Глава 3

Элен бросила сумку на золотистый песок и потянулась. Пляж Ля Гаруп считался одним из лучших на Лазурном берегу — во всяком случае, так уверяли местные. Риту он вполне устраивал, тем более в этой части, огороженной от постороннего вторжения. Она достаточно уставала за год, работая в Лондоне, где дождь идет часто, а солнце выглядывает редко. Жаркое солнце Франции — вот что нужно.

— Какая красота! — протянула Элен. — Особенно после Лондона. Правда, ребята?

— Несомненно. — Фрост был немногословен. Самую длинную речь — по поводу его замечательного кафе — Рита слышала вчера за обедом. За ужином Мэтью отделывался междометиями. Наверное, Элен он очаровал тем, что не мешал ей разговаривать, сколько влезет.

Зато студенты с восторженными воплями стянули с себя одежду и устремились к воде. Рита не заметила, как привыкла к этой шумной компании, всего за один вечер. Они были такие молодые, красивые и ненавязчивые, что Рита решила простить дочери неожиданный приезд сокурсников. Ну пусть, ребята действительно отстояли сессию, пускай отдохнут. Их легкость понемногу передавалась и ей.

— Мам, ты будешь купаться? — Элен скинула сарафан и осталась в темно-зеленом купальнике. Рита невольно залюбовалась ей: чудо, а не дочка! Разве такой не простишь маленькие чудачества?

— Нет, я позагораю пока.

Элен кивнула и унеслась.

Фрост скинул шорты и футболку. У него оказалось красивое натренированное тело. Все верно, начальство должно выглядеть хорошо, это правило на всех распространяется. Небось в свободное от работы время пропадает в тренажерном зале…

— А вы почему не идете купаться? — спросила у него Рита, просто чтобы не молчать.

— Сейчас пойду, — спокойно сообщил он и зашагал к морю.

Рита неторопливо разделась, достала из пляжной сумки крем от загара и легкими движениями начала втирать его в кожу. Потом вытянулась на лежаке и закрыла глаза. Почти сразу навалилась дрема.

Ночью Рита спала плохо: подсознательно мешало присутствие чужих людей в доме, да еще периодически за стеной слышались поскрипывания. Сонная Рита пыталась убедить себя, что это скрипит под ветром незакрытая дверь на веранду, но на самом-то деле все было ясно. Сложившаяся ситуация мешала, хотя и не очень сильно. Ну, ничего. Элен вчера сказала, что ребята приехали недели на две, может быть, три. Возможно, они все-таки в поход какой-нибудь пойдут, не для того же они палатки везли, чтобы в саду их ставить?

На пляже было почти пусто в этот час. Набегали на песок волны, их тихое шуршание убаюкивало. Рита почти заснула под горячим утренним солнцем. Потом можно будет пообедать, занять гамак в саду и почитать хорошую книжку. Вчера Рита навестила местный книжный магазин и скупила половину ассортимента — везти с собой книги из Англии она не хотела, библиотека же на вилле новинками не радовала, на полках стояла в основном классика. Рита любила читать, однако в Лондоне обычно не хватало времени.

— Мам, вода замечательная! Пойди, искупайся!

— Элен, не дергай маму, она отдыхает, — послышался наставительный голос Мэтью. Надо же, решает за нее, что ей делать! Остальные ребята оставили мать подружки в покое, не лезут с советами, а этот…

Рита села.

— Спасибо, Элен, сейчас пойду.

Она заметила, что Мэтью пожал плечами. Пусть. Открытой конфронтации не будет, но показать ему, что она ему не рада, просто необходимо. Он заставлял ее… напрягаться. И смущал. К студентам можно было отнестись как к детям, а вот с Фростом так не получалось, и непременно надо дать ему понять, что его присутствие здесь наиболее тягостно. Элен таких тонкостей по молодости лет не заметит, а вот Фрост поймет. Может, съедет в отель. Говорить прямо неудобно — все-таки он гость Элен, а ненавязчиво намекнуть можно.

Вода, и правда, оказалась замечательная. Рита нырнула и открыла глаза — наверху, за толщей бирюзовой воды, колыхалось бледное солнце. К черту Мэтью, нужно не обращать на него внимания и наслаждаться отдыхом.

Ребята решили поспать после обеда. Мэтью их вполне понимал: отлично помнил, как в бытность свою студентом, после сдачи сессии, падал на кровать и спал сутками. Ничего, через неделю, даже раньше, они отоспятся, и тогда всем жить не даст их неуемная энергия. Мэтью улыбнулся: старческие какие-то мысли, давно ли сам был студентом?

Прихватив с собой ворох местных газет, купленных в магазинчике по дороге с пляжа, он вышел в сад. Между двумя старыми деревьями, названий которых Мэтью не знал, покачивался отличный гамак, который он и оккупировал. Тоже можно вздремнуть, но на открытом воздухе, а не в душной комнате. Как хорошо лежать с закрытыми глазами и думать, что сейчас Лондон поливает мелкий дождь — лето в Великобритании в этом году выдалось сырое. Серое низкое небо, влажный блеск асфальта, почти сумерки… А здесь хорошо, жарко, но хорошо. Пчелы жужжат…

— Знаете, еще немного, и я начну считать, что у меня мания преследования, — раздался задумчивый голос.

Мэтью открыл глаза — рядом стояла Рита, прижимающая к груди книжки.

— Почему?

— Потому что сначала вы прилетели без предупреждения вместе с моей любимой дочерью, потом заняли мой любимый гамак…

— Простите, — Мэтью поспешно выбрался из гамака.

— Ничего, — она пожала плечами.

— Я вам не нравлюсь, — он решил, наконец, произнести это вслух.

— Конечно, не нравитесь, почему должно быть наоборот? — У Риты были красивые губы, и Мэтью было неприятно смотреть, как она сжимает их.

— Я не виноват, — напомнил он на всякий случай. — И я не один прилетел. Почему вы так на Джастина или Дила не смотрите, или на Кена?

— Я тоже. — Вопрос она проигнорировала. — Я тут виновата меньше всех.

— Хотите, я уеду? — спросил Мэтью в лоб.

Рита, кажется, растерялась. Нет сомнений, именно этого она и хотела, но вот так запросто выгнать гостя дочери не могла.

— Оставайтесь, — неохотно сказала она. — Элен мне не простит, если я испорчу ей отдых.

— А пока мы все портим отдых вам, — напомнил Мэтью.

Рита вдруг улыбнулась.

— Оставайтесь, я сегодня добрая.

Мэтью криво улыбнулся в ответ. О чем дальше говорить, он не знал: с этой женщиной, хотя она ему ближе по возрасту, точек соприкосновения меньше, чем с Элен. Почему так? Вроде бы толкуют все о разнице менталитета поколений, а на деле выходит наоборот. Ладно, пусть философы размышляют над этими проблемами, а он не философ.

Неловко попрощавшись с Ритой, Мэтью ушел в дальний конец сада, уселся там на скамью и задумался. Надо выработать тактику поведения, чтобы сгладить отношения с Ритой. Не годится смотреть друг на друга волками, отдых должен приносить удовольствие. Но быть очаровательным Мэтью никогда не умел, Рите же, наверное, нравятся обаятельные мужчины — почему бы нет? Эта женщина знает себе цену и оценивает себя достаточно высоко. А он не станет признаваться себе, что Рита Льюис начинает ему нравиться, причем гораздо больше, чем Элен.

Одна из вещей, которых не мог терпеть Мэтью, — это психологический дискомфорт. Возможно, именно из-за его нелюбви к этому жизненному аспекту клуб «Фаллаут» приобрел такую популярность: нежелательные люди отсеивались как бы сами собой, не вписываясь в особую доверительную и дружескую атмосферу. На работу Мэтью приходил, как на отдых, его встречали улыбками. И дома — то же самое: он не терпел скандалов, ссор, сцен. Ему проще было отступить и признать свою неправоту, чем долго и на повышенных тонах доказывать, кто в доме хозяин. К счастью, Линда была женщиной спокойной, лишь изредка ворчала на бойфренда (официально женаты они не были), называла затворником и трусом — дескать, бежит от откровенных разговоров, от выяснения отношений. Мэтью не понимал, зачем их выяснять. Если вы живете вместе, значит, вы уже достаточно знаете друг о друге, раз решились на такой шаг, — и обо всем можно поговорить спокойно, а не криком.

Поэтому сейчас недовольство Риты раздражало его, сидело в душе, как маленькая заноза. Надо вытащить ее, но как? Цветы подарить? Но зачем ей цветы, вон, полный сад каких-то растений… Более дорогой подарок может быть воспринят в штыки. Да и не всякую женщину можно купить подарком. Что еще придумать? Станцевать перед нею фарандолу? Заставить смеяться? Какой из него шут…

Так ничего и не решив, Мэтью углубился в изучение местной прессы. Французский язык он изучал в колледже, и, как оказалось, еще не окончательно забыл.

Сесиль Бонали была маленькой круглой пожилой женщиной, любопытной, как лисичка. Она отлично говорила по-английски, считая, что иностранцам недоступна вся поэтика французского языка, а потому и силы на них тратить незачем. Готовила она — пальчики оближешь, убиралась в доме быстро и хорошо, словом, сплошное счастье, а не женщина.

Увидев на пороге кухни Сесиль, Рита улыбнулась ей — и с радостью, и с досадой. С радостью — потому что из корзины, которую принесла француженка, пахло умопомрачительно. С досадой — потому что любопытная тетушка сейчас разнюхает о великом нашествии на виллу, и об этом к вечеру будут знать все соседи. Язык у Сесиль был без костей. Не то чтобы Риту сильно волновало мнение тех, кто снимает соседние виллы, однако оставались еще постоянные жители Антиба, работавшие в основном в сфере обслуживания. Рита приезжала в Антиб не первый год и снимала всегда одну и ту же виллу, так что водила знакомство с местными. Французы любят посплетничать, причем временами — с тобой о тебе же.