Локару и мне предстоял серьезный разговор. Как только я во всем разберусь.

Присутствие Кимелы детей нисколько не смутило. Тарелки пустели, мы взахлеб смеялись, когда кто-нибудь из них начинал рассказывать в лицах моменты сегодняшнего дня. Особенно здорово получалось у Сашки. Дарья же томно закатывала глаза, представляя, как бы реагировали ее теперь уже бывшие одноклассницы, увидев Эриара и Локара. Переходили они во вторую ипостась всегда с обнаженным торсом.

Все было… как дома. Только вместо нелины в мою спальню приходила их бабушка и смотрела, тихо улыбаясь.

Наверное, это и было счастье.

— Мам, расскажи об ансаирах, — неожиданно попросила дочь, отламывая очередную дольку манигра. Она, так же как и я, пристрастилась к нему на Лерикане.

— Об ансаирах? — удивленно переспросила я, вспоминая утренний разговор с Эриаром, и невольно посмотрела на Кимелу. Я не была уверена, что ей будет приятно слышать мое повествование.

Вопреки моим ожиданиям, нелина была настроена остаться с нами.

— Хорошо, — вынуждена была согласиться я, — но тогда мне придется начать с воплощенных.

Судя по лицам детей, этот вариант понравился им еще больше. Пришлось сдаться. Впрочем, как я и сказала мужу, эту историю им лучше услышать от меня.

— Когда-то, тысячи лет назад, — начала я, словно рассказывала сказку, — на Лерикане жила раса древних. Никто уже не помнит, как они сами называли себя, в нашей памяти они остались как вакирэ — открывшие путь.

— Они были магами? — Дарья всегда отличалась нетерпением, не выдержала и сейчас.

— Не мешай рассказывать, — как обычно вмешался Саша.

Как же мне этого не хватало последние дни!

— Если вы будете препираться… — нахмурилась я шутливо. Эти два постреленыша тут же сделали виноватые мордочки. Вот только в их раскаяние я не верила, такие сцены повторялись раз за разом, стоило нам увлечься какой-нибудь беседой. — Да, они были одаренными и умели то, что было неподвластно больше никому в этом мире. Только называлось это не магией, а даром.

Кимела отставила в сторону чашку с ягодным настоем, завозилась, удобнее устраиваясь в кресле. Но дети этого даже не заметили, сидели каждый в своем углу и не сводили с меня глаз. Такие разные и… похожие, как две части одного целого.

— А потом на Лерикане появились люди. Хроники не оставили сведений, откуда те пришли, но древние для них стали богами, которым они начали поклоняться. Вакирэ это не понравилось, были они слишком свободолюбивыми и гордыми, ценили эти качества и в других. Сколько так продолжалось, тоже неизвестно, но наступил момент, когда вакирэ решили покинуть этот мир.

— А куда они ушли? — опять влезла с вопросом Дарья.

Что последует дальше, я знала.

Маленькая подушечка пролетела мимо меня с того края, где пристроился Сашка, потом вернулась обратно — дочь делала это уже машинально, затем… пришлось перехватить. Так развлекаться они могли долго.

— Никто не знает, куда ушли вакирэ, — продолжила я, когда эта парочка слегка угомонилась. — Но оставить наш мир без надзора древние не могли. Они заключили соглашение с духами стихий, что те присмотрят за людьми, а взамен дали им тела.

— Человеческие?

Сашка многозначительно хмыкнул на очередной вопрос сестры, но в этот раз обошлось без военных действий.

— Нет, Даша, это были не человеческие тела. Птиц, зверей, рыб. Так они и жили сотни лет, люди и ставшие для них священными воплощения стихий. Одни развивались, осваивая Лерикан, вторые помогали им в этом. Вот только не всех устраивал такой порядок вещей.

Дочь фыркнула, давая понять, что они уже не маленькие, чтобы рассказывать им о том, о чем они знали из истории другого мира. А я и не собиралась углубляться в такие подробности, это не имело к нашему разговору никакого отношения.

— А потом началась война. Как пишут в старых книгах, страшная война, у которой не было иной причины, кроме желания одних властвовать над другими. Воплощенные же, как ни пытались исполнить договор, ничего не могли сделать. Их было меньше, и они не могли сражаться с людьми на равных. И тогда в храме, который в недоступном людям месте оставили вакирэ, они воззвали к древним. Они клялись, что исполнят договор, но просили человеческие тела, чтобы быть равными среди равных. Вакирэ отозвались. С тех пор духи стихий могут принимать любой из трех обликов и в каждом из них владеть своей силой.

— А наш клан? — теперь уже не удержался Сашка.

— А наш клан появился тысячу лет тому назад. Снова была война. Два клана воплощенных назвали виновными в этой схватке одну сторону, два — другую. А в третьем клане считали, что виновны обе. Несколько дней длился совет, но князья так и не пришли к единому решению. А в это время гибли люди, за которых они отвечали. И тогда глава воздушных предложил вновь призвать древних. И те снова откликнулись. И взяли они у каждого князя по капле крови, добавили в нее свою и все это смешали с человеческой. Так появилась первая нимера, женщина, последнее слово которой было волей вакирэ.

Многозначительных переглядываний двойняшек я предпочла не заметить. О чем они думали сейчас, я себе примерно представляла. Вряд ли образы, которые возникли у них в этой части моего рассказа, были такими уж невинными.

Но я с этим ничего поделать не могла. В мире, в котором они жили, информация была более доступна, чем здесь.

— А ансаиры?

Мое молчание они расценили правильно и теперь сидели смирно, понимая, что я подошла к самому интересному. И… трагическому.

— Это случилось четыреста лет тому назад. Несмотря на присутствие воплощенных, между людьми то и дело происходили стычки. Кланы вмешивались, останавливали кровопролитие, наказывали виновных, но все повторялось вновь и вновь. И вот однажды глава огненных, князь Маркирер созвал совет, на котором объявил, что отказывается исполнять договор. Мол, если хотят убивать друг друга, пусть убивают. У нас своя жизнь, у них — своя. Его предложение нашло и сторонников и… противников. Споры шли не только в храмовом зале, но и в крепостях. Такое происходило среди трехипостасных впервые. Сын не соглашался с отцом, брат выступал против брата.

— А нимера? — выдохнула Дашка, с каким-то священным ужасом смотря на меня. Боюсь, до нее только что начало доходить, кем является ее мать.

— Нимера сказала последнее слово — воплощенные будут хранить мир на Лерикане. Да только Маркирер отказался принять ее решение и бросил ей вызов. — Пауза была короткой, дети ее, скорее всего, даже и не заметили. Но я словно увидела то, о чем говорила, и понимала, какую ответственность в тот день взяла на себя женщина из моего рода. Но пугать я их не хотела, потому и продолжила спокойным голосом, не выдав тревоги в моей душе. — На том совете в храмовый зал вошли не пять, а десять князей, но за Круглый стол села только лери Арлаков, остальные стояли и ждали исхода. Отцы, сыновья и братья, которые не смогли найти общий язык.

— А что потом? — Сашка перебрался ко мне поближе.

Совсем мальчишка, пусть и пытается казаться взрослым. Он рано стал единственным мужчиной в нашей семье, рано осознал, что является нашей защитой.

Я гордилась сыном, Сашка был достоин своего отца. Он так же, как и тот, станет опорой для всех, кто будет с ним рядом.

— А потом, — повторила я, — нимера призвала древних и просила проклятия для нарушивших клятву. И они пришли, пятеро воинов в сияющей белоснежной одежде. Замерли за спинами тех, кто посмел нарушить договор. И когда Рассветная звезда произнесла: «Да будет так», вонзили в их тела кинжалы.

— Они убили их? — Дарья замерла, не отводя от меня взгляда.

— Нет, — качнула я головой, словно разгоняя вставшее перед глазами видение. Трудная это была задача. Рукояти кинжалов все еще торчали из символов стихий на алтаре. Как напоминание, о котором предпочли забыть на последнем совете. — Они разрушили связи между ипостасями. С того дня проклятые не могут больше стать духами стихий. Когда же наступает ночь, они превращаются в зверолюдей, голова человека, а тело…

— Все?! — В глазах дочери стояли слезы. Кажется, я знала, о ком она сейчас подумала.

— Нет, — поторопилась я ее успокоить. — Так были наказаны только князья. Это было их решение, за него они и ответили. Остальные просто стали похожи на людей.

— Моя лери забыла про княжеских детей, — неожиданно подала голос Кимела, заставив меня вздрогнуть. Что-то ускользало от моего взора, не давалось в руки… Что-то незримое и опасное.

Сашка посмотрел на нелину, потом перевел взгляд на меня, ожидая продолжения. Настороженно, словно ощутив то же, что и я.

— Княжеские дети, — я с трудом сглотнула вставший в горле комок, не желая показывать двойняшкам своего смятения, — имеют способности своих отцов, но не несут на себе проклятия, пока не проведен ритуал наследования.

— А почему их называют ансаирами? — Голос Даши разорвал оковы сгустившегося напряжения, вырвал меня из путаницы странных ассоциаций, в которых перемешались мои страхи.

— На древнем так называли тех, кто нарушил правила, — уже спокойнее произнесла я.

— Удивительная легенда, — прошептала чуть слышно Дарья и вздохнула, поверив, но… не до конца.

— Говорят, так оно и было. — Я не пыталась ее переубедить, просто улыбнулась. Придет время и она поймет, как много правды в моем рассказе.

— А они красивые, князья проклятых? — никак не унималась Дарья, но теперь в ее взгляде появился еще и восторг. Если я не ошибалась, она уже примеряла картины прошлого на себя. Меня это не радовало, но я помнила себя в тот день, когда сама услышала эту историю впервые.

Увы, ответить я ей не могла. К счастью или нет, но мне не довелось видеть высших ансаиров.

Не успела я признаться в этом, как нас всех удивила Кимела.

— Их внешность притягательна, — произнесла она, пристально смотря прямо на меня. — Но их красота порочна. В ней их неистовство, их не знающая жалости жестокость. В каждом движении, в каждом взгляде…

— А кто из них самый опасный? — не остался в стороне Сашка, не заметив того, что увидела я. Страх и боль в глазах женщины.

Я хотела ее остановить, видя, насколько она взбудоражена, но Кимела уже повернулась к сыну:

— Локар считает, что Маркирер.

— Но ты с ним не согласна. — Я произнесла слова раньше, чем поняла, насколько верна озарившая меня догадка.

— Нет, я с ним не согласна, — как эхо отозвалась нелина, подтверждая мои мысли.

Похоже, у нее, как и у меня, была своя история, о которой она хотела бы забыть.

Эриар

Задорный смех доносился до меня даже через закрытые двери. Достаточно оказалось в тот вечер пройти мимо, направляясь в свой кабинет, чтобы этот смех последовал за мной, продолжая терзать пониманием, как я хочу войти туда, и… не могу.

Все было слишком просто: для всех, кто собрался в той комнате, я оставался чужим.

Это было так по-человечески: получив малое — желать большего.

Чтобы хоть как-то избавиться от голосов, продолжавших звучать в моей голове вот уже несколько дней, спустился вниз. Не удивился, когда, выходя из замка, столкнулся с Шинаром. Спать он, скорее всего, еще не ложился, ну а о моем появлении ему доложила охрана. Сигнальные амулеты были у всех.

— Пройтись? — Навстречу мне он вышел со стороны казармы малого джейсина.

— Подумать, — ответил я, размышляя, насколько меня устраивает присутствие бывшего наставника. Одиночество не стало более предпочтительным.

— Спустимся в нижнюю крепость? — догадался он о принятом мною решении.

Я даже не кивнул, прогулка по парку явно не входила в мои планы.

Молчание спутника меня не тяготило, скорее наоборот, позволяло продолжить размышления, но не давало им стать слишком мрачными.

— Как та парочка?

Локар регулярно докладывал об ансаирах, да и Шинар давал понять, что присматривает за ними, но последний разговор с Талиной заставил взглянуть на них с другой стороны.

Шинар не посмотрел на меня, хоть и было заметно, что он удивлен моим вопросом.

— Ничего, что могло бы меня насторожить. Службу знают, в чужие дела не лезут.

— Вот и Локар так же говорит, — холодно протянул я, сворачивая к кузне. Идти к казармам желания не было.

— Но ты не доверяешь ни мне, ни ему, — спокойно отреагировал на мое раздражение Шинар. — Есть основания или просто предчувствия?

— Талина думает, что Дария может увидеть в нем не друга, а мужчину, — не стал я скрывать от него причину моего беспокойства. — Она и мать, и нимера. Вряд ли ошибается.

— С Локаром ты говорил об этом? — спустя несколько мгновений уточнил Шинар у меня.

Похоже, проблема действительно существовала, раз он воспринял мои слова всерьез.

— Не было возможности.

— Избегает? — Шинар усмехался. Имел полное право. Чего бы мы с соратником ни добились, он продолжал оставаться нашим наставником.

— Или провоцирует, — решил я поделиться неожиданно пришедшей мыслью. — Его бегство в Вольные земли заставило меня признать, что я и сам сомневаюсь в принятом мною решении. Вопреки всем фактам и мнению совета.

— Считаешь, что он и сейчас тебя к чему-то подталкивает? — Шинар явно заинтересовался этой идеей.

Хотел я ему сказать, что скорее надеюсь на это, да не успел. Ощутил приближение того, о ком мы говорили.

Возможно, и к лучшему.

— Тревожные вести. — Локар заговорил сразу, как только подошел. Но это я уже и сам понял по тому напряжению, которое его окутывало.

— Испытывать мое терпение будешь позже. — Я не счел необходимым сдержаться. Если я прав и мой соратник в последние дни разыгрывает передо мной представление, то подобная резкость мне вполне позволительна. Если же нет… наши отношения уже трудно испортить. — Они выступают?

— Нет, — коротко бросил он, всматриваясь в даль. — В крепости Маркирера крейз.

— Очередное покушение? — Я сделал вид, что расслабился, но вряд ли это могло обмануть моих собеседников. Каждый из нас понимал, какими проблемами нам это грозит.

Маркирер не был предсказуем, чтобы не вызывать беспокойства. Он объединял кланы ансаиров. Он стоял во главе раскола воплощенных. Он и князь воздушников Сомей сумели не только сохранить себе жизнь в течение четырехсот лунаров, но и удержать власть. В других кланах уже правили дети, а то и внуки тех, кто отказал нимере в последнем слове и принял проклятие.

Маркирер был так же жесток, как и остальные, лишившиеся возможности вновь стать духами стихий. Но в нем не было той безжалостности, которая не оставляла шанса выжить. Он был хитер, но вся его изворотливость была направлена на осуществление цели. Маркирер был справедлив хотя бы по отношению к присягнувшим ему на верность.

Война с проклятыми под его началом не могла перерасти в неконтролируемую бойню. Чего не скажешь про Сомея, который оставался единственной после Маркирера кандидатурой на роль предводителя ансаиров.

— Ты убежден в этом? — Я мог не спрашивать, если Локар счел нужным сказать, значит, его словам можно было безоговорочно верить.

Тот не стал демонстрировать обиду, что было даже несколько удивительно.

— Мне даже известно, что Маркирер сам привел своего убийцу в крепость.

Было впору гордиться Локаром, его смотрящий был очень близко от кого-то из князей проклятых. Вряд ли рядом с самим Сомеем — тот убивал при малейшем подозрении на предательство. Но как раз это-то и наталкивало на новую мысль: кого-то среди них мы сильно недооцениваем, раз ему удалось провести самого проклятого кугуара.

— Мне нужна встреча с Маркирером. — Решение было неожиданным, но я был в нем уверен. Этот князь ко всем прочим его достоинствам умел быть благодарным. Возможно, это будет тот самый случай, который способен изменить наше будущее.

— Лери Талина не одобрит… — начал было Локар, но осекся под моим жестким взглядом. — Я свяжусь с Аранаром.

— Нет, — еще резче отрезал я, — отправь Маркиреру моего вестника.

Шинар напряженно прислушивался к нашему разговору, но не вмешивался. Он никогда не вмешивался, предлагая нам самим нести ответственность за свои действия.

— Как прикажет мой князь, — склонил голову Локар, но, отметив, что я проигнорировал и эту его выходку, уже совершенно иным тоном продолжил: — Это еще не все новости.

— Опять покушение? — не удержался я от язвительности.

— Хуже, — подмигнул мне соратник, на мгновение напомнив то время, когда я еще не знал Талину. Насколько же тогда было проще! — У Кассире был ребенок.

— Что?! — Мы с Шинаром произнесли это одновременно. — Кто? — спросил уже я один.

— Извини, — развел руками Локар, — но я не всесилен. Следы младенца потерялись в Вольных землях.

— Когда это произошло?

Локар смотрел на меня с самодовольством.

— Около пятнадцати лунаров назад. Есть вероятность, что постарался кто-то из князей ансаиров.

— Это нам ничего не дает. — Шинар, соглашаясь, кивнул, а вот соратник смотрел на меня задумчиво, словно еще раз перебирая возможные варианты. — В ребенке лери наша кровь не проявит себя.

— Не уверен. — Он все-таки мне возразил. — Мы не знаем, насколько силен был ее дар. За двадцать лет не было ни одного ритуала, где она могла его проявить.

Что ж… в его словах был резон. Только легче от этого не становилось. Если бы мы знали, что ищем человеческого ребенка, проблем было бы меньше. На землях проклятых людей не так уж и много, разобраться, кто есть кто, несложно. А на вольных — смотрящим и шепчущим работать проще, там каждый сам за себя да за монеты.

А вот если он ансаир, найти его следы будет невозможно. И чудо не поможет.

Локар только кивнул в ответ на мои мысли, тоже думал об этом.

Осмотр крепости закончили на рассвете. Уже вдвоем. Локар покинул нас сразу, как только мы обсудили принесенные им новости. Отправился организовывать встречу с огненным проклятым.

Побывали везде, добрались и до северной стены. Работы по ее восстановлению не прекращались даже ночью. Горели костры, трудились мастеровые, которым помогали и свободные от дежурства воины. Наймитам за помощь не доплачивали, но и их я заметил среди работных. Нужды не было объяснять, что от прочности каменной кладки зависит их жизнь.

Мы уже собирались уходить, когда неподалеку от нас, за развалинами казармы, занялась песня. Грустная, тягучая мелодия, которую быстро подхватили, понеслась над искореженным боями склоном холма, как предсказание, вплетаясь в предрассветную мглу.

Я жестом подозвал крутившегося неподалеку старшего воина:

— Кто поет?

Певец рассказывал историю моей любви. Той, которую прошлое лишило надежды, где двое не смогли забыть, не сумели простить.

— Ромио. — Тот ответил, даже не задумываясь. — Голосище у ансаира за сердце берет. С ним всегда работа спорится, заводной он. — Посчитав мое молчание за недовольство, резко осекся: — Приказать ему замолчать?

— Пусть поет, — вместо меня ответил Шинар и первым направился к джейсину. И лишь когда мы отошли настолько, что голос ансаира уже не выделялся из общего гула, хмуро заметил: — Он слишком хорош, чтобы это было правдой.

— И слишком на виду, чтобы оказаться смотрящим.

— Или тот, кто отправил его сюда, достаточно хитер, чтобы предвидеть эти сомнения, — возразил он мне. Вот только я успел заметить и улыбку, которую он поторопился скрыть.