Сашеньке хотелось плакать, но она терпела. Она подозревала, что таким образом ей просто слез не хватит. Если оплакивать каждый с грохотом проехавший за окном грузовик. Или просроченный йогурт, который ей всучили в магазине. По сравнению с работой в компьютерной фирме, когда она, Сашенька Адуева, ровным счетом ничего не знает о компьютерах, это были такие пустяки, что слезы следовало приберечь. Наревется еще. Тетка Марья сейчас на порог не пустит. Сказала — год терпи.

«Целый год! — в отчаянии думала Сашенька, ворочаясь с боку на бок. — Да я умру тут от голода и тоски. Хотя от голода умереть трудно, полки в магазинах ломятся от продуктов. Но чтобы их купить, нужны деньги. А деньги приносит работа. Я должна вытерпеть… Я должна вытерпеть… Вытерпеть…»

…Она стояла у дверей, не решаясь войти. В ушах гудело после поездки в переполненном метро, сердце бешено стучало, оказалось, что офис указанной в визитке фирмы находится в двух автобусных остановках. Автобус долго не приходил, и, чтобы не опоздать в свой первый рабочий день, Сашенька пошла пешком, точнее побежала. И вот теперь она стояла у дверей, потерянная и несчастная, и единственное, чего ей сейчас хотелось, это закрыть глаза, чтобы все это было лишь кошмарным сном, и проснуться уже в Грачах, и чтобы мама добрым голосом позвала завтракать.

Потому что первой, кого она встретила на новой работе, была неприветливая тетка со шваброй, которая рявкнула:

— Закрыто еще! К десяти приходи.

— Я на работу устраиваться, — сглотнула Сашенька. — Меня тетя прислала.

— Какая еще тетя?

— Тетя Лида.

— У нас такой нет, — равнодушно сказала уборщица и демонстративно мазнула шваброй по Сашенькиным ногам: не видишь, что ли, люди работают?

— Девушка, мы еще закрыты, — сказал на бегу лохматый парень в джинсах и потрепанной куртке. Сашенька попыталась протиснуться вслед за ним в дверь. Парень обернулся, глянул на нее повнимательнее и сразу стал добрее. — Ух ты, какой симпомпончик! Тебе компьютер нужен? Заходи! Я сам тобой займусь.

— Нет, я на работу устраиваться.

— На работу? — парень посмотрел на нее с удивлением. — По объявлению, что ли?

— Нет, от тети.

— И как зовут тетю?

— Лида. Лидия Павловна.

— Ах, от поварихи! Странно… Ну, все равно, заходи.

Он щелкнул выключателем и поманил пальцем Сашеньку. Она шагнула вперед и очутилась в огромной светлой комнате, где на длинной стойке, похожей на барную, в ряд стояли мониторы и множество телефонов. Один звонил.

— Это твое место работы, — улыбнулся парень. — Да, факс прими. Вот люди! Русским языком написано: работаем с десяти до восьми. Так они и ночью трезвонят! И факсы круглосуточно шлют! Ну, что стоишь? Стартуй!

Сашенька рванулась с места. Именно так она понимала слово «стартуй». Факс сердито гудел, мало того, на стойке с мониторами теперь надрывались сразу два телефона.

— Трубку возьми, — на бегу крикнул ей лохматый.

— И что сказать?

— Конфигурацию посчитай. Прайс вчерашний, слева на стойке.

И он нырнул в какую-то дверь. Сашенька робко взяла трубку:

— Алло.

— Это компьютерная фирма? — требовательно спросила трубка женским голосом.

— Да.

— Сколько будет стоить пентиум третий с видеокартой шестьдесят четыре мегабайта, память тоже шестьдесят четыре?

Кроме слова «стоить» Сашенька не поняла ровным счетом ничего.

— Я… я сейчас спрошу, — и она метнулась к гудящему аппарату, который лохматый назвал факсом. Что с ним делать, она также понятия не имела.

В этот момент в зал влетела тощая, как спичка, брюнетка в сапогах на высоченных каблуках и метнулась к стойке. Одной рукой она сняла трубку, другой ткнула в факс и тут же сняла вторую трубку:

— Компьютерная фирма «РИТМ», секретарь Стелла, слушаю вас, — сказала сразу в обе и, обернувшись, бросила факсу: — Я стартую.

Факс загудел, на этот раз довольно, а не сердито, и из него пополз лист бумаги с каким-то текстом.

— Минуточку, я включу компьютер, — сказала Стелла одной из трубок и ткнула пальцем в телефонный аппарат, после чего, выслушав другую трубку, бросила: — Восемьсот двадцать долларов. Не за что. — И тут же второй трубке после тычка в телефон: — Еще не привезли. В базе нет. Позвоните в обед.

Проделав все это, брюнетка скинула куртку, модную, кожаную, отделанную пушистым рыжим мехом, и улыбнулась Сашеньке:

— Извините. Дожили: клиентов в секретари подпрягаем. Руслан, что ли, сообразил?

— Я не клиентка. Я работать.

— Куда? К нам? — удивленно посмотрела на нее брюнетка.

— Да. Секретарем.

— А чего тогда застыла у факса?

— Я не знаю, что это такое.

— О господи!

И она принялась хохотать. Впрочем, смеялась Стелла недолго. Зазвонил телефон, вслед за ним другой, опять загудел факс, и многорукая Стелла кинулась отвечать нетерпеливым клиентам. Больше у нее на Сашеньку времени не было.

Этот день стал для нее настоящим кошмаром. Вокруг что-то беспрерывно звенело, гудело, моргало, потом появились люди, которые все прибывали и прибывали. В торговом зале началось настоящее столпотворение. Лохматый махнул на Сашеньку рукой: «погоди, не до тебя». Брюнетка прошипела: «сгинь, тупица». На Сашеньку беспрерывно орали:

— Не крутись тут! Не мешайся! Что застыла? Трубку сними!

— О господи, да скажи хоть что-нибудь!

— На «холд» повесь!

— Переведи наверх, в оптовый!

— Дай человеку прайс!

— «Винты» справа, в большой картонной коробке. Дуй на склад!

Сашенька металась как угорелая. К обеду она выучила кнопку «холд», то есть «пауза». И теперь всех вешала на паузу, после чего бежала искать Стеллу или Руслана. Остальные ее в упор не замечали и не представились. А просить, обращаясь к человеку «эй, вы», она стеснялась. Хозяин пришел только к вечеру. К нему сразу же подошла Стелла и что-то сердито зашептала на ухо. Сашенька до ушей залилась краской, поняв, что первый рабочий день она провалила. Сейчас ее выгонят с треском.

— Адуева? — она судорожно кивнула. — Идем со мной, — грустно сказал хозяин.

«Аркадий Андреевич, Аркадий Андреевич, Аркадий Андреевич, — как заведенная повторяла она. — Его зовут Аркадий Андреевич».

Они поднялись наверх, где хозяин прошел… На кухню. Бросил полненькой симпатичной шатенке в клетчатом фартуке:

— Катя, поесть мне дай. Полдня в банке проторчал, кредит оформлял, потом фуру на таможне задержали. Пришлось разбираться. Кругом одни бюрократы и взяточники, — пожаловался он. Катя кивнула и поставила перед ним плетеную корзиночку с хлебом. — Обедала? — хозяин посмотрел на Сашеньку.

— Нет, не успела, Андрей Аркадьевич.

— Вообще-то Аркадий Андреевич, — он посмотрел на нее совсем уж грустно. — Да, тяжелый случай. Хотя Лика меня предупреждала. Ладно, Катя, и этой выдай ее порцайку.

«Эта», втянув голову в плечи, смотрела, как полненькая бухнула картофельное пюре в тарелку и щедро полила его сверху чем-то пахучим, коричневым. Тут только Сашенька поняла, что от голода едва держится на ногах.

— Говорят, ты ничего не умеешь, — сказал хозяин, уминая Катин гуляш. — Совсем ничего. Да ты ешь.

Она с трудом запихнула в себя кусок мяса. Это было странное чувство: от голода живот втянулся под ребра и подташнивало, и в то же время кусок в горло не лез от страха.

— Образование у нас…

— Институт Культуры.

— Вот именно. Факса не знаешь, компьютер в глаза не видела, телефона боишься. Ты чего всех на «холд»-то вешаешь? Так мы без клиентов останемся. Скажи им что-нибудь, заинтересуй.

— Я не знаю, что сказать.

— Например: сейчас схожу на склад и узнаю, есть ли в наличии. Или: у нас новый прайс, его распечатывают. Мозги тебе для чего?

— Я… я не знаю, — она не выдержала и расплакалась.

— Ладно, Аркаша, чего ты, — сказала вдруг полненькая Катя.

Это «Аркаша» Сашеньку сразило. Они тут все свои, работают бок о бок, вот уже много лет. А она… Тупица безмозглая. Овца. Дура набитая. Как ее только сегодня не называли! А чаще всего «уйди, не мешайся».

Вот кто она такая: уйди-не-мешайся. А вовсе не Сашенька Адуева.

— Мордашка-то ничего, симпатичная, — вздохнул Аркадий Андреевич. — И фигурка тоже приятная. Наверх тебя, что ли, перевести, в оптовый? Кофе будешь клиентам подавать. Кофе варить умеешь?

— Да! — оживилась она. — Готовить я умею!

— Понятно, — хмыкнул хозяин. — Ты с кофемашиной в таких же напряженных отношениях, как и с факсом?

Она сразу поникла. Да откуда в Грачах кофемашина?

— Ладно, освоишься, — подобрел вдруг Аркадий Андреевич. — Беру тебя на месяц испытательного срока. С зарплатой двести баксов. Больше ты не стоишь. И вообще: это ты мне должна платить за науку.

— Я согласна! — выпалила Сашенька. У нее еще остались целых семьсот теткиных долларов.

— Чего-о?

— Не видишь: она хорошая девочка, — вмешалась Катя. — Домашняя. Добрая и честная. Не обижай ребенка, Аркаша.

— У Лидки такая племянница! Вот с кем бы я никогда не стал связываться, так это с Бестужевой. Слышь, ты? Институт Культуры? Меня просили сделать из тебя человека. Задача это сложная, можно сказать, невыполнимая. Тут все зависит от тебя. Вольешься в коллектив — тебе простят любые твои промахи. Как вливаться в коллектив, знаешь?