Ната Лакомка

Семейный портрет с колдуном

1. Никто не любит двоюродного дедушку Джиля

— Что?! — леди Икения Майсгрейв, секунду назад с увлечением рассуждавшая, какая свадебная арка лучше — увитая жимолостью или розами, побледнела как смерть. — Он прислал письмо?

— Сам приехал, миледи, — с поклоном ответил мажордом, почтительно кланяясь.

— Приехал?! — почтенная леди схватилась за сердце. — Уже?!

— Что случилось, мама? — встревожено спросил Аселин и выпустил мою руку, которую уже четверть часа тайком держал под скатертью, нежно поглаживая. — Кто приехал?

— Двоюродный дедушка Вирджиль, — замогильным голосом произнесла леди Икения. — Он уже внизу.

Я одна не поняла, какая трагедия в том, что на помолвку приехал престарелый родственник, но Майсгрейвы замерли в ужасе.

— Зачем его принесло? — сквозь зубы произнесла замужняя сестра Аселина.

— Тише, — зашептала леди Икения, — умоляю, Корнелия! Он может услышать.

— Что сидим? — спросил Аселин и пригладил вихор, который у него всегда задорно топорщился, невзирая на масло и сахарную воду. — Надо встречать…

— Да, — прошептала леди Икения, но никто не двинулся с места.

— Не рады в этой семье видеть бедного дедушку Джиля, — насмешливо заявил муж Корнелии. — Его здоровье! — и он опрокинул в себя бокал красного сухого вина, а потом довольно крякнул.

Его веселость могла объясняться тем, что сам он носил фамилию Бо, а не Майсгрейв, а может тем, что он успел выпить довольно много вина, и теперь пребывал в самом прекрасном расположении духа.

— Граф Вирджиль Майсгрейв, — объявил мажордом, распахивая двери.

Майсгрейвы медленно встали, поворачиваясь ко входу, и даже господин Бо поспешил подняться из кресла, оперевшись на столешницу, потому что его немного штормило.

Подумав, я тоже встала. Если в семье моего жениха принята такая почтительность к престарелым родственникам, я должна следовать этому правилу. Ведь скоро я стану Майсгрейв и…

— Добрый вечер, дедушка Джиль! — радостно произнёс Аселин и почти бегом бросился навстречу человеку, который вошел в комнату. — Разрешите, я возьму ваше пальто?

— Вы промокли, дядюшка? — заворковала леди Икения. — Сюр! Быстро придвинь кресло к камину! Дядюшке надо обогреться!

— Слушаюсь! — господин Бо с кряхтением принялся передвигать тяжелое кресло к огню, ему поспешил помочь мажордом.

Корнелия тащила думные подушки и плед, а я стояла столбом, глядя на двоюродного дедушку Джиля. Дедушка?! Это шутка?

Человек, вокруг которого сейчас суетливо хлопотали Майсгрейвы — те самые Майсгрейвы, которым принадлежала почти вся Вересковая долина, плюс Саммюзиль-форд и все окрестные деревни с поселками на пятьдесят миль — был ненамного старше Аселина. Высокий, широкоплечий, с такими же непокорными, как у моего жениха, черными волосами… Аселин был похож и не похож на него… Я считала, что мой жених — самый красивый мужчина во всем королевстве, но теперь увидела, что это не так. Самый красивый мужчина снимал промокшее пальто, и Аселин оказался лишь бледной копией этого мужчины.

Всё, что так нравилось мне в женихе — высокий рост, благородные аристократические черты, очаровательная улыбка, зелёные глаза, опушенные длинными черными ресницами — присутствовало в «двоюродном дедушке» вдвойне. Даже глаза у него были не просто зелёные, а потрясающе зелёные. Как изумруды — такие же яркие, прозрачные, блестящие…

Это — граф Майсгрейв?!. Да вы шутите!

Тем временем граф позволил Аселину взять у него пальто, потрепал по щеке леди Икению и, насмешливо прищурившись, окинул взглядом Корнелию — она уже разложила в кресле подушки и теперь стояла у камина, развернув плед, чтобы согреть его пламенем.

— Всё ещё не беременна, — изрёк «дедушка Джиль» и досадливо пощелкал языком. — Когда уже ты порадуешь меня правнучком, Ко-Ко? А где твой Бопкинс? Опять спрятался? Пусть не боится, шпанские тараканчики закончились, новую партию ещё не наколдовали, так что эту ночь он будет спать спокойно.

— Дядюшка, мы называем его Бо, — осторожно напомнила леди Икения. — И Сюр здесь, вот он…

— А, не заметил за креслом, — добродушно признал граф. — И совсем забыл, что он сменил имя, чтобы породниться с такой влиятельной и богатой семьей, как наша. Это ведь счастье — стать одним из Майсгрейвов? Так, Бопки… Бо! Ну-ка, подойди.

Я наблюдала за этим представлением, не зная, что и подумать. Двоюродный дедушка, оказавшийся почти ровесником своим внукам, играючи оскорблял и унижал представителей одной из самых знатных семей. Так принято в мире аристократии? В том мире, о котором я слышала только легенды, превозносившие благородство, воспитанность и достоинство правящих фамилий. А теперь я наблюдала совсем другое. Пожалуй, так и последний дровосек не разговаривал со своей женой.

Тем временем господин Бо, криво усмехаясь, подошел к графу.

— Болит? — заботливо осведомился «дедушка».

— Болит, — признал господин Бо.

— Хорошо, что болит, — граф Майсгрейв похлопал его по плечу. — Ещё раз узнаю, что картежничаешь — болеть будет дольше и сильнее.

— Понял, сэр, — отозвался Бо без особого энтузиазма.

— Ну и где наш сюрприз? — спросил «дедушка», проходя к камину и усаживаясь в кресло.

Корнелия тут же укутала ему ноги пледом, леди Икения поднесла кружку с грогом, а я поняла, что наступил мой черёд.

— Дедушка, позвольте представить вам леди Эмилию Валентайн, — назвал меня Аселин и громко зашептал: — Эмили! Скорее иди сюда!

Всё это походило на какой-то нелепый розыгрыш, и я был втянута в него, хотя понятия не имела — в какой момент надо смеяться шутке.

Я вышла вперёд и поклонилась, но не успела поприветствовать графа Майсгрейва, потому что в этот самый момент леди Икения подала ему кружку с грогом, и каким-то невероятным образом горячий напиток выплеснулся на колени гостю.

Последовали не вполне приличные проклятия, и у меня появились две минуты отсрочки, пока все хлопотали вокруг графа.

— Ты всегда была неуклюжей, Ики, — наконец изрек он. — Ладно, отойдите от меня. Хвала небесам, самое главное ты мне не ошпарила. А так я всё равно промок под дождем, поэтому — ничего страшного. Просто буду сейчас благоухать анисом и корицей.

— Может, пройдете переодеться? — предложила леди Икения.

Она выглядела такой испуганной и несчастной, будто совершила страшное преступление и теперь её ждала неминуемая расплата.

— Конечно, переоденусь, — успокоил её граф и поднялся из кресла. — Прямо сейчас. А леди Валентайн пойдёт со мной. Поможет мне снять штаны.

Сначала я решила, что ослышалась, но все в комнате замерли, повисла гробовая тишина, а Аселин громко сглотнул.

— Что, простите? — пробормотала я.

— Вы не хотите помочь мне? — граф удивился так искренне, что я подумала, что ослышалась во второй раз.

— Дедушка шутит, — неуверенно произнес Аселин и так же неуверенно засмеялся.

— Ну вот, хоть внучек оценил шутку, — граф улыбнулся, показав ямочки на щеках, а я окончательно растерялась.

Вот это была шутка? Кто-то посчитал её смешной?

Но так, похоже, считали все Майсгрейвы — они засмеялись старательно и громко. И граф смеялся, посматривая на меня. И от этого взгляда мне всё больше становилось не по себе.

Двоюродный дедушка резко оборвал смех, и остальные тоже замолчали, только господин Бо не успел и хохотнул в полнейшей тишине.

— Пошутили — и хватит, — сказал граф. — Леди Валентайн, прошу за мной.

Это всё меньше походило на шутку, и я оглянулась на Аселина, ища помощи и поддержки, но он только кивнул, тайком указывая в сторону графа. Предлагает мне пойти?!. Леди Икения сделала вид, что расправляет кружева на лифе платья, Корнелия отвернулась к столу, наливая вина. Слуги исчезли, словно их и не было, и только господин Бо смотрел на меня странным взглядом — насмешливым и сочувствующим одновременно.

— Да не съем я вас, — произнес граф ласково, как мог бы разговаривать кот с мышью. — Идёмте. Просто хочу поговорить с вами наедине. Должен же я знать, кого мы собираемся принимать в семью.

— Иди, — одними губами подсказал мне Аселин, и я неуверенно шагнула к графу, а потом последовала за ним из столовой в холл и дальше, по коридору замка.

Граф шёл уверенно, но совсем не в крыло, где располагались жилые комнаты. Сама я ещё не слишком хорошо ориентировалась в фамильном замке Майсгрейвов, а в северной башне, куда мы сейчас направлялись, не была ни разу.

— Я живу здесь, когда навещаю Икению, — пояснил граф, хотя я ни о чем у него не спрашивала. — Сюда запрещено заходить, поэтому нас никто не потревожит, и мы побеседуем спокойно.

— О чем вы хотите побеседовать? — спросила я сдержанно.

Он не ответил, потому что мы остановились возле арочной двери без каких-либо признаков замочной скважины. Граф толкнул дверь и отступил, пропуская меня, следом вошёл сам.

— Разрешите мне сменить штаны? — с преувеличенной вежливостью спросил он, проигнорировав мой вопрос. — С каждым годом Икения становится всё рассеяннее, но сегодня она превзошла саму себя.

Скрывшись за ширмой, он принялся насвистывать, будто позабыв обо мне. Я не стала ему мешать и терпеливо дожидалась, когда он переоденется. Впрочем, граф не дал мне заскучать, и минуты через три появился в новом костюме — темно-зелёном, с вышивкой, на ходу повязывая шейный платок.