— Садись за руль, — сказал Артур, — храни тебя Господь.

И пошел к биваку.

Ну а что, спорить с ней, что ли? Время-то идет.

У всех упырей есть эта особенность: они не боятся смертных, если только не распознают в них магов. Часовые засекли Артура издалека, им и видеть не надо, они живых чуют, но тревоги не подняли. Чего дергаться из-за смертного? Стрелять тоже не стали: еда сама идет, зачем ее отпугивать? Когда он поравнялся с двумя мертвяками, охранявшими проход между «Скадатами», один из охранников принюхался.

— Нет, не дурь, — сказал он второму так, будто Артура тут вообще не было.

— Значит, псих, — подытожил второй. — Сгодится.

Вообще-то им и обдолбанный до невменяемости наркоман сгодился бы, судя по тому, какое веселье царило на темной стоянке. Почти все, кто отбрасывал тень, были пьяны, некоторые курили «травку», кто-то уже валялся без сознания, у кого-то только начинался приход, но все выглядели абсолютно счастливыми. Стадо. Упыри их для того с собой и возят — для праздников, когда хочется заменить консервы свежатиной или опьянеть от алкоголя и наркотиков в крови.

— Кто у вас тут старший? — спросил Артур у охранников.

— Тебе зачем? — откликнулся тот, который назвал его психом. — Иди, раз пришел.

Сами пригласили. Нет, в отличие от упырей, рыцари в приглашении не нуждаются, но все равно лучше быть званым гостем. А старшего найти не сложно. В стаях всегда действует право сильного, вожак остается вожаком только до тех пор, пока не найдется кто-нибудь, кто сможет его победить, ну а того, кто сильнее всех, издалека видно. Вот и здесь, стоило присмотреться, как стало ясно, старший — вон тот длинноволосый русый дядька в кресле. Он был без куртки, одежда не закрывала ни шеи, ни рук, даже браслетов или ошейника не было. Достаточно уверен в себе, чтоб не думать о том, что это провокация для всей стаи. И достаточно уверен в стае. Все-таки право сильного у мертвяков не волчье, а человеческое. Совокупность множества факторов, в том числе и личной привязанности остальных.

Артур направился прямиком к вожаку. Его появление в круге «Скадатов» не осталось незамеченным, упыри потянулись было поближе, но он пошел к старшему, и остальным осталось только ждать, что будет дальше. Правда, две девушки, державшиеся поблизости от вожака, преградили Артуру путь, когда он был шагах в пяти от кресла. Что ж, Артур остановился. Хоть он и смертный, хоть он и не маг, а подходить вплотную ему нельзя. Вожак, уже сытый, особого интереса к нему не проявил. Что он, психов не видел? Сейчас прикажет сунуть в фуру, к остальным, и весь разговор.

— Отпусти этих людей. — Артур кивнул на фуру.

Вот теперь вампир заинтересовался.

— С хрена ли? — спросил он весело.

— Потому что они пошли с вами не добровольно, — объяснил Артур.

Он понимал, что переговоры необходимы. Если против тебя тридцать мертвяков и дюжина людей из Стада, нельзя просто прийти и всех уничтожить. Не потому, что силы неравны, хотя, конечно, неравны, тут Марийка права, а потому, что людей убивать нельзя, а они же кинутся. Но… объяснять элементарные вещи тому, для кого они так же элементарно неверны, — это не очень похоже на переговоры. Это ерунда какая-то. К счастью, вожак не пожелал вступать в дискуссию.

— В скотовозку его суньте, — буркнул он. — И не жрать!

Артур увидел краем глаза, как вампиры, державшиеся позади, превратились в смазанные тени. Ждать не стал. Стряхнул чехол с Миротворца и отступил на шаг от девчонок-телохранительниц. Они, в свою очередь, отпрыгнули назад на десяток метров. Одна зашипела, оскалив клыки и зажмурившись. Вторая закрыла глаза ладонью, из-под пальцев поползли кровавые слезы. Обожгла сетчатку. Бывает.

Вожак кувыркнулся назад вместе с креслом и одним прыжком взлетел на крышу «Скадата». В руках у него появился пистолет, да толку-то, если он даже не видит, куда стрелять? Никто из них не видит.

Артур огляделся. Над опустевшей стоянкой гремела музыка. Люди из Стада, пьяные, накачанные наркотиками, не понимали, что происходит. Они вообще еще не поняли, что что-то происходит. Упыри попрятались за машинами, затаились на крыше фуры, кто-то рычал, кто-то шипел, кто-то ругался вполне по-человечески.

— Что это за дерьмо?! — рявкнул вожак. — Ты кто такой?

— Артур Северный, рыцарь ордена Храма, — ответил Артур. — Я пришел, чтобы освободить людей. С тобой останутся только те, кто сам этого захочет.

— И куда ты с ними денешься? Эта штука не будет светиться вечно.

— Будет.

— На сорок человек ее не хватит. Ты, долбак придурочный, да я их лучше убью, чем отпущу. Пара очередей вдоль борта, и внутри только мясо останется.

— Тогда я убью тебя и тех, кого успею.

Вот это уже были переговоры. То, с чего следовало начинать. Они нашли общий язык, осталось прийти к соглашению.

— Чтобы не быть голословным… — Артур за время жизни на Земле поднаторел в переговорах, теперь он умел это делать правильно. Ждать вопросов не стал, сразу указал правой рукой в сторону упыря на крыше фуры. «Копье Святого Георгия» лучом золотого света сорвалось с пальцев, испепелив руку выбранного мертвяка. Тот заорал, когда вокруг взвихрился белесый пепел. Они боятся сгореть, огонь может убить их насовсем, и парень пока не понял, что лишился только руки, что этот пепел — не последнее, что он видит.

— Заткнись! — рявкнул вожак. Его голос раскатился над стоянкой рыком, таким же страшным и мощным, как рев льва в ночной саванне.

Крики тут же смолкли.

— Еще доказательства нужны? — спросил Артур.

— Погаси этот свет, — отозвался упырь. — Если хочешь спасти их, если ты рыцарь, то соверши подвиг. — Кажется, он усмехнулся. Артур в темноте не различал его лица, так что не мог сказать наверняка. — Здесь нет рыцарей-людей, будешь первым, если выживешь. Мы будем драться, у меня когти, у тебя ножи, ты со своей… силой, чем бы она ни была, и я со своими дайнами [Д а й н — дар, талант. Особые умения вампиров, дары, полученные ими от фейри-покровителей.]. Никакой магии.

— Хорошо, — сказал Артур, поднял чехол и надел на лезвие Миротворца. Сунул топор в петлю на поясе.

Вожак оказался в шаге от него сразу, как только погасло невидимое для Артура сияние. Просто спрыгнул с машины, преодолев разделяющее их расстояние. Бросил на асфальт пояс с двумя ножами, наскоро заплел волосы в косу и застегнул куртку, проклепанную сталью, тяжелую, больше похожую на доспех. На Артуре тоже были доспехи: надетая под куртку кираса из шкуры беловолка. Так что и здесь все честно.

Четверо вампиров, не церемонясь, но довольно аккуратно, утащили со стоянки утративших связь с реальностью людей из Стада.

— Я Харир, — назвался вожак. — Будем знакомы, Артур Северный. Бьемся до невозможности продолжать. Не хочу тебя убивать, лучше заберу в Пески.

— Ладно, — сказал Артур. — Я бы тебя убил, да ты уже мертвый.

В тот же миг Харир исчез, Артур успел заметить движение вправо, уклонился, хоть и не видел атаки… в этом бою нельзя полагаться на зрение, только на чутье, на движение воздуха, на редкий шорох подошв по асфальту. Удар, еще один. Потом еще два. И еще. Харир слишком быстрый, чтоб уследить за ним взглядом. Артур атаковал наугад, увернулся снова — длинные когти мелькнули у плеча, метнулась в полумраке светлая коса, и вдоль нее, с упреждением, Артур ударил другой рукой. Нож полоснул упыря по черепу, по лицу, располосовав кожу, насквозь прорезав щеку. Мертвые чувствуют боль, но старые мертвяки давно знают, что она не имеет значения, и поэтому умеют ее игнорировать. Надеяться на то, что рана ограничит подвижность Харира, не приходилось. Так же как и на то, что кровь зальет ему глаз, мешая смотреть: из ран вампиров не течет кровь, в мелких сосудах ее попросту нет, а крупные мгновенно сжимаются, чтоб не потерять и капли.

Когти разодрали плотную кожу куртки, скользнули по кирасе. Харир пока еще вел разведку, выявлял защиту, но Артур уже понял, что он атакует дважды, обеими руками, получается три серии из двух ударов. И вторую когтистую лапу, которая должна была содрать ему кожу с лица в качестве ответной любезности, он поймал, уронив один из своих ножей. Вампира не удержать в захвате, и кости не переломать, и суставы не вывихнуть, но Артур и не пытался. Он с молитвой вонзил лезвие оставшегося ножа в руку Харира и отрезал ее чуть ниже локтя. Отшвырнул подальше, чтоб не дать противнику времени прямо сейчас прирастить конечность обратно.

Харир прыгнул в сторону, сейчас он был виден. А когда приземлился, удар был такой силы, что асфальт вздыбился, пошел волнами. Артура бросило назад, на качнувшийся «Скадат», с которого, как кошки с забора, дернули в разные стороны трое мертвяков. Харир вновь топнул ногой. «Скадат» приподняло и отшвырнуло. Артур остался стоять. Он успел увидеть изумление на лице упыря, потом тот снова исчез. Серия атак сразу со всех сторон, каждая новая сильнее предыдущей. Одна рука, две ноги в тяжеленных армированных ботинках. Харир двигался настолько быстро и перемещался в трех плоскостях так свободно, как будто умел летать. И все же, рассчитывая захватить Артура живым, он был обречен проиграть. Он не мог использовать смертоносные дайны, любой из которых прекратил бы поединок. А Артур… ему достаточно было увидеть когти, чтоб точно знать, где именно его противник.

Правда, одного знания недостаточно.

Лезвие ножа раз за разом резало только воздух. Харир был неуязвим, как будто сам превратился в пустоту, наносившую удары. Куртка Артура висела лохмотьями, ребра трещали, очередным ударом упырь чуть не оторвал ему голову, но по-прежнему не мог достать. От его сверхъестественной силы Артура хранил Господь, от сверхъестественной скорости — искусство боя, а сверхъестественными навыками Харир не пользовался сам. И, в конце концов, когда загнутые когти вновь мелькнули перед глазами, нож нашел цель. Лезвие пробило Хариру грудную клетку. Второй рукой Артур схватил упыря за горло. Выдернул нож из его груди и в тот же миг, когда Харир ударил его обеими ногами, полоснул ножом по холодной шее, молясь о том, чтобы перерубить позвонки. Удар был страшен, но Артур не разжал пальцы, и сила упыря обернулась против хозяина: поврежденный позвоночник не выдержал. Харира отбросило в одну сторону, а Артура с его головой в руке — в другую.

Над стоянкой пронесся тихий изумленный ропот. Артур ожидал любой реакции, вплоть до того, что стая кинется на него, чтоб отомстить за вожака, несмотря на оговоренные условия поединка. Что ж, удивление — лучший из вариантов.

Он подошел к Хариру и положил голову рядом с телом.

Упыря не уничтожить обезглавливанием. Если голову не сжечь, ее можно прирастить обратно, как любую часть тела. Но, лишившись головы, вампиры впадают в мертвое оцепенение. Они все видят, слышат и понимают. Только двигаться не могут.

— Я победил, — сказал Артур. — Я забираю людей.

— Забирай, — откликнулся женский голос.

Девушки-телохранительницы вышли на перепаханное поле боя. Одна, та, что успела зажмуриться и уберегла глаза от света Миротворца, приложила голову Харира обратно к шее, пошла за валяющейся в стороне рукой. Вторая, с размазанной по щекам кровью, кивнула Артуру, мол, иди за мной, и направилась к фуре. Отперла заднюю дверь.

— Корма у нас только на два дня, — буркнула она.

Артур кивнул. На два дня — это лучше чем ничего. Он вообще не рассчитывал, что спасенным людям отдадут еще и пищу. У упырей свой прагматизм, человеку его не понять, как ни старайся. Харир мог перестрелять всех пленников, только чтобы не отдать Артуру. Но раз отдать все-таки пришлось, нет никакого смысла морить людей голодом.

Внутри были нары от пола до крыши в три ряда, в три яруса. Между ними два узких прохода, ведущие к контейнерам утилизаторов. Когда упырица распахнула дверь, внутри тихо, испуганно ахнули, кто-то заплакал, послышалось шебуршание — люди старались стать как можно незаметнее, как можно дальше забиться на нары.

Люди боятся вампиров, и бывает, что этот страх заставляет их сражаться и убивать. Но только не тогда, когда вампиры становятся хозяевами положения. Мертвяки умеют воздействовать на инстинкты, пугать так, что не остается ни воли, ни гордости. В фуре было четыре десятка человек, молодых, здоровых мужчин и женщин. Все они были способны постоять за себя, и все оказались раздавлены страхом.

Люди, лишенные человеческого достоинства…

Артур подумал, что прежние времена, когда он знал, что существованию мертвых нет никаких оправданий, были лучше нынешних. Мысль неправильная, и все-таки от нее не получилось так просто отделаться.

— Выходите, — сказал он, — вы свободны.

Сказать легко, но сколько хлопот за словами «вы свободны». Перепуганных до полусмерти людей очень сложно организовать там, где они постоянно видят тех, кого боятся. Они сначала медленно и опасливо выходили из фуры, а потом, когда снаружи их стало больше, чем внутри, все оставшиеся, запаниковав, решили выйти одновременно, едва не затоптав друг друга.

— Дай им сил, Господи! — взмолился Артур.

Но силы-то у них были, не было смелости поверить в это, а смелость ты или находишь в себе, или нет. Бог, в своей бесконечной милости, не делает за людей то, что они могут сделать сами.

Оставалось спрашивать имена, разбивать на группы, наугад выбирать, кто сможет стать старшим. Хорошо, что они все знали друг друга, сами, инстинктивно, тянулись к тем, с кем хотели держаться вместе. Группы по пять человек. Старшим Артур отдал припасы. Самыми ценными были емкости для воды. Вампиры везли воду здесь же, на фуре, в огромной бочке, но у них нашлось три канистры, в которые из бочки набирали воду, чтоб разлить по чашкам. Артур забрал и их. И, разумеется, чашки. Подумал, что скажет Марийка, и решил, что вряд ли она будет искать себе другого попутчика. Ей неинтересно было добраться до Эниривы, ей интересно было добираться. Процесс, а не результат. А интереснее, чем с ним, ей точно ни с кем не будет.

Марийка сказала такое, что девушкам говорить не следовало бы, особенно девушкам из хорошей семьи. Но Артур давно утратил иллюзии насчет их лексикона. Это в Единой Земле представить было невозможно, чтобы женщина, если только она не совсем опустилась, говорила такие слова. А на Земле и здесь, в Ифэренн, все по-другому. Впрочем, Марийка осыпала Артура ругательствами, то цепляясь за него обеими руками, то молотя кулаками, куда придется, а это делало ругательства чем-то вроде шелкового шарфа на рукаве, знака расположения прекрасной дамы. Она извелась, но не уехала. Сидела с биноклем, следила за стоянкой. «Перкунас» расчехлила. Артур даже не стал спрашивать зачем, и так понятно, что Марийка пошла бы за ним, если б его не убили.

Вряд ли она смогла бы помочь в бою, даже умея стрелять из «Перкунаса», но оказалась отличной помощницей в гораздо более сложном деле установления хоть какого-то порядка среди спасенных. Девушки без оружия действуют на испуганных людей гораздо лучше парней с топорами. Стараниями Марийки группа перестала напоминать бессмысленно мыкающееся во все стороны стадо, превратилась в подобие отряда: восемь пятерок, восемь командиров, остальные даже начали к командирам прислушиваться.

— Они из Луги, — сказала Марийка, когда все получили по кружке воды, а кто хотел есть, поели, — поселок назывался Луга. Это в Глейстире. Ты езжай, а я пешком пойду, с ними разговаривать надо. Я позвоню друзьям, они приедут, машин хватит, чтоб всех увезти. Но, когда приедут, я не знаю. Так что пойдем пока.

Таким порядком в путь и двинулись. Артур на байке, как овчарка, патрулируя окрестности и присматривая, чтобы никто из людей не отстал или не слишком обогнал остальных, и Марийка, как пастух, следящая за тем, чтобы у всех все было хорошо. Настолько, насколько это возможно в таких условиях.

Привалы делали каждые три часа. Вампиры не преследовали, отпустили, значит, отпустили. Мертвяки в Ифэренн похожи на земных, и у тех, и у других многое держится на честности, хоть она порой и насквозь буквоедская. Это у многих бессмертных так. Не умаляя значимости подписей и печатей на бумагах, которые тщательно сохраняются веками, они ценят и договоры, заключенные на словах. Бессмертным нужна стабильность, хоть какая-то, потому что миры вокруг них меняются слишком быстро.

— Харир — один из постоянных поставщиков людей в Пески, — сказала Марийка на одном из привалов, — я о нем слышала, он по Трассе регулярно ходит. В этот раз ему повезло, война началась, а он под шумок на Лугу напал. Никто и не заметил, а потом уж поздно было бы, да и подумали бы не на Харира. Война же. На Рену думали бы.

— Рискованно.

— Риск того стоит. Вместо того чтобы в княжествах хватать по два-три человека, содержать их, пока не наберется достаточно, чтоб можно было ехать в Пески, он в одном поселке на Трассе взял сразу сорок. Один рейд, почти никаких расходов, а заплатили бы за них очень хорошо. Он самых здоровых выбрал, посмотри. Да к тому же, если Глейс узнает, что Харир украл людей в его тийре, он просто убьет. А если б Харира в княжествах прихватили, его бы в кровососку отправили.

— Что это?

— Лаборатории, где из вампиров выкачивают кровь. Кормят и сцеживают. И так — целую вечность, они же не умирают. Кровь вампиров очень дорого стоит, — объяснила Марийка в ответ на вопросительный взгляд. — Лекарство почти от всех болезней, даже от старости.

— Почему ж их всех не переловят?

— Потому что не угадаешь, кто за кого, если что, заступится. Они повсюду, — Марийка изобразила руками крайне замысловатую фигуру, то ли спрута, то ли паутину, — у них настоящая власть, а у людей только видимость, если княжеских наместников не считать. Но вампиры как бы… прячутся в темноте. Таятся. Вот и ловят тех, про кого точно известно, что заступиться некому. Да еще фиг поймаешь, — добавила она, вставая. — Если б ты ребят Харира светом не распугал, они бы мигом тебя к остальным закинули. Ехал бы сейчас в Пески.

— Угу. — Артур кивнул.

Марийка видела свет Миротворца. Ничего себе новость! А ведь с виду человек как человек, теплая, и сердце бьется. Впрочем, для мертвяков притворяться живыми — обычное дело. Направляют кровь по жилам, разгоняют сердце, и все, не отличить их. Зачем только это Марийке, непонятно. Если ей нужен попутчик на Трассе, с которым можно безопасно добраться до Эниривы, то почему было не присоединиться к кому-нибудь из вампиров? Не пришлось бы притворяться, расходовать лишнюю кровь, прятаться, чтобы поесть. Да вообще проще было бы. Со своими всегда проще.

Вопросы лучше отложить. Задать их надо будет обязательно, но не раньше, чем люди окажутся в безопасном месте. Марийка хорошо о них заботится, а выяснение мотивов сильно испортит ей настроение, осложнит отношения, что обязательно скажется на людях. Так что все вопросы потом.

Артур сложил карематы, застегнул седельные сумки. Марийка тем временем обошла подопечных. Она улыбалась, над кем-то подшучивала, кого-то подбадривала. Теперь понятно, почему у нее так хорошо получается успокаивать людей, приводить их в чувство. Те же самые чары, которыми упыри Харира запугивали пленников до животного состояния. Ночевать сегодня и завтра придется в поле, а она и так уже один раз не поела. Сколько вампир может просуществовать без пищи, оставаясь в здравом уме? Двое или трое суток. Но характер начнет портиться после первой же ночи без крови. Особенно если вокруг сорок человек, а есть их нельзя, потому что сам притворяешься человеком.