— Именем короля Баварии Максимилиана! — рявкнул один из солдат. — Предъявите документы.

— Разумеется. — Мсье С. пожал плечами. Он полез в нагрудный карман и достал оттуда пачку бумаг. — Мы с женой британские подданные, возвращаемся из Вены. Мы возили туда нашего сына, чтобы показать его известному врачу. К сожалению, было поздно. Мы… мы потеряли сына.

Я вскрикнула и тихо заплакала. Мсье С. быстро обнял меня за плечи. Солдаты неловко переминались с ноги на ногу.

— Ну-ну, моя дорогая, — успокаивающе проговорил мой попутчик на английском языке. — Я понимаю, как тебе трудно. Но мы должны были сказать об этом.

Старший офицер вернул бумаги и произнес также по-английски:

— Сожалеем о вашей потере, герр Мартин и фрау Мартин. Надеюсь, вы понимаете, что подобный осмотр был необходим, иначе мы бы не стали его проводить. Счастливо оставаться.

Они вышли, а мой «муж» опустил мою руку и облегченно вздохнул.

— Поздравляю вас, — сказал он, все еще по-английски. — Ваше представление было крайне убедительным, баронесса.

Я рывком подняла вуаль и гневно взглянула на него.

— Очень легко быть убедительной, когда тебе в едва зажившую рану вонзили нож и повернули его! Вы очень умны, мсье С. Использовать столь болезненные воспоминания, чтобы заставить меня сыграть более правдоподобно!

Он опешил.

— Прошу прощения, баронесса. Но я и не представлял себе, что… вы действительно потеряли сына?

— Да. В Вене. Полтора года назад. Вы не знали?

— Нет. Это было несчастливое совпадение, ничего более. Пожалуйста, простите меня. — В его словах чувствовалось искреннее сочувствие и раскаяние.

— Я прощаю вас. Пожалуй, мне не стоило так набрасываться на вас. В конце концов, вы мой спаситель. Значит, произошла революция? Как это все глупо, все эти революции. Бескровно и шумно — как раз то, что так нравится простонародью. Надеюсь, король в добром здравии? Он успел убежать?

— Насколько я знаю, он на пути в Англию, баронесса. Я снова села рядом с мсье С.

— Очень хорошо. У этих овец теперь новый король и его новый фаворит.

— Барон фон Цандер?

— Да, барон фон Цандер. Это он ищет меня. Шпионка и предательница! Это были его люди из личной гвардии. Я заметила на их форме герб барона.

— Да, — мужчина нахмурился, — он жаждет схватить вас. Я и не думал, что придется использовать весь этот маскарад.

В коридоре опять раздались чьи-то шаги. Я быстро опустила вуаль и села рядом с мсье С., снова положив голову ему на плечо. Интересно, чувствует ли он запах моих духов?

Шаги в коридоре стихли, и мы немного успокоились. Он встал и потянулся, а я снова откинула вуаль. Сев напротив меня, мсье С. принялся серьезно меня разглядывать. Я сделала то же.

Он был высоким, стройным и красивым. Темно-русые прямые волосы он носил зачесанными на одну сторону, но они часто спадали на глаза, придавая ему мальчишеский вид. Брови были темными, щеки и подбородок чисто выбритыми. Людвиг бы сказал, что нос у него чуть великоват для того, чтобы называться красивым, но сильный подбородок и большие глаза сглаживали этот недостаток. У незнакомца были длинные, тонкие и сильные пальцы, и, когда я смотрела на него, я вдруг испытала нечто, что не чувствовала уже долгое время: желание, словно маленький бесенок, пробудилось от сна. Слабый румянец окрасил мои щеки.

— Ну как, похожа я на самую развратную женщину западного полушария?

Он даже подпрыгнул от удивления, и я поняла, что правильно угадала его мысли.

— Вы думали, насколько соответствуют истине все эти истории, которые писали обо мне в газетах, — продолжила я. — Может ли одна слабая женщина развратить короля, опустошить казну, свалить правительство, вызвать эпидемии заболеваний и падеж домашнего скота? — Я тихонько рассмеялась.

Он улыбнулся впервые за все время, что мы были вместе.

— Вы красивая и талантливая женщина, баронесса. Я искренне наслаждался на концерте, где вы выступали с Листом. Вы затмили прославленного музыканта, и я подозреваю, что во всей Европе найдется лишь несколько женщин, подобных вам.

— Мсье Лист очень благоволил ко мне, позволив мне затмить его на концерте.

— Надеюсь, я еще услышу, как вы поете.

— Кто знает? — Я пожала плечами. — Эта революционная глупость все разрушила. И если меня будут преследовать везде, куда я ни направлюсь… Кстати, а куда мы едем? Надеюсь, не слишком дерзко с моей стороны спросить об этом?

— Вовсе нет. Сначала в Штутгарт, а потом в Страсбург. Чем быстрее мы выберемся из Баварии, тем лучше. Подобное развитие событий вовсе не в моем вкусе.

— Но вы так отлично со всем справились! — воскликнула я. — А что же в вашем вкусе?

— Нечто гораздо более прозаичное: я адвокат.

— Как же вы оказались вовлечены в политические интриги Баварии?

— У меня были дела во Франции, а король Людвиг — старый друг моего отца. Он послал за мной, сообщив, что это очень срочно. Я был заинтригован, к тому же у меня оставались свободными несколько недель, и я приехал. — Он бросил на меня внимательный взгляд, от которого бесенок внутри меня опять встрепенулся. — И я не жалею об этом.

— Подозреваю, вы читали всю эту ложь обо мне в газетах? Он кивнул.

— Работа барона фон Цандера. Не верьте ни единому слову. А что вам рассказал Людвиг?

— Он сказал, что вы его дорогой друг и он не хочет, чтобы с вами что-нибудь случилось. — Мой собеседник замолчал, словно было еще что-то, но в этот момент в купе вошла Анна, и я решила, что пора поесть.

— Вы не сообразили захватить с собой еды, мсье? — весело спросила я. — Мужчины никогда не заботятся об этом в трудное время, однако именно еда и требуется им тогда больше всего.

Мы прекрасно пообедали в закрытом купе. Я заметила, как оценивающе Анна поглядывает на нашего спутника, а когда она наклонилась, чтобы наполнить мой бокал шампанским, то одобрительно подмигнула мне. Я слегка пожала плечами, словно говоря, что я-то не против, а вот как он? Нам с Анной почти не требовалось слов, чтобы понимать друг друга.

— Ваша жена осталась во Франции, мсье…?

— Мак-Клелланд. Меня зовут Стивен Мак-Клелланд. Я бы не хотел упоминать свое гражданство, на случай, если возникнут какие-нибудь проблемы. — Я согласно кивнула. Очень предусмотрительно. — У меня нет жены, баронесса. Она умерла.

— Как жаль. Но у вас есть дети?

— Было пятеро. Двое умерли вскоре после смерти моей жены. Это был… тиф. — Он опустил голову, но я успела заметить, как его глаза затуманились болью.

— Как жаль, — повторила я. — Но в чем-то это хорошо.

— Что вы имеете в виду? Я слегка наклонила голову.

— Ваша дорогая жена умерла, не зная, что ее дети тоже умрут. Для нее это было хорошо. Она скончалась примиренной и успокоенной, потому что после ее смерти оставались дети, которые должны были утешить вас. Тогда она не знала, как велико будет ваше горе.

Он немного помолчал, затем сказал:

— Да, это правда. Она действительно казалась… спокойной.

— Пожалуйста, расскажите о своих детях, — попросила я. — Какое счастье, что их у вас трое. Сколько им лет?

— Старшему, Джону, — тринадцать, Филиппу — десять, а Марии — восемь. Моя жена умерла семь лет назад.

— Какие же они были маленькие, когда осиротели! — воскликнула я. — И кто за ними ухаживает?

— Гувернантка. Кроме того, помогает и моя мать. Они обожают бабушку. Мальчики сейчас ходят в школу, и только Мария остается дома.

— Ах, как красива, наверное, ваша дочь, — тихо сказала я. — И похожа на вашу жену. — Он слегка улыбнулся и кивнул. — Вам надо снова жениться, — непререкаемым тоном заявила я. — Вы еще слишком молоды, чтобы обходиться без жены. Ваша покойная супруга хотела бы для вас того же. Она не вынесла бы, если бы знала, что вы одиноки.

— Откуда вы знаете, что я одинок? — спросил Стивен Мак-Клелланд с улыбкой в глазах.

Я развела руки.

— Цыгане все знают! У вас вид человека, который слишком много работает. Счастливый в браке мужчина не должен много работать. Да он и не хочет этого.

— Как вы мудры, — засмеялся Стивен, — и наблюдательны.

Я пожала плечами и намазала немного икры на хлеб.

— Сказывается мое цыганское воспитание. Еще не спросив, я уже знала, что вы не женаты. Вы слишком худы и беспокойны. Ваша жена должна была бы пришить недостающую пуговицу на сюртуке, а когда я плакала, вы были обязаны предложить мне носовой платок, но вы этого не сделали, потому что его у вас нет. Жена обязательно проследила бы, чтобы он лежал у вас в кармане. Но я знала также, что вы были уже женаты, потому что только женатый человек, у которого есть дети, может так убедительно лгать об умершем в Вене сыне.

— Расскажите мне о своем ребенке.

— В другой раз, — пообещала я, отпивая немного шампанского. — Мы слишком много говорим о смерти и горе. Анна, бокал нашего друга пуст.

Мы смеялись и болтали обо всем на свете. Он мне очень понравился, это был хороший и добрый человек. Он все еще любил свою жену и обожал детей. Да, мой добрый друг Людвиг явно пытался сосватать меня, несмотря на то что вокруг него рушились стены. Я громко рассмеялась, и Стивен удивленно посмотрел на меня.

— Простите меня, мсье Мак-Клелланд, но мой друг, король Людвиг, такой неопытный интриган. Он, разумеется, должен был послать Адониса, чтобы тот спас его дорогую Венеру! — Мы оба расхохотались. Ему явно понравилась ссылка на Адониса. Может, он и был простым адвокатом, но явно не лишенным тщеславия.

Мы сошли с поезда в Штутгарте и немедленно пересели в ожидавшую нас карету, которая должна была доставить нас в Страсбург, местечко рядом с французской границей. В Страсбурге — древнем городе с извилистыми, узкими улочками и великолепным кафедральным собором, — мы поселились в чистенькой гостинце на рю де Маренго. После очень приятного ужина в ресторане гостиницы мой новый друг пожелал мне спокойной ночи и сказал, что при первой же возможности мы отправимся в Париж.

— Простите меня, но я не выполнила ваших указаний и отослала багаж в Гавр. Оттуда я, возможно, поеду в Англию. Я не могу ехать в Париж.

— Понимаю.

— Нет, вы не понимаете. Возможно, когда-нибудь я вам все расскажу, но сейчас мы не должны отрывать вас от дел. Мы с Анной закажем карету до Гавра. Я уверена, что нас больше не подстерегают никакие неожиданности, и не хочу злоупотреблять вашей добротой.

— Посмотрим, — заметил он хмуро, и я поняла, что он нас не оставит. Он наклонился и поцеловал мою руку. — Не могу вспомнить, когда я в последний раз путешествовал с такой восхитительной попутчицей, баронесса. Или проводил столь приятный вечер. Спасибо.

— Это вам спасибо за вашу помощь, мсье Мак-Клелланд. Спокойной ночи.

Мы с Анной так устали, что мгновенно заснули. Разбудил меня шум борьбы. Чьи-то грубые руки выдернули меня из кровати и зажали рот.

Мужской голос проревел по-немецки:

— Говори, где бумаги, или мы отрежем уши твоей служанке.

Я судорожно извернулась и увидела, что другой бандит приставил нож к горлу Анны.

— Видишь? Сейчас же говори… иначе…

В этот момент я укусила негодяя за руку. Он отдернул ее, а я закричала:

— Не знаю, о чем вы говорите! Оставьте меня в покое! Убирайтесь отсюда!

Он схватил меня за запястье и заломил руку за спину. Мне даже показалось, что сейчас треснет кость.

— Говори!

В этот момент в окне появился Стивен Мак-Клелланд. Весь этаж опоясывал небольшой балкон, и его комната была по соседству с нашей. Он схватил державшего меня человека и с силой ударил его по лицу. Тот упал. Его сообщник отшвырнул Анну в сторону и побежал мимо нас к окну. Стивен преследовал его, но мужчина успел перепрыгнуть через ограждение и исчез в темноте.

Я обняла Анну, пытаясь ее успокоить. Стивен, тяжело дыша, подошел к нам.

— Негодяи! — негодующе воскликнула я. — Напугать бедную, беззащитную девушку, которая даже не может позвать на помощь! Спасибо вам! Спасибо! Вы уже второй раз спасаете нас!

Стивен наклонился над лежавшим бандитом и обыскал его карманы.

— Он немец, — сказала я, — и наверняка работает на барона.

— Интересно, как он нас нашел? — недоумевал Стивен. — Черт, я-то думал, что был очень осторожен.

Я пожала плечами.

— Возможно, барон разослал своих агентов по всей границе. Страсбург мог показаться ему именно тем городом, куда мы можем направиться. Боюсь, что меня легко узнать, даже в черном платье и вуали.

— Мы сейчас же уезжаем отсюда, — решил Стивен. Он связал поверженного бандита и заткнул ему рот кляпом. — Я разбужу кучера и буду ждать вас внизу. Мы уедем отсюда и попытаемся разработать другой план действий. Анна умеет скакать верхом?

Анна замотала головой и бросила на меня отчаянный взгляд.

— Не волнуйся, Анна, — успокаивающе проговорил Стивен.

В ту ночь мы смогли преодолеть только тридцать миль и остановились в старой гостинице в Фальцбурге.

Стивен последовал за нами в наши комнаты. Я догадалась, что он хочет поговорить со мной наедине, и отослала Анну за горячей водой.

— Что искали те люди, баронесса? Мне кажется, я имею право знать.

— Не представляю себе, — сказала я, опустив глаза.

— Вижу, — сухо заметил он. — Вероятно, это были всего-навсего обычные воры, а не агенты барона.

— Король перед отъездом подарил мне очень ценные украшения. Возможно, барон считает их государственной собственностью, а значит, своей.

— И где эти драгоценности?

— Прямо здесь. — Я задрала юбку. — Видите? Все будут думать, что это просто грузики, чтобы ветер не поднимал юбки.

— Да, те люди вполне могли искать именно это, — задумчиво протянул Стивен. — У вас есть в шкатулке другие ценности?

— Да.

— Она лежала на туалетном столике, прямо на виду. Интересно, почему они просто не схватили ее и не убежали? — Он испытующе посмотрел на меня, но я только улыбнулась в ответ. Он вздохнул. — Хорошо, попробуйте заснуть, если сможете. Мы вместе доедем до Нанси. Анна отправится первой в Гавр, а мы последуем за ней на лошадях, и, если потребуется, будем скакать по ночам. Если они будут выслеживать высокородную даму, которая привыкла путешествовать в комфорте, их ждет разочарование.

— Выглядит слишком театрально и сложно, — заметила я. — Если, как вы предположили, они простые воришки…

— Вы не верите этому и я тоже. — Его голос был очень усталым. — Если предпочитаете ехать поездом, подвергая себя опасности, то это ваше дело.

— Конечно, я послушаюсь вас, — улыбнулась я. — У меня с собой есть одежда для верховой езды. Кроме того, мне приказали выполнять любое ваше требование. Что ж, это были долгий день и трудная ночь. Я еще раз должна поблагодарить вас, мсье Мак-Клелланд.

Стивен зевнул и потянулся.

— Нам предстоит ехать вдвоем в течение недели или даже больше. Лучше вам обращаться ко мне по имени: Стивен.

— Хорошо, — согласилась я. — А ты называй меня Рони.

— Рони, — повторил он. — Красиво. Это цыганское имя?

— Означает «госпожа».

— Тебе подходит. — Он снова устало улыбнулся. Я надеялась, что он еще раз поцелует мою руку, но он этого не сделал. Пожелав спокойной ночи, Стивен вышел, а в следующую минуту в комнату вернулась Анна с кувшином горячей воды.

— Как он красив, Анна, — вздохнула я. — И мне кажется, что мы были знакомы много лет. Он все еще немного смущен, но скоро мы узнаем друг друга ближе. В его присутствии я чувствую себя совсем молодой и глупой. Да, словно мне пятнадцать вместо двадцати одного. Или мне уже двадцать два? Спокойной ночи, Анна.

Глава 12

ПРИМАДОННА

— Посмотри на юг, там виднеются огни Парижа, — сказал он.

На вершине холма я натянула поводья и осадила лошадь. Шел пятый день, как мы выехали из Гавра. Сгущались сумерки. Я посмотрела на золотистое свечение в небе, и мне вспомнились мадам Одетта и Жюль, бал у Делакруа и дом на рю де Монморанси, азартные игры, скачки и Мартин де Верней. Как много воспоминаний, и все они, словно серебряной паутиной, были связаны воспоминаниями о Сете.

Я много думала о нем с тех пор, как встретила Стивена Мак-Клелланда. Они казались такими разными. Сет жадный, эгоистичный, своенравный, ему было безразлично, что чувствует другой человек. Он жил по своим законам и в своем мире, где больше никому нет места.

Стивен, напротив, был безупречным джентльменом. Безупречным до отвращения. За четыре дня, что прошли с тех пор, как мы покинули Страсбург, его отношение ко мне не изменилось: он был так же дружелюбен, вежлив и обходителен. Может, он стал даже чуть холоднее, зато мы могли разговаривать и смеяться безо всякого напряжения, так, как у нас никогда не получалось с Сетом. Он считал меня красивой, я десятки раз ловила на себе его взгляды, полные обожания и восторга. Он не мог скрыть своего восхищения. Но он не позволял себе ни одного намека, двусмысленного слова или невежливого жеста.

Что ж. Я пожала плечами. Вероятно, он просто сноб. Уважаемый и уважающий себя член американского общества, занимающий высокое положение, о котором надо заботиться, верный слуга своего правительства. А я была кем угодно, только не уважаемой. Скорее всего этот американский юрист считал себя слишком порядочным для интимной связи со скандально известной баронессой.

Мы молча сидели на лошадях и смотрели, как розовые краски неба понемногу переходят в синие и фиолетовые. Наши лошади мирно щипали траву, благодарные за короткую передышку после тяжелой скачки.

— Почему ты не хочешь вернуться в Париж? — внезапно спросил Стивен.

Я вздрогнула. Он раньше никогда не расспрашивал меня о прошлом. Кое-что я сама рассказывала ему — о цыганском детстве, вскользь упомянула о причинах, по которым уехала из России и стала жить у мадам Одетты, — вот и все. Я не думала, что ему это интересно.

— Из-за человека, который впервые привез меня туда. Я не могу думать о Париже, не думая о нем, а о нем я думать не хочу.

— Почему? Я вздохнула.

— Слишком больно.

Я рассказала ему о Сете, ни разу не упомянув его имени, видимо, оттого, что не в состоянии была выговорить его вслух. Я поведала ему о том, как Сет оставил меня у мадам Одетты, как, опозорив на балу, требовал, чтобы я стала его любовницей, как открыл у меня способности к игре в «фараона» и как использовал и эксплуатировал меня, ни на секунду не выпуская из виду.

— Я пыталась сбежать от него с одним молодым человеком, Мартином де Верней. Но он убил бедного юношу на дуэли, и нам пришлось бежать из Парижа. Тогда-то я обнаружила, что беременна, и пыталась покончить с собой, потому что он хотел, чтобы я избавилась от ребенка. Видишь эти браслеты на руках — они закрывают шрамы. Но я даже не могла убежать от него. Он не позволил мне умереть, а потом женился на мне. Женился на мне! Иногда я не могу в это поверить! Он ненавидел саму мысль о браке. Я не собиралась заставить его изменить своим привычкам или ограничивать его свободу, но он думал, что я только этого и хочу. Что ж, возможно, он был прав. Во всяком случае, он решил, что не стоит обременять себя женой и детьми. Я видела его лицо после того, как у нас родился сын, и уже тогда знала, что он не останется. Так и произошло, он бросил нас. В Вене. Ребенок заболел и умер, а я поехала в Мюнхен и стала любовницей короля.

Некоторое время мы оба молчали.

— Грустная история, правда? — тихо сказала я. — Не знаю, зачем я все это тебе рассказала. Теперь ты будешь думать обо мне еще хуже, чем раньше.

— Почему? — Голос Стивена доносился словно издалека.

— Такие мужчины, как ты, не одобряют женщин вроде меня, — небрежно ответила я. — Это закон нашей жизни. Мне жаль, что король Людвиг впутал тебя в мои неприятности. Ты вел себя очень порядочно, но я знаю, что являюсь обузой для тебя.