Сашеньке хотелось плакать, но она терпела. Она подозревала, что таким образом ей просто слез не хватит. Если оплакивать каждый с грохотом проехавший за окном грузовик. Или просроченный йогурт, который ей всучили в магазине. По сравнению с работой в компьютерной фирме, когда она, Сашенька Адуева, ровным счетом ничего не знает о компьютерах, это были такие пустяки, что слезы следовало приберечь. Наревется еще. Тетка Марья сейчас на порог не пустит. Сказала — год терпи.
«Целый год! — в отчаянии думала Сашенька, ворочаясь с боку на бок. — Да я умру тут от голода и тоски. Хотя от голода умереть трудно, полки в магазинах ломятся от продуктов. Но чтобы их купить, нужны деньги. А деньги приносит работа. Я должна вытерпеть… Я должна вытерпеть… Вытерпеть…»
…Она стояла у дверей, не решаясь войти. В ушах гудело после поездки в переполненном метро, сердце бешено стучало, оказалось, что офис указанной в визитке фирмы находится в двух автобусных остановках. Автобус долго не приходил, и, чтобы не опоздать в свой первый рабочий день, Сашенька пошла пешком, точнее побежала. И вот теперь она стояла у дверей, потерянная и несчастная, и единственное, чего ей сейчас хотелось, это закрыть глаза, чтобы все это было лишь кошмарным сном, и проснуться уже в Грачах, и чтобы мама добрым голосом позвала завтракать.
Потому что первой, кого она встретила на новой работе, была неприветливая тетка со шваброй, которая рявкнула:
— Закрыто еще! К десяти приходи.
— Я на работу устраиваться, — сглотнула Сашенька. — Меня тетя прислала.
— Какая еще тетя?
— Тетя Лида.
— У нас такой нет, — равнодушно сказала уборщица и демонстративно мазнула шваброй по Сашенькиным ногам: не видишь, что ли, люди работают?
— Девушка, мы еще закрыты, — сказал на бегу лохматый парень в джинсах и потрепанной куртке. Сашенька попыталась протиснуться вслед за ним в дверь. Парень обернулся, глянул на нее повнимательнее и сразу стал добрее. — Ух ты, какой симпомпончик! Тебе компьютер нужен? Заходи! Я сам тобой займусь.
— Нет, я на работу устраиваться.
— На работу? — парень посмотрел на нее с удивлением. — По объявлению, что ли?
— Нет, от тети.
— И как зовут тетю?
— Лида. Лидия Павловна.
— Ах, от поварихи! Странно… Ну, все равно, заходи.
Он щелкнул выключателем и поманил пальцем Сашеньку. Она шагнула вперед и очутилась в огромной светлой комнате, где на длинной стойке, похожей на барную, в ряд стояли мониторы и множество телефонов. Один звонил.
— Это твое место работы, — улыбнулся парень. — Да, факс прими. Вот люди! Русским языком написано: работаем с десяти до восьми. Так они и ночью трезвонят! И факсы круглосуточно шлют! Ну, что стоишь? Стартуй!
Сашенька рванулась с места. Именно так она понимала слово «стартуй». Факс сердито гудел, мало того, на стойке с мониторами теперь надрывались сразу два телефона.
— Трубку возьми, — на бегу крикнул ей лохматый.
— И что сказать?
— Конфигурацию посчитай. Прайс вчерашний, слева на стойке.
И он нырнул в какую-то дверь. Сашенька робко взяла трубку:
— Алло.
— Это компьютерная фирма? — требовательно спросила трубка женским голосом.
— Да.
— Сколько будет стоить пентиум третий с видеокартой шестьдесят четыре мегабайта, память тоже шестьдесят четыре?
Кроме слова «стоить» Сашенька не поняла ровным счетом ничего.
— Я… я сейчас спрошу, — и она метнулась к гудящему аппарату, который лохматый назвал факсом. Что с ним делать, она также понятия не имела.
В этот момент в зал влетела тощая, как спичка, брюнетка в сапогах на высоченных каблуках и метнулась к стойке. Одной рукой она сняла трубку, другой ткнула в факс и тут же сняла вторую трубку:
— Компьютерная фирма «РИТМ», секретарь Стелла, слушаю вас, — сказала сразу в обе и, обернувшись, бросила факсу: — Я стартую.
Факс загудел, на этот раз довольно, а не сердито, и из него пополз лист бумаги с каким-то текстом.
— Минуточку, я включу компьютер, — сказала Стелла одной из трубок и ткнула пальцем в телефонный аппарат, после чего, выслушав другую трубку, бросила: — Восемьсот двадцать долларов. Не за что. — И тут же второй трубке после тычка в телефон: — Еще не привезли. В базе нет. Позвоните в обед.
Проделав все это, брюнетка скинула куртку, модную, кожаную, отделанную пушистым рыжим мехом, и улыбнулась Сашеньке:
— Извините. Дожили: клиентов в секретари подпрягаем. Руслан, что ли, сообразил?
— Я не клиентка. Я работать.
— Куда? К нам? — удивленно посмотрела на нее брюнетка.
— Да. Секретарем.
— А чего тогда застыла у факса?
— Я не знаю, что это такое.
— О господи!
И она принялась хохотать. Впрочем, смеялась Стелла недолго. Зазвонил телефон, вслед за ним другой, опять загудел факс, и многорукая Стелла кинулась отвечать нетерпеливым клиентам. Больше у нее на Сашеньку времени не было.
Этот день стал для нее настоящим кошмаром. Вокруг что-то беспрерывно звенело, гудело, моргало, потом появились люди, которые все прибывали и прибывали. В торговом зале началось настоящее столпотворение. Лохматый махнул на Сашеньку рукой: «погоди, не до тебя». Брюнетка прошипела: «сгинь, тупица». На Сашеньку беспрерывно орали:
— Не крутись тут! Не мешайся! Что застыла? Трубку сними!
— О господи, да скажи хоть что-нибудь!
— На «холд» повесь!
— Переведи наверх, в оптовый!
— Дай человеку прайс!
— «Винты» справа, в большой картонной коробке. Дуй на склад!
Сашенька металась как угорелая. К обеду она выучила кнопку «холд», то есть «пауза». И теперь всех вешала на паузу, после чего бежала искать Стеллу или Руслана. Остальные ее в упор не замечали и не представились. А просить, обращаясь к человеку «эй, вы», она стеснялась. Хозяин пришел только к вечеру. К нему сразу же подошла Стелла и что-то сердито зашептала на ухо. Сашенька до ушей залилась краской, поняв, что первый рабочий день она провалила. Сейчас ее выгонят с треском.
— Адуева? — она судорожно кивнула. — Идем со мной, — грустно сказал хозяин.
«Аркадий Андреевич, Аркадий Андреевич, Аркадий Андреевич, — как заведенная повторяла она. — Его зовут Аркадий Андреевич».
Они поднялись наверх, где хозяин прошел… На кухню. Бросил полненькой симпатичной шатенке в клетчатом фартуке:
— Катя, поесть мне дай. Полдня в банке проторчал, кредит оформлял, потом фуру на таможне задержали. Пришлось разбираться. Кругом одни бюрократы и взяточники, — пожаловался он. Катя кивнула и поставила перед ним плетеную корзиночку с хлебом. — Обедала? — хозяин посмотрел на Сашеньку.
— Нет, не успела, Андрей Аркадьевич.
— Вообще-то Аркадий Андреевич, — он посмотрел на нее совсем уж грустно. — Да, тяжелый случай. Хотя Лика меня предупреждала. Ладно, Катя, и этой выдай ее порцайку.
«Эта», втянув голову в плечи, смотрела, как полненькая бухнула картофельное пюре в тарелку и щедро полила его сверху чем-то пахучим, коричневым. Тут только Сашенька поняла, что от голода едва держится на ногах.
— Говорят, ты ничего не умеешь, — сказал хозяин, уминая Катин гуляш. — Совсем ничего. Да ты ешь.
Она с трудом запихнула в себя кусок мяса. Это было странное чувство: от голода живот втянулся под ребра и подташнивало, и в то же время кусок в горло не лез от страха.
— Образование у нас…
— Институт Культуры.
— Вот именно. Факса не знаешь, компьютер в глаза не видела, телефона боишься. Ты чего всех на «холд»-то вешаешь? Так мы без клиентов останемся. Скажи им что-нибудь, заинтересуй.
— Я не знаю, что сказать.
— Например: сейчас схожу на склад и узнаю, есть ли в наличии. Или: у нас новый прайс, его распечатывают. Мозги тебе для чего?
— Я… я не знаю, — она не выдержала и расплакалась.
— Ладно, Аркаша, чего ты, — сказала вдруг полненькая Катя.
Это «Аркаша» Сашеньку сразило. Они тут все свои, работают бок о бок, вот уже много лет. А она… Тупица безмозглая. Овца. Дура набитая. Как ее только сегодня не называли! А чаще всего «уйди, не мешайся».
Вот кто она такая: уйди-не-мешайся. А вовсе не Сашенька Адуева.
— Мордашка-то ничего, симпатичная, — вздохнул Аркадий Андреевич. — И фигурка тоже приятная. Наверх тебя, что ли, перевести, в оптовый? Кофе будешь клиентам подавать. Кофе варить умеешь?
— Да! — оживилась она. — Готовить я умею!
— Понятно, — хмыкнул хозяин. — Ты с кофемашиной в таких же напряженных отношениях, как и с факсом?
Она сразу поникла. Да откуда в Грачах кофемашина?
— Ладно, освоишься, — подобрел вдруг Аркадий Андреевич. — Беру тебя на месяц испытательного срока. С зарплатой двести баксов. Больше ты не стоишь. И вообще: это ты мне должна платить за науку.
— Я согласна! — выпалила Сашенька. У нее еще остались целых семьсот теткиных долларов.
— Чего-о?
— Не видишь: она хорошая девочка, — вмешалась Катя. — Домашняя. Добрая и честная. Не обижай ребенка, Аркаша.
— У Лидки такая племянница! Вот с кем бы я никогда не стал связываться, так это с Бестужевой. Слышь, ты? Институт Культуры? Меня просили сделать из тебя человека. Задача это сложная, можно сказать, невыполнимая. Тут все зависит от тебя. Вольешься в коллектив — тебе простят любые твои промахи. Как вливаться в коллектив, знаешь?