— Потрясающе! — Сет кивнул. — Сомневаюсь, что у меня так получится.
— Правда? — Я почувствовала себя польщенной. — Я могу тебя научить! — Я услышала голоса и обернулась. — О, это мсье Делакруа и мадемуазель Симона! Идите, идите сюда, мадемуазель, угощайтесь окороком и шампанским! — Я взмахнула оставшейся бутылкой. — Не бойтесь, я простила вас за ваше плохое поведение.
— Простила! — прошипела Симона. Вслед за ней и Делакруа на веранду вышли еще несколько человек. — Я сочла своим долгом сообщить мсье Делакруа, что среди его гостей сегодня оказалась самозванка. Эта девчонка вовсе не аристократка! Это маленькая попрошайка, которую Сет Гаррет подобрал неизвестно где, а Одетта Морней попыталась выдать за русскую графиню. На самом деле она уже почти год живет в Париже и все это время работала посудомойкой в доме мадам Одетты!
— Что, действительно работала? — смеясь, обратился ко мне Сет.
— О да, — спокойно отозвалась я. — Отличная работа, хотя я плохо с ней справлялась. Теплая кухня, много еды. Я никогда не голодала, пока была посудомойкой. Честная работа.
— Обрати внимание, Симона, — усмехнулся Сет.
— Простите, мсье Гаррет, — вмешался Пьер Делакруа, — но не припомню, чтобы я приглашал вас на бал в свой дом, поэтому прошу вас немедленно удалиться.
Сет сунул руку в карман и достал оттуда толстый конверт.
— Разумеется, у меня есть приглашение, мой дорогой Пьер, — произнес он очень вежливо. — Оно было доставлено мне вчера ночью лично твоей очаровательной женой. Хочешь убедиться в подлинности ее подписи?
Какая-то женщина в толпе вскрикнула, другие зашептались между собой. Делакруа покраснел и сказал:
— Нет, конечно. Тем не менее…
— Мы все хорошо знаем, как оказалась на сегодняшнем празднике Симона, — продолжал Сет. — Ты видишь, Рони, как иной раз помогают личные связи светским людям. Симона Галлиер никогда бы не оказалась на подобном балу, если бы не «личная заинтересованность» хозяина дома.
— Это ложь! — завопила Симона.
— Мой дорогой мсье Гаррет! — возмутился Пьер Делакруа.
— Ты хочешь сказать, что мсье Делакруа терпит отвратительные манеры мадемуазель, потому что она ему нравится? — подлила я масла в огонь. — Какие странные обычаи здесь, во Франции.
— Ты маленькая ведьма, — процедила сквозь зубы Симона. Она бросилась на Сета, но тот ловко увернулся. Я слегка склонилась над парапетом и, когда Симона оказалась рядом, быстро схватила ее за щиколотки и резко дернула вверх. Симона перевалилась через парапет, и спустя секунду раздался громкий всплеск.
Мы с Сетом посмотрели вниз.
— Вода бурлит, — заметил Сет, показав на пенившуюся поверхность пруда. — Похоже, все акулы на месте.
— Ты думаешь, она утонула? — с тревогой спросила я. Словно в ответ мы услышали снизу разъяренные крики.
— Пьер! Пьер!
Мсье Делакруа перегнулся через парапет и позвал Симону. Гости столпились у него за спиной. Неожиданно Сет наклонился, подхватил мсье Делакруа за ноги и столкнул в пруд. Через мгновение к крикам Симоны добавились протяжные вопли хозяина дома.
— Пора уходить, — объявил Сет. Он подобрал трость, схватил меня за руку и потащил назад в гостиную. Проходя мимо столов, он захватил еще одну бутылку шампанского.
— Но ведь бал продолжается! — запротестовала я.
— Для нас он закончен, Рони. Пошли, я отвезу тебя домой. Он приказал принести нашу верхнюю одежду и вызвать коляску. Через несколько минут мы уже сбегали по мраморной лестнице в сад. Со стороны пруда до нас все еще доносились яростные вопли. К нижней ступеньке лестницы подкатила коляска, Сет открыл дверцу и помог мне забраться внутрь. Задыхаясь от смеха, мы откинулись на подушки. Сет вытащил пробку из бутылки шампанского и предложил мне выпить первой.
— Они, должно быть, страшно обиделись на тебя, — сказала я. — И никогда больше не пригласят к себе.
— Не важно, я все равно получил то, за чем пришел. — Сет поднес бутылку к губам, сделал несколько глотков, затем вернул ее мне.
— И что же это?
— Развлечение. Веселье. Обман. — Он шутливо ущипнул меня за щеку. — И тебя. Ты самая красивая обманщица.
— О да, и это результат твоего пагубного влияния, — грустно заметила я. — Когда мадам Одетта узнает, что я наделала, то неделю не будет со мной разговаривать, а возможно, даже месяц. И те молодые люди, с которыми я познакомилась на балу, не придут навестить нас. А ведь они обещали взять меня на верховую прогулку.
— Не грусти, я сам отвезу тебя кататься.
— Правда? Ты так добр! А можно мы поедем завтра?
— Посмотрим. Ты не хочешь еще выпить? Я выглянула в окошко.
— Разве это дорога на рю де Вожирар? Мне казалось, сюда я приехала другим путем.
— Я просто подумал, что сначала стоит зайти ко мне домой и выпить еще шампанского. Ты разве не хочешь поглядеть, как я живу?
— Да! Ты богат?
— Сама увидишь. — Мы ехали и ехали, и у меня понемногу стали слипаться глаза.
— Ты очень добр, — пробормотала я сонно. — Теперь, когда я стала красивой, ты относишься ко мне намного лучше, чем в те времена, когда я была уродливой и тощей.
Я понимаю тебя, но будь осторожнее, когда станешь выбирать себе жену. Цыгане говорят: «Нельзя есть красивой ложкой». Это означает, что в браке надо искать не только красоту. Ты женат?
— Упаси Господи, нет!
Через несколько минут я начала тихонько напевать себе под нос.
— Это русская песня о солдате, который ушел на войну, и о красивой девушке, которая его любила. Она много лет ждала его и стала старой и седой. А потом, в один прекрасный день, она увидела, как по дороге к ней идет седовласый мужчина. Он подходил все ближе и ближе, и она вдруг поняла, что это ее любимый! Очень приятная песня, и такая веселая. — Я пропела ему несколько куплетов. Мелодия была тягучей и монотонной.
— По правде говоря, мне твоя песня не кажется очень веселой, — заметил Сет.
— Да нет же. У русских все песни такие. Даже песни о счастье и любви звучат грустно, потому что они считают, что счастье и человеческие чувства мимолетны. Цыганские песни лучше. Цыгане знают, что жизнь хороша, и верят, что если они счастливы сегодня, то будут счастливы всегда. А почему бы и нет? Зачем волноваться о завтрашнем дне? Зачем вспоминать вчерашний? Жизнь и без того прекрасна! Послушай-ка, что я тебе спою.
Я выпрямилась и, окончательно проснувшись, начала напевать веселую, зажигательную песенку, качая в такт головой и хлопая в ладоши. Коляска остановилась.
— Приехали. — Сет открыл дверцу и вышел, а затем подал мне руку и помог спуститься с подножки. Я сделала несколько шагов, но внезапно мои ноги ослабли, отказываясь меня слушаться. Я бы, наверное, упала, если бы Сет не подхватил меня.
Я откинула голову назад и засмеялась.
— Так странно! — проговорила я, безудержно хихикая. — Я не чувствую под собой земли! Моя голова кружится, и она пустая, как воздушный шар.
— Входи, — приказал мне Сет, ведя по лестнице к дверям, и голос его звучал очень нежно.
— Ты живешь здесь один? — восхищенно спросила я. — Такой огромный дом.
Пол в холле был выложен плитами из черного и белого мрамора, стены и потолок были белые, а между окнами пилястры в греческом стиле поддерживали красивые карнизы. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, всеми своими подвесками отражая свет газовых ламп на стенах. При входе, по обеим сторонам двери, стояли две вазы с алыми розами, а два белых мраморных бюста на пьедесталах сторожили подножие поднимающейся на второй этаж лестницы.
— Слуги уже спят, — сообщил мне Сет. — Ты хочешь посмотреть гостиную?
— Нет. Я хочу танцевать. Вы не потанцуете со мной, мсье Сет? Хотя бы еще один раз! И больше я не буду просить, обещаю. Но я должна танцевать!..
Сет приставил свою трость к стене и обхватил меня за талию. Я положила руки ему на плечи, и мы очень медленно закружились в вальсе. Я тихонько напевала мотив. Закрыв глаза, я почувствовала, как Сет чуть сильнее сжал меня в объятиях. Мы кружились все быстрее и быстрее, и наконец я перестала петь и счастливо рассмеялась. Затем у Сета подвернулась нога, и мы, не выпуская друг друга из объятий, упали на пол. Нитка жемчуга в моих волосах порвалась, и бусинки раскатились в разные стороны.
— Это было великолепно! — засмеялась я. Несколько минут мы молчали, восстанавливая дыхание. — Прости! — воскликнула я. — У тебя опять болит нога? — Мне с трудом удалось сфокусировать взгляд на его лице.
— Нет. — Сет лежал так близко, что я слышала биение его сердца. Он осторожно отвел назад выбившиеся из моей прически пряди волос, и я затаила дыхание. Наши глаза встретились, и я увидела в его взгляде что-то, виденное мною давным-давно в глазах моего дяди, когда он…
Сет взял мое лицо в ладони и легонько поцеловал меня в губы. Затем отодвинулся и помог мне сесть. Я прислонилась к его плечу.
— В чем дело, Рони? Неужели тебя ни разу не целовали так прежде?
— Нет, — прошептала я. — Никогда. Тебе понравилось?
— Думаю, что да. — Я подняла лицо, чтобы он еще раз поцеловал меня. Затем, глубоко вздохнув, взялась руками за отвороты его сюртука и положила голову ему на грудь. Объятия Сета казались мне надежной крепостью, здесь я чувствовала себя в безопасности. — Когда я сказала, что не вспоминала о тебе, я солгала.
— Знаю, — тихо ответил он, поглаживая меня по волосам.
— Я часто думала о тебе. Каждый день. И каждый раз, когда мне удавалось научиться чему-то новому, я говорила себе: «Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся с Сетом Гарретом, и он увидит, что я больше не грязная цыганка». Я рада, что ты приехал на этот бал. Я надеялась, что ты приедешь. Я была уверена, что ты приедешь.
Сет играл со шпильками, которые скрепляли мою прическу.
— Я тоже думал о тебе, Рони. — Он начал потихоньку вытаскивать шпильки. Его действия были такими осторожными, что я сначала даже не догадывалась, что он делает, пока мои тяжелые косы не упали мне на спину. Я слегка вздрогнула от неожиданности.
— Не волнуйся, Рони. Я просто хочу посмотреть, как ты выглядишь с распущенными волосами. Ведь ты не против? — Сет наклонил голову и поцеловал меня в шею. По моему телу прошла приятная дрожь. Одна коса уже была расплетена, и оставшаяся нитка жемчуга упала на мраморный пол. Сет расплел вторую косу, и нас обоих, как фатой, накрыло золотистыми волнами моих волос. Сет зарылся лицом в их теплую мягкую пелену. — Восхитительно, — вздохнул он, — я никогда не видел ничего подобного. Ты как Афродита, рожденная из пены.
— Кто это такая? — поинтересовалась я.
— Самая красивая женщина, которую только можно себе представить. Богиня любви и красоты.
Он стал осыпать легкими поцелуями мое лицо, шею, плечи. Каждый раз, когда его губы касались моей кожи, я вздрагивала. В его руках мое тело становилось тяжелым и непослушным. Он поцеловал уголки моего рта и провел своими губами по моим. Его дыхание было хриплым и неровным, я ощущала, как растет его возбуждение. Да и мое тоже.
— Уже совсем поздно, — проговорил он бархатным голосом. — Я должен отвезти тебя домой.
— Но я не хочу ехать домой, — мечтательно протянула я. — Хотя, наверное, должна. Иначе мадам Одетта очень рассердится на меня.
— Не думаю, — уверил меня Сет. — Мы с ней старые друзья, ты же помнишь. Ты сможешь провести ночь на моей кровати.
— А где же будешь спать ты?
— Не волнуйся обо мне. — Сет помог мне подняться на ноги. — Пойдем, я покажу тебе мою спальню.
Маленький ночник на низком столике рядом с его кроватью отбрасывал длинные дрожащие тени. Мебель в комнате была очень массивной. На окнах висели тяжелые темно-зеленые бархатные занавески, выглядевшие в полутьме почти черными.
Сет оставил меня на несколько минут и вернулся с бутылкой шампанского в корзинке и двумя изумительными бокалами в виде головок тюльпанов.
— У нас прекрасный повод для праздника. — Он сел на край кровати и предложил мне последовать его примеру. Я так и поступила. Читатель, конечно, решит, что я вела себя очень глупо (и так оно и было), но к тому времени я сильно опьянела от шампанского, которое Сет заставил меня выпить в течение вечера.
Сет открыл бутылку и наполнил бокалы.
— Пью за тебя, мадемуазель графиня Рони, — произнес он тост и подал мне бокал. — Ты выросла. Сейчас ты самая красивая женщина в Париже, и я рад, что снова нашел тебя.
— А я пью за тебя, мсье Сет Гаррет, — отозвалась я, поднимая свой бокал. — Когда-то ты помог мне, хоть я тебе и не нравилась. И я тоже счастлива, что мы встретились снова, когда я уже выросла.
Мы осушили бокалы.
— Позволь, я помогу тебе раздеться, — сказал Сет и взял из моей руки бокал. — Не могу обещать, что буду ловок, как горничная, но я постараюсь.
Я повернулась к нему спиной и перебросила волосы на грудь. Он легонько дотронулся сзади до моей шеи. Я вздрогнула и невольно хихикнула. Когда лиф был расстегнут, Сет предложил мне снять платье: он поможет расшнуровать корсет.
— Я не могу этого сделать, — пробормотала я в растерянности.
— Почему же? — Сет шутливо дернул меня за прядь волос и рассмеялся. — Ты же под ним не голая. Кроме того, не думаешь ли ты, что я никогда не видел женщин в корсете?
— Уверена, что ты видел женщин и без корсета, — медленно сказала я, неожиданно вспомнив сцену, которую я наблюдала однажды в России, между Сетом и женой хозяина постоялого двора.
— Я и тебя однажды видел обнаженной, — снова засмеялся он. — Так что раздевайся и ничего не бойся.
Я встала и сняла платье, затем после некоторых колебаний и нижние юбки. Сет стоял позади меня и старательно расшнуровывал корсет — эту железную клетку, которая мешала мне дышать весь вечер.
— Уф. — Корсет упал на пол, и я с облегчением потерла ноющий живот. На мне остались лишь тонкая нижняя рубашка до талии и шелковые розовые панталоны. — Как приятно снять это ужасное приспособление! Люди, создающие моду, явно женоненавистники. Так глупо — стискивать свое тело корсетом. Вот сейчас я опять ощущаю себя цыганкой.
— А значит, — Сет снова подал мне полный бокал, — у тебя внутри теперь найдется еще местечко для шампанского.
— Боже, как хороша жизнь! — Я опустошила бокал и с размаху опустилась на кровать Сета, затем скинула бальные туфельки и поболтала ногами в воздухе. Сет осторожно взял бокал у меня из рук и снова наполнил его. — Вы не согласны со мной, мсье Сет? — Я поглядела на него. — Жизнь удивительна.
Сет Гаррет тоже решил устроиться поудобнее. Он снял сюртук, жилет и белый шелковый галстук, прилег на кровать и положил голову на согнутую в локте руку.
— Думаю, сегодня ночью жизнь благоволит ко мне, малышка. — Он протянул руку и коснулся моих волос. — Ты красива. И забавна. И за весь вечер ни разу не назвала меня горгио.
Я весело рассмеялась.
— Зачем же мне так тебя называть, если я больше не цыганка? — Я легла на спину и раскинула руки в стороны. — Мы теперь оба горгио! Оба цивилизованные! Ты ведь действительно считаешь, что я теперь воспитанная женщина, ведь так? — с тревогой спросила я.
Сет подвинулся ближе. Его рубашка была расстегнута у ворота, и я видела мягкие волоски на его груди, черные и с легкой сединой.
— Для меня ты достаточно воспитана, графиня. — Он легко и нежно поцеловал меня в губы.
— Зачем ты это делаешь? — спросила я тихо, не пытаясь отстраниться. Да я и не хотела этого.
— Потому что ты сказала, что тебе это нравится, помнишь? — Сет еще раз поцеловал меня, придвигаясь все ближе, пока я не ощутила на себе тяжесть его тела. Этот поцелуй длился гораздо дольше, чем первый, но я мечтала, чтобы он никогда не кончался. Целуя меня в третий раз, Сет нежно раздвинул языком мои губы. Я втянула воздух и отвернула голову.
— Удивлена? — тихо засмеявшись, спросил он. — Ничего, ты скоро привыкнешь. Это самый лучший способ целоваться. — Новый поцелуй был глубоким и долгим. Да, это было хорошо: казалось, его язык лижет мне сердце. Я неуверенно подняла руки и легонько погладила его шею. Сет вздрогнул и приподнял голову. — Считается, что ты должна закрыть глаза, когда тебя целуют. — Он мягко провел пальцами по моей щеке.
— Почему?
— Так будет лучше, — пообещал он. — Попробуй. — Сет поцеловал меня в закрытые глаза. — И не открывай их.
Его поцелуи становились все неистовее и требовательнее. Он бормотал мое имя, целовал мне шею, плечи и, легонько поглаживая рукой мою правую грудь, вдруг высвободил ее из рубашки. Наклонив голову, он обхватил губами маленький розовый сосок. Я замерла, вскрикнув от неожиданности, и тогда он успокаивающе поцеловал меня в губы. Потом развязал пояс на моих панталонах.
Я зашевелилась под ним и, задыхаясь, пролепетала:
— О, мсье… не надо… Что ты?.. О-о… — Он заставил меня замолчать, прижавшись губами к моему рту, а затем целовал меня вновь и вновь, пока я не расслабилась.
— Я хочу тебя. Я хочу видеть тебя.
Его голос стал хриплым. Слова доносились словно откуда-то издалека. Я чувствовала себя как в полудреме и не могла ни пошевелить рукой, ни приподнять голову. Сет очень осторожно раздел меня, и я даже не протестовала. Я плыла, будто на облаке, одурманенная шампанским и страстью, и мне хотелось подниматься все выше и выше. А Сет был словно буря — у меня не оставалось ни сил, ни желания, чтобы противостоять ему.
Я лежала совершенно обнаженная. Он тоже разделся, и в свете лампы его мощный торс отливал бронзой. Его руки нежно гладили мое тело. Я приподняла голову и легонько коснулась кончиками пальцев его щеки. Я была слишком сконфужена, чтобы смотреть ниже. Мимолетный взгляд на нечто огромное и тяжелое между его ног смутил меня.
— Боишься, цыганочка? — прошептал Сет.
— Ты сделаешь мне больно, как мой дядя?
— А что если и так? — Он запустил пальцы в мои волосы и провел губами по моей шее. — Будешь плакать?
— Ты же знаешь, что нет. Я цыганка!
Его объятия стали крепче, а поцелуи еще настойчивее. Я ощущала напряжение желания в его теле, и от этого у меня кружилась голова. Мышцы его шеи походили на натянутые канаты, лоб и грудь покрывали бисеринки пота. Губы обжигали мне кожу — такими горячими и болезненными были его прикосновения. Он напоминал сейчас голодного волка, терзающего упавшую жертву.
Мое тело тянулось к нему. Я прижималась все ближе и целовала его так, как он хотел, чтобы я его целовала. Сет раздвинул мои бедра и в следующее мгновение проник внутрь меня, однако я не чувствовала боли, было только удивление оттого, что я почти не ощущала тяжести его тела.
О, как я хотела сделать его счастливым, как мне хотелось заставить Сета полюбить меня. И хотя меня все еще пугали его огромный рост, сила и чувственный голод, происходящее совсем не было похоже на то, что случилось в Москве. Тогда я стремилась высвободиться и убежать, а сейчас — сейчас я вовсе не хотела, чтобы все закончилось. Я чувствовала, как меня захлестывает волна наслаждения, и моим единственным желанием стало доставить Сету удовольствие. Он подчинил меня ритму своих движений, и мы, проникая друг в друга, поднимались и падали, словно качаясь на морских волнах. Наконец, мощно содрогнувшись, Сет глубоко вошел в меня, извергнув семя. В следующий миг он обессиленно застыл, тяжело дыша. Его сердце бешено колотилось, словно он только что взбежал вверх по нескончаемо длинной лестнице.
Я смотрела на Сета, лежащего рядом, и по моим щекам катились слезы. Но я плакала не от боли и не от сожаления о том, что произошло: ведь я не сомневалась, что очень скоро мы станем мужем и женой. Меня так поразила та неведомая сила, захватившая нас обоих, что я не смогла сдержать своих чувств. Я крепко прижалась к Сету, отвела волосы от его лица и легонько поцеловала в губы. Я даже испытывала что-то похожее на гордость, словно в одиночку укротила дикого зверя. Впрочем, в некотором смысле именно так оно и было.