Но ведь и я не сумасшедшая, я точно знаю, что девица была, и сейчас, и утром…

И тут в мою дверь снова постучали.

Я вздрогнула, замерла на месте… но взяла себя в руки, подошла к двери и снова выглянула в глазок.

Если это снова та девица… ух, что я с ней сделаю!

Я не успела додумать, что сделаю, если это снова она, потому что это была вовсе не она. Это была Антонина.

Я щелкнула замком, открыла дверь, посторонилась.

— Это твое? — Антонина помахала у меня под носом чем-то розовым, в чем я опознала собственный вантуз.

— Мое, мое!

— Ага, я так сразу и подумала! Мои разбойники им во дворе консервную банку гоняли, я смотрю — надпись на нем, и твое имя… ты его выбросила, что ли? Если выбросила, мне пригодится… Витьки вечно дома нету, сама с хозяйством справляюсь…

— Да нет, это случайно. — Я потянулась за вантузом.

— А сигаретки у тебя, случайно, не найдется? — привычно протянула Антонина.

— Сейчас… — Я направилась на кухню, Антонина поплелась за мной, на полпути проговорила:

— Значит, все-таки продала Катька эти конфеты…

— Конфеты? — переспросила я, осознав, что по-прежнему держу в руках злополучную коробку конфет.

— Ну да, вот эти конфеты. Они у Катьки уже давно стоят, у них срок годности кончился. Зря ты их купила.

Катька — это продавщица из магазина в нашем доме. Антонина с ней приятельствует — в основном курит вместе. Я уже говорила, что она вечно во дворе болтается, все про всех знает.

— Ты уверена, что это те самые конфеты? — оживилась я, потому что в голове мелькнула мысль.

— Ну да, картинка такая… замок…

— Мало ли одинаковых коробок!

— Я таких больше не видела. Обычно на коробках цветы или ленточки какие-нибудь. И потом, вот здесь уголок смят…

Я достала сигареты, Антонина закурила, блаженно зажмурившись, и проговорила сквозь дым, кивнув на окно:

— Сегодня в том офисном центре какая-то суета была…

— А? — спросила я рассеянно, пытаясь поймать в голове ускользающую мысль. — Ты о чем?

— Ну, какая-то шишка туда приезжала, машина у него дорогущая, охрана…

Господи, да мне-то какое до этого дело! Я с работы, отдохнуть наконец хочу и поесть!

Я посмотрела на Антонину так сердито, что даже ее проняло. Вообще-то она баба толстокожая, но, видно, я выглядела не блестяще, так что она поскорее докурила и умотала к себе. А я вылила то, во что превратились пельмени, в туалет, напилась чаю с печеньем и легла спать, заперев предварительно дверь на два замка, да еще и ручку привязала веревкой.

Зачем я это сделала — и сама себе не смогла объяснить.

На следующий вечер я припарковала машину во дворе и, прежде чем подняться к себе, заглянула в домовый магазинчик.

Продавщица Катька скучала за прилавком и заметно оживилась при моем появлении.

— Ты уже с работы? Значит, скоро и остальные потянутся. Тебе кофе сварить?

— Свари, и покрепче.

— Вот это правильно. Я тоже без крепкого кофе жить не могу. А то некоторые говорят, что от кофе бессонница и сердце бьется, а я так считаю, что лучше пускай оно бьется, чем носом клевать…

Она занялась кофемашиной, а я спросила:

— А у тебя тут коробка конфет была такая красивая, с замком… купили, что ли?

— А тебе зачем?

— Сослуживцу одному, — соврала я, — у него день рождения. Ему замки всякие нравятся.

— Ну надо же! — Катерина повернулась ко мне. — Раньше надо было думать! То чуть не год она здесь стояла, никто не интересовался, а как купили — так и ты вспомнила!

— А кто купил-то?

— А тебе зачем?

— Ну, думаю, может, кто из наших, с работы. А то я куплю где-нибудь такую же, нехорошо получится.

Я даже сама удивилась, до чего складно получается врать. На любой Катькин вопрос у меня уже ответ готов. Это потому, что сегодня целый день я думала.

Начальник с утра распушил нас всех, поэтому в офисе стояла тишина, все прилежно работали.

Я справилась с отчетом часа за два, но если вы думаете, что сразу же побежала об этом рапортовать, то глубоко ошибаетесь. Уж такие-то вещи и ребенок знает — выполнишь работу быстро и качественно, так тебе сразу еще подбросят. А потом вообще навалят выше головы. Но зарплату, что характерно, не повысят. Так что труд не для того сделал из обезьяны человека, чтобы превратить его в лошадь.

Мысль далеко не новая, зато справедливая.

— Вряд ли ты такую же купишь, — заметила Катька. — Их давно уже не завозят. Всего одна партия была, по всему городу раскидали, у меня случайно залежалась. И я тебе честно скажу — и не стоит покупать: у них уже давно срок годности закончился.

— И все-таки кто ее купил? Такой толстый, лысый, в очках?

— Да нет, ничего похожего! Интересный такой мужчина, высокий, щетина трехдневная, и еще шрам на подбородке. А шрам знаешь как мужчину украшает! — В голосе Катьки появились мечтательные нотки.

Она поставила передо мной бумажный стаканчик с кофе и добавила интригующим голосом:

— А знаешь, что мужчину украшает еще больше, чем шрам?

— Боюсь даже предположить! — усмехнулась я.

— Да я вовсе не о том! — фыркнула Катька. — Я о машине! Ничто так не украшает мужчину, как хорошая машина!

— Да что ты говоришь! И какая же машина была у того человека со шрамом?

— Супер! Синий «Мерседес»!

— Круто! — Я повернулась спиной к прилавку, огляделась и проговорила насмешливо: — Только ты, Катя, заливаешь!

— Чего это? — В ее голосе прозвучала обида.

— А того, что отсюда не видно, какая машина перед магазином стоит. А из-за прилавка — тем более не видно.

— Отсюда, может, и не видно, а если к двери подойти, то очень даже видно!

— Так ты и к двери подошла?

— А что? В магазине никого не было, я и вышла…

В это время в магазин зашел знакомый мужик — здоровый, накачанный, бритый наголо тип с третьего этажа, Павел, кажется. У него такая фишка — вечно носит под мышкой своего песика, йоркширского терьера по кличке Фунтик, и разговаривает с ним.

Катька на этого Павла определенно посматривает, и вот сейчас она резко утратила интерес ко мне и засюсюкала с Фунтиком:

— Какой ты хорошенький! Да какая у тебя симпатичная жилетка! Хочешь печенья?

Я поняла, что больше ничего от нее не добьюсь, и пошла домой.

Может, вам интересно знать, для чего я ее расспрашивала? Да потому что, как уже говорила, я очень не люблю непонятного. И всегда ищу какое-то разумное объяснение происходящему.

Разумеется, я не верю, что вещи в моей квартире перемещаются самостоятельно, я знаю, что это я сама их в рассеянности переставляю и запихиваю черт-те куда. Но признаваться, что ты забывчивая растяпа, неохота даже себе.

Но случай с девицей и вантузом как-то выпадает из общей картины. Вот зачем она притащилась в мою квартиру, да еще два раза? Что ей было от меня нужно?

Раздевшись, я отправилась на кухню — сообразить что-нибудь на ужин. Свет не включила, потому что руки были заняты сумками — прихватила у Катьки бутылку молока, хлеба, яблок…

И в темноте я ударилась ногой об открытую дверцу шкафчика.

Я чертыхнулась, потерла ушибленную ногу, дохромала до выключателя — и тут осознала странную вещь.

Я ушиблась потому, что табуретка стояла не на том месте, где я ее оставила.

Вы спросите, при чем здесь табуретка? И вообще, я вроде как уже привыкла к тому, что вещи в моей квартире живут своей собственной жизнью и оказываются не на тех местах, где я их оставляла. Но это так, из разряда прикладной психологии. А эта табуретка у меня в квартире играет важную роль: она не дает открыться дверце того самого кухонного шкафчика.

Дело в том, что эта дверца имеет подлое обыкновение открываться, как только оставишь ее без присмотра. Вот совершенно новая кухня, я всего год назад въехала в новый дом и ремонт соответственно начинала с нуля. Но чертова дверца открывалась с самого начала, я уж и жаловалась на фирму, что производит кухни, ничего, конечно, не добилась, только нервы истрепала.

А когда дверца открыта, я об нее непременно бьюсь ногой, когда прохожу к холодильнику. Поэтому я ставлю табуретку так, чтобы она не давала этой дверце открыться. И табуретка всегда стоит на одном и том же месте. А тут она почему-то стояла возле окна.

Странно… очень странно… я ни за что не переставила бы ее!

Эта странность заставила меня оглядеться в собственной кухне — нет ли еще каких странностей.

Больше ничего я не заметила, да я не настолько наблюдательна, чтобы обратить внимание на какие-то мелкие детали. Даже в детстве мне никогда не давались такие загадочные картинки, на которых нужно было заметить десять отличий. И сейчас, если бы не ушиблась, так и табуретку бы не заметила.

Да, никаких видимых изменений я не увидела — но вот почувствовала незнакомый запах. Резкий, чуть прохладный запах дезодоранта. Явно мужского дезодоранта. С лимонной горчинкой…

Я снова принюхалась — но на этот раз ничего не почувствовала. Черт, наверняка мне это показалось…

Я машинально прошла к окну и так же машинально влезла на табуретку. Отсюда была хорошо видна парковка и задняя дверь соседнего офисного центра. Что-то такое Антонина говорила про этот центр… кажется, кто-то важный вчера туда приезжал…