Где там моя лисица? Ну же! И еще пальцами стал по полу постукивать, бровями играть. Знает, что хорош собой, лег так, чтобы наиболее выгодно выглядеть. А я? Голая под кроватью!

Никак не отзывается.

— Добро пожаловать в мое лисье логово, — с нервной иронией заметила я, ища взглядом любую вещь, чтобы утянуть к ее себе и прикрыться.

Как назло, с кровати не свисал даже кончик пледа.

И тут мне пришла в голову запоздалая мысль, что здесь совсем не пыльно, даже под кроватью. И спальное место застелено. И в хранилище еда есть.

Но трава к дому не была примята. И, если запах можно было нейтрализовать спреями, то следы все равно бы были.

А это значило только две вещи: сюда существовал еще один проход, и кто-то здесь все держал в порядке.

Только я это подумала, как Бура весь напрягся телом, стал готовым к прыжку, а откуда-то донеслось:

— Так-так, у меня гости. Да еще двое. Да еще со стороны бабули…

Я поманила рукой Буру под кровать. Лис долго думать не стал — перевернулся на живот, развернулся пятками ко мне и быстро заполз. Покосился на меня, потом взгляд парня соскользнул ниже руки в район груди и задержался там.

Я ощерилась, показала зубы и отодвинулась. Бура подмигнул и придвинул меня обратно, показывая в сторону двери.

Правда, надо сосредоточиться на том, кто идет. Меня немного успокаивает одно — он знает о бабуле. Но что значит все остальное и что от него ждать — не имею ни малейшего понятия.

Мы с Бурой в напряженном ожидании слушали, как спокойным, почти размеренным шагом, к нам направлялся оборотень. По легкой поступи, либо кошак, либо наш — лис. Голос точно принадлежал молодому мужчине.

— Отсюда ни шагу, — шепнул мне Бура. — Поняла?

Я хотела возмутиться: сказать, что я у самого Скалы обучалась, а до этого прошла весь курс спецподготовки в Заполярье у отца — командира спецотряда лис.

— Я — огого, — тихо шепнула я краткую информацию.

— Ты — голое огого, — напомнил Бура.

Что правда, то правда.

Показалось два кроссовка. Больших, мужских, белых с рисунком. А потом незнакомец тут же припал к полу и сказал:

— Ага! Леся и Бура. Сенсация, ядрен батон!

— Ты что тут делаешь? — спросила я, и тут же почувствовала пинок в попу коленом от Буры. Это же Арсений! Медолис, сын самой главной оторвы всех времен сверхов и главы клана лис, а еще брат-близнец моей лучшей подруги детства — Есении. После ситуации с Сашей наше общение само собой сошло на нет, и тут такой сюрприз.

— Прости, хотел тебя прикрыть! — Чернобурый опустил ногу и вытянул руку прямо под моим подбородком.

— А сейчас что делаешь? — спросила я с возмущением, потому что лис перегородил мне половину обзора.

— Все то же.

— Прикрываешь?

— Да, — выдавил лис, краснея.

Арсений не мог молчать, когда другие говорят:

— Чего там прикрывать-то, ядрен батон? Леська была доска…

— Чего? — я от возмущение приподнялась на руках и тут же случилось три события: медолис “огокнув”, взял свои слова обратно; я вспомнила, что без одежды и тут же пригнулась; рука Буры попыталась закрыть мои достоинства и в итоге оказалась на округлостях.

Дальше тело отреагировало быстрее, чем я успела понять, что происходит. Я выпнула чернобурого из-под кровати так, что тот прокатился по полу до самой стены.

— Прости! — крикнул он, летя.

Медолис же катался по полу от смеха. Я глубоко дышала злостью под кроватью.

— Кто-нибудь даст мне плед?

— Давно бы лисой обернулась! Кокетка, ядрен батон! — Сеня обычно не бесил своей постоянной присказкой, но сегодня особенно раздражал.

Я до крови прикусила язык. Бура же встал на ноги и свесил плед с изножия кровати, словно занавесом прикрыв меня от медолиса. Сказал:

— Да, оборачивайся давай.

Я проползла вперед, схватила за край пледа и стащила к себе.

— Выйдите, пожалуйста. И дверь за собой закройте, — попросила я.

Спустя минуту болтологии и шуршания парни все-таки вышли. Спасибо, лисий бог, что без лишних вопросов!

Я выползла из-под кровати, завернулась в плед и осмотрелась. Если Арсений тут бывает, может, и одежда его есть? Ведь я еще не проверяла шкаф.

Я распахнула дверцы и уставилась на скромную стопочку вещей, такую одинокую на этих огромных полках, что хотелось пожалеть. Что там? Футболка и шорты? Сойдет.

Пахнут, правда, медолисом. Но что поделать? В пледе я ощущаю себя почти голой.

Я открыла дверь спальни и сжала ручку с такой силой, что почувствовала мягкость металла. Все потому, что в гостинной, сложа руки на груди, стоял Саша. Напряжения в нем было столько, сколько в громоотводе, в которого постоянно бьет молния. В глазах — сотня вопросов, а желваки на щеках двигались под кожей.

Мне пришлось закрыть на секунду глаза, чтобы взять себя в руки и не нырнуть обратно под кровать. Это мой дом. Мне его бабуля вот-вот перепишет. Так что я имею права выгнать своего бывшего отсюда взашей.

Вот только удастся, если он не захочет?

Хорошо, что мне не одни. Бура и медолис находились аккурат между нами. Бура скрипел зубами, глядя на одежду Арсения на мне, а сам медолис потирал пальцем кончик носа и иронично хмыкал, разглядывая свой прикид на девушке.

Глава 3

Саша

— Сеня! — я рыкнул со злостью.

Едва держался, чтобы не размазать обладателя огненного чуба по полу своей ментальной силой. Спасибо одной чернобурой заднице — за эти два года я так преуспел, пытаясь найти способ добраться до Буры ментально, что почти разобрал по полочкам весь механизм воздействия моего зверя.

— Я — Арсений, ядрен батон! Сколько можно повторять? — огрызнулся в ответ медолис.

Точно! Он же ненавидит, когда его имя сокращают.

— Мне все равно. Что тут происходит? Почему вы живете вместе? И почему на Лесе твоя одежда? — с каждым вопросом я делал шаг к Арсению.

Я проследил за Бурой не зря. И вот на что мы напоролись. Одного не пойму, почему чернобурый только нос морщит?

Смотреть на Лесю и вовсе не мог. Мне хотелось содрать с нее эту футболку-парашют и дурацкие шорты. А еще ей было холодно, и от этого ее грудь…

А-р-р!

Я сейчас крышей поеду.

Схватил подушку с дивана и запульнул в девушку:

— Прикройся!

И тут же получил ей обратно по мордасам с такой скоростью, что не успел увернуться.

— Пошел вон отсюда! — прокричал хвостик.

И это та самая девчонка, что за мной по пятам ходила? Я ее не узнавал. Мало того, что выросла во всех отношениях, так еще и смотрела на меня, как на врага всех сверхов.

— Ты мне? — я посмотрел в глаза лисы и на мгновение будто охладел всем телом до минусовых температур.

Нет, она меня точно сегодня выведет из себя! — Ты один тут нежданный.

— А этот, значит, жданный? — я показал взглядом на Буру. А этот ядреный, значит, вообще здесь с тобой живет, да?

— По факту — да, — Лисена вздернула нос и брови.

Я знал, когда она врала. Сейчас — чистую правду сказала.

— Врешь, — я не хотел этого слышать.

До меня доходили слухи, что уже год как медолис стал жить отдельно ото всех. Но я и предположить не мог, что Арсений налаживал быт с Олесей.

Это какой-то взрыв мозга, твою мать!

Она в его одежде. А это значит что?

Я не хотел принюхиваться, но хотел получиться ответ.

Я спросил это вслух? И придвинулся. — Насколько вы близки?

— Остынь. — Между нами встал Бура.

Нет, он меня поражает:

— А ты что такой спокойный? Все нормально, по-твоему?

Сам же меня достал на тему Олеси, а теперь что? Все хорошо у него от таких новостей? Медолис — это не чернобурая задница. Тут все серьезно может быть.

И тут я принюхался и окончательно запутался.

— Отойди, — я попытался убрать с пути Буру, схватил за плечо, но лис не сдвинулся с места.

Мне нужно поймать запах. Что-то не так. От Леси сильнее несет чернобурым, чем медолисом. Но как?

— Ты ее что, уже полапал, придурок? — Я перехватил с плеча Буру за грудки.

И тут голос холодный голос Олеси щелкнул по ушам:

— Арсений, родной, знаешь путь для быстрой отправки мусора наверх?

— Конечно, ядрен батон, — раздалось где-то в углу.

Накрыла темнота. Я скорее почувствовал, что Леся не рядом. А потом до носа долетел сладкий запах.

— Бай-бай, мальчики! — услышал я, прежде чем ноги и руки стали ватными, а глаза сомкнулись.

Открыл глаза — надо мной луна. Вокруг — трава. Рядом — чернобурая задница.

Двуликий бог, что за нахер?

* * *

Бура

Я открыл глаза, повернулся на колючей траве и оглянулся. Санек валялся злющим чертом рядом и чуть ли не рычал, и меня разобрал смех.

Это задевало мою гордость и веселило одновременно. Столько не виделись, а она вела себя так, словно еще столько бы не видела. Обиделась, ни слова мне не дала сказать два года назад и убежала. Нет, вот девчонка! Вот Олеська! Катапультировала нас из норы наружу, словно мусор.

Всегда она так — когда слишком тяжело, поджимает хвост и дает деру. Что в Заполярье тогда, что сейчас.

А я, дурак, переживал, чтобы она за эти годы глупостей не наделала. Чтобы снова не оказалась на волосок от смерти, как тогда, в реке. И просто обалдевал над Никсом, который не видел дочь два года (я же следил, поэтому могу сказать наверняка). Хотя более любящих родителей, чем у Олеськи, и не найти.