я ощущала его присутствие всей кожей и заранее трепетала, понимая, что рано или поздно должна буду повернуться к нему лицом. Рубашка была найдена, и я закрыла крышку сундука, долго провозившись с замком.

— Простите, если обидела вас, — сказала я, с поклоном протягивая дракону рубашку и избегая встречаться взглядом, — но я видела мало мужчин в своей жизни, а последние три года не видела вообще. Поэтому не знаю, как вести себя наедине с вами.

— Какое похвальное смирение, — дракон взял рубашку и просунул руки в рукава. — И как ты меня находишь?

— Вы хотите знать, считаю ли я ваш переплет красивым?

Он засмеялся, а потом жестом приказал мне завязать тесемки на рукавах.

Пальцы не слушались, и я никак не могла затянуть узелок.

— Ну и что, Виенн, как тебе мой переплет? — спросил маркграф, наблюдая за моими жалкими попытками.

— Я уже говорила, что не оцениваю книги по переплету, — ответила я, справившись с одним рукавом и берясь за другой, — меня больше интересует содержание. А ваше не кажется мне особенно занимательным или поучительным.

— Говоря прямо — считаешь меня чудовищем.

— Вот этого я не говорила, милорд.

— Но дала понять.

— К сожалению, вы не предоставили мне доказательств обратного.

— Я тебя пальцем не тронул, лгунишка Виенн.

Прежде, чем ответить, я аккуратно расправила вязку на его рукаве, а потом тихо сказала:

— Вы купили меня. Привезли к себе домой против моей воли. Вы ничего не сказали о том, что меня ожидает. Вы меня пугаете. Унизили при благородных гостях, сказав, что ведете в спальню. Волокли, как мешок с мукой, да еще… еще… — я покраснела от стыда, вспоминая, как он шлепал меня пониже спины.

— Еще и оскорбил твое монашеское целомудрие, раздевшись перед тобой, — подсказал дракон. — И кто знает, что еще устрою.

— Именно так, — подтвердила я. — Вы сами все прекрасно понимаете, но предпочитаете лишний раз поиздеваться.

— Что поделать? — ответил он со вздохом притворного сожаления. — Такова твоя судьба, маленькая монашка, и таков мой нрав, — а потом добавил совсем другим тоном — хозяйским, деловитым: — Я возвращаюсь к гостям, а ты перестели мне постель и жди здесь моего возвращения. Вернусь с братом, и нам нужны будут развлечения.

— Развлечения?! С братом?.. — прошептала я, чувствуя, как капельки пота поползли по вискам.

— И еще. Переоденься, — приказал он. — В этом платье и платке ты и правда похожа на нищенку. Я не желаю видеть нищенок у себя в спальне. Спроси у кого-нибудь из слуг, они помогут.

Он направился к двери, а я провожала его взглядом, умирая от страха и бессилия.

— Да, еще кое-что, — он остановился на пороге, — ты можешь попробовать еще раз убежать. Это забавно. Преследовать дичь — перепуганную, дрожащую… Мне нравятся такие развлечения. Но не уверен, что смогу сдержаться, когда догоню тебя в этот раз.