— Да вот так. Смотрит, будто что-то хочет сказать. Но молчит. А одет как в тот день, когда сделал мне предложение — в голубую рубашку и темные джинсы. Смотрит, а за спиной сгущаются тучи. Небо темнеет, становится почти черным. Я кричу ему, чтобы бежал в укрытие, потому что сейчас ливанет. Но просыпаюсь. Если бы я не проснулась, то обязательно бы узнала, что он хотел сказать! Я даже молила его, чтобы он снова мне приснился. Но…

Таня резким движением смахнула слезу. А потом улыбнулась — смущенно, виновато, словно устыдившись своей слабости. Прошло почти три года, но она так до конца и не оправилась после потери. Хоть жизнь ее вертелась бешеным колесом, в котором она крутилась неугомонной белкой. Брала подработки — кому-то поставить уколы или капельницы, оставалась на дежурства. И все ради того, чтобы вытянуть себя и семилетнюю дочь.

Ольга кивнула, не зная, что сказать. Отношения Алеши и Тани были для нее примером крепкой и счастливой любви. Познакомились они в больнице, куда брат попал с воспалением легких. Алексей сразу заприметил симпатичную медсестру с яркими голубыми глазами. Влюбился в нее, как говорил, с первого взгляда, хоть Таня его ухаживания приняла не сразу: не в ее правилах было кокетничать с пациентами. Но Алеша, несмотря на свой стеснительный характер, оказался настойчив. Таня согласилась пойти с ним в кино уже после его выписки. На третьем свидании Алеша сделал предложение, и Таня его приняла.

— Я зачем приехала… — нарочито бодро заговорила Ольга и суетливо закопошилась в своем рюкзачке. — Вот!

С этими словами она выложила на стол конверт.

— Зачем?! — отшатнулась невестка. — Ты уже привезла нам денег! В прошлом месяце и в позапрошлом. А перед этим дала крупную сумму. Да и я же работаю!

— Я знаю, что ты работаешь, — перебила Ольга. — Купишь Юлечке наряды и книжки. Вы же мне не чужие люди, а самые родные!

— Спасибо, — вздохнула Таня и неуверенно, все еще сомневаясь, взяла конверт. А потом вскинула на Ольгу глаза с такой решимостью, словно собиралась сказать что-то важное и одновременно сложное. Но ее оборвал звонок в дверь.

Когда Таня вышла с кухни, Ольга машинально стащила с тарелки остывший блинчик, свернула его трубочкой и откусила. Из коридора до ее слуха донеслись голоса: звонкий женский — хозяйки, и низкий, с хрипотцой, мужской. Знакомый голос, который ни с каким другим не спутать. Ольга положила на край тарелки недоеденный блин, поднялась из-за стола и улыбнулась вошедшему следом за Таней гостю. Дымов ничуть не удивился, увидев ее, кивком поздоровался и без улыбки подмигнул.

— Я блинчиков напекла, будешь? — предложила Таня и, не дождавшись ответа, засуетилась, выставляя на стол еще одну тарелку и чашку.

— Я на минутку, — замялся Матвей, вопросительно покосился на Ольгу, будто спрашивая у нее позволения, а потом громко вздохнул. — У меня сегодня куча дел.

Скажет или нет? Таня, кажется, не была знакома с Игорем Петриченко, но новая трагедия может напомнить ей о ее личной. Ольга поймала взгляд Дымова и непроизвольно качнула головой. Матвей слегка кивнул и отвел взгляд, сделав вид, что его занимает тарелка с угощением.

— Подогреть?

— Нет, не надо, — гость взял себе пару блинчиков, свернул их, в отличие от Ольги, не трубочками, а треугольниками, обмакнул один край в подставленную ему хозяйкой пиалу со сметаной и с аппетитом откусил. — Вкусно как! М-м-м!

— Ешь! Я много напекла. С собой заверну.

— Дочери оставь, — возразил Матвей, быстро доел второй блин и вытер рот салфеткой. А затем вытащил из кармана помятый конверт и выложил его на стол.

— Вот.

Ольга невольно улыбнулась тому, что они с Матвеем и выразились одинаково.

— Да вы что?! Сговорились?! — воскликнула Таня, не решаясь прикоснуться к конверту. — Не возьму! Ольга уже привезла деньги.

— Бери, — громыхнул Матвей своим сочным хриплым басом, и Таня не посмела больше возражать.

— Халтура подвернулась, — уже мягче пояснил он. — Леха был моим лучшим другом. Братом. И Юля мне как племяшка. Купи ей все, что нужно. Или свози куда. И себе тоже купи. Платье или помаду там.

Он неловко отвел глаза и будто даже смутился. Забавно было видеть высокого плечистого Дымова смущающимся. Ольга подозревала, что Матвей тайно влюблен в Таню. Не ухаживал — из уважения и памяти к лучшему другу. Но поддерживал, как мог.

— Мне пора, Тань, — сказал он, поднимаясь.

— Давай я тебе блинов с собой заверну.

— Не надо. Спасибо! Тань, я не домой. У меня весь день пройдет в разъездах. Испортятся.

— Тем более, если ты в разъездах! Испортиться не успеют, раньше съешь.

Сухие губы Дымова тронула легкая улыбка, он, сдаваясь, кивнул. И Таня быстро собрала ему угощение. Ольга тоже поднялась с места, прижалась плечом к дверному косяку и, дожидаясь Матвея, невольно подумала, что многие бы проблемы разрешились, если бы невестка сошлась с ним. Тане нужен рядом мужчина и такой, как Дымов — надежный и любящий. «А тебе?» — тут же возразил внутренний голос. Она дернула головой, будто прогоняя назойливую муху.

— А ты куда? — огорчилась невестка.

— У меня тоже… дела, — уклончиво ответила Ольга и покосилась на Матвея: не станет ли он возражать. Им нужно поговорить. И лучше сейчас, потому что на похоронах — не то место и не то время.

Держа в руках промасленные свертки из бумаги для выпечки, они в полном молчании спустились по лестнице и заговорили уже тогда, когда оказались на улице. За то короткое время, что Ольга пробыла в гостях, погода изменилась. Солнце скрылось за плотной вуалью набежавшей тучи, поднявшийся ветер небрежно трепал кленовые макушки и гонял по двору, будто футбольный мяч, пустой пластиковый стаканчик. Ольга машинально наступила на него, смяла и бросила в урну.

— Есть пятнадцать минут? — спросила она у Дымова. Тот молча кивнул, достал из кармана пачку и, прикрыв от ветра кончик сигареты, закурил. Не сговариваясь, они вместе пошли к заполненной машинами парковке. На полпути Ольга заметила в сквере свободную лавочку, втиснутую между двумя стволами. Липы склонились друг к другу кронами, будто в интимном перешептывании, крепко переплелись ветвями и образовали над скамьей плотный зеленый купол, который защитил бы от первых капель.

— Присядем?

Дымов загасил сигарету, бросил окурок в ближайшую урну и, сунув руки в карманы, первым направился к «беседке». Но, однако, не сел, остановился напротив занявшей свое место Ольги и поднял плечи. Разговаривать так, глядя на рослого Матвея снизу вверх, было неудобно. Вопреки воспитанию, Ольга залезла на лавочку с ногами и пересела на спинку.

— О чем ты хотела поговорить? — первым спросил Дымов и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. То ли и правда торопился, то ли догадывался, о чем пойдет разговор, и это доставляло ему неудобство.

— О том, что происходит. О том, что следующего двадцать первого не станет либо тебя, либо меня, либо Кости, — сразу перешла к делу Ольга. — И не говори, как Костя, что я нагнетаю.

— Он так и сказал? — поднял брови Матвей.

— Так и сказал. И не захотел развивать тему.

Дымов тяжело вздохнул и присел-таки на лавочку. Теперь Ольга возвышалась над ним. Разговаривать, глядя в коротко стриженный затылок Матвея тоже было неудобно, поэтому она спустилась, и они оказались друг от друга так близко, что слегка соприкасались локтями.

— Я подумаю, что можно сделать, — сказал в своей манере Дымов после недолгой паузы.

— Нет, думать должны мы все. Потому что это касается не только тебя.

Матвей развернулся к ней и, наморщив лоб, молча посмотрел в глаза. Ольга невольно подумала, что фамилия очень ему идет. У него были дымчатого цвета глаза и темные, с легкой проседью волосы. Матвей был ровесником ее брата, ему недавно исполнилось тридцать четыре, но выглядел он старше своего возраста из-за этой проседи и въевшегося в кожу загара.

— Не надо, малая, — нарушил Матвей паузу и качнул головой. Ольга и не ожидала от него иного ответа. «Малой» Дымов звал ее еще с тех времен, когда она пришла в клуб. Ей тогда едва исполнилось двадцать, и она действительно оказалась самой младшей. А когда не стало Алеши, Матвей взял шефство не только над Таней и Юлечкой, но и над ней.

— Не надо, малая, — повторил Дымов, безошибочно прочитав в ее ответном взгляде несогласие. — Не лезь в это.

— Я уже влезла, — возразила Ольга. Он снова потянулся за сигаретой, но передумал и убрал пачку в карман.

— Не стоило тебе ехать с нами.

— Мне нужны были деньги, ты знаешь. Для Тани и племяшки.

— Я бы привез.

— У тебя свои траты, — ляпнула Ольга и по тому, что в серой дымке глаз мелькнули тени, поняла, что задела Матвея.

— Я уже в это влезла, — добавила она мягче и улыбнулась. — Деваться некуда. Так что искать выход нужно не тебе одному, а нам вместе.

— Это черт знает что, — покрутил Матвей, будто удивляясь, головой. — Первую смерть еще можно было списать на совпадение, но когда уже третий из команды… И двадцать первого! В точности двадцать первого.

— И я о том. Рассказывай, что тебе известно! С чего всего началось.

Сама Ольга, как и другие члены команды, знала мало о том, что предшествовало поездке. Три месяца назад Матвей обзвонил четверых парней из клуба и сказал, что через два дня они уезжают в таком-то направлении. Ей он не позвонил, узнала Ольга о деле случайно от знакомого, и это вызвало обиду. Она не замедлила набрать номер Дымова и высказать ему все, что думает. А думала Ольга то, что Матвей просто не включил ее в долю. Он же оправдывался тем, что экспедиция не кажется ему безопасной, говорил что-то о долге перед Алексеем и прочую чепуху, но тем самым еще больше распалял ее негодование. В итоге они, конечно, помирились, и Ольга стала в команде шестой.