— Слушай, — серьезно сказал Вуд, ставя бутылку. — А я ведь не сказал тебе еще спасибо за бал!
— За то, что я разрешила твоей сестре раскрасить меня, как индейца?
— За то, что все спрашивали, кто такая эта красотка?
Агата открыла рот.
— Врешь, — сказала неуверенно.
— Я?! Нет! — Вуд поднялся, слегка качнувшись, подошел к перилам. К ней. Зацепил пальцем прядь ее волос и шутливо дернул. — А потом эта красотка опять спряталась за Мортимер. Очкарик Мортимер. Зануда Мортимер. Принцесса, ау-у, где ты?
— Зануда Мортимер — это тоже я, — тихо сказала Агата. — И замухрышка. И очкарик.
— Не-ет, Мортимер, я тебя потерял. Может, поищем вместе?
Он придвинулся, заглядывая в глаза Агаты сияющим взглядом.
— А? — спросил шепотом. Агата вновь пожала плечами, хотя сердце ее заколотилось. Вуд притянул ее к себе.
— Алекс… — пробормотала Агата ему в губы.
— М-м-м?
Опять этот странный, мокрый, тягостный поцелуй. Агата попыталась отвернуться, но Вуд прижал ее к перилам. Тело его было твердым, горячим и вздрагивающим, перила больно впивались в поясницу.
— Ну… не надо… — пробормотала она, когда его руки заскользили по ней.
— Не надо? — выдохнул Вуд. — Тебе же приятно? Расслабься.
Приятно? Да это точь-в-точь как тебя щупают в набитом автобусе — противно, стыдно и некуда ускользнуть…
— Алекс! Перестань!
Он притворился, что не слышит. Не слушал. Агата, свирепея, представила себя взбешенной макакой — сейчас она начнет визжать, царапаться, кусаться… и кидаться банановой кожурой.
Она уже набрала побольше воздуха и вдруг сдулась, как проколотый мяч — совсем рядом прозвучал мягкий голос:
— Я не помешал?
Вуд не сразу услышал. А услышав, не сразу понял. Агата остервенело толкнула его в грудь и отошла. Келдыш проводил ее взглядом. Посмотрел на Вуда.
— Вы спутали комнаты, Вуд?
Тот глядел исподлобья, свесив сильные руки. Агате показалось, что он сейчас кинется на учителя. Келдыш, наоборот, был расслаблен и дружелюбен.
— Тогда вернитесь к себе в номер.
Вуд проворчал что-то — Келдыш благоразумно не стал переспрашивать — и двинулся на выход. Учитель проводил его прищуренным взглядом.
— И — мой совет, юный друг…
Вуд приостановился. Буркнул, не оглядываясь:
— Чего еще?
— Если не хотите, чтобы вам мешали, запирайте за собой дверь. И попробуйте приходить к даме трезвым. Может, тогда вы покажетесь ей более привлекательным.
Дверь сильно хлопнула. Агата вздрогнула и искоса посмотрела на Келдыша.
— Итак, Мортимер? — спросил он спокойно. Зловеще спокойно.
С мгновение Агата готова была разрыдаться, закричать, затопать ногами — но объяснить, как и что происходило. Но тут же на нее напало странное равнодушие — бесполезно. Агата пожала плечами и отвернулась.
— Это все, что вы мне можете сказать? — спросил Келдыш.
— А что я вам должна сказать? — Агата хотела произнести это с вызовом, не получилось, голос ломался.
— Стоило вас оставить на какой-то час, как вы уже тискаетесь с этим… Вудом.
— Ну и что? — враждебно спросила Агата у города внизу. Мерзкое слово «тискаетесь». Противно.
Глубокий вздох за спиной.
— Мортимер, я за вас отвечаю. И я намерен сдать вас с рук на руки вашей бабушке… вместе с вашей невинностью… Если, конечно, она у вас еще имеется.
Пауза. Агата сглотнула и промолчала. Ясно. Вуду он так и словечка не сказал, а ей закатывает сцену. Словно он ее папаша. Или ревнивый муж.
— С этого дня… ночи вы, Мортимер, будете соблюдать комендантский час. Вам ясно? Не слышу ответа.
— Можно подумать, вы сами не тискаетесь, — сказала Агата противным голосом.
— Что-о?
— Вы сами не тискаетесь, не лапаете, не…
Длинная пауза. Агата представила выражение его лица и вжала голову в плечи. Да он от злости может запросто скинуть ее с балкона! И скажет — так и было!
— Вы будете договаривать, Мортимер? — спросил Келдыш очень мягко.
Агата плотнее сжала губы.
— Вот и славно, — сказал, подождав, учитель, по-прежнему разговаривая с ее спиной. — И усвойте одну простую истину. Я не тискаю. И не лапаю. Я ласкаю женщин. Понимаю, вы пока не в состоянии оценить разницу, якшаясь с мальчишками вроде Вуда…
Агата укусила щеку и, спотыкаясь, ушла в комнату. С размаху села на кровать, подбирая под себя ноги. Келдыш смотрел на нее с балкона.
— Зачем вы его впустили?
— Вы же сами сказали, — огрызнулась Агата. — Чтобы поякшаться!
— Не грубите, Мортимер, вам это не идет, — сказал Келдыш.
— А что идет? — злобно отозвалась Агата. — Сидеть дома в гордом одиночестве, когда все кругом веселятся? Мортимер — зануда, Мортимер — чокнутая! А когда красивый парень наконец обращает на меня внимание, я сразу становлюсь шалавой, да?
Она кричала все это, вцепившись в край кровати и подавшись вперед — словно для того, чтобы он лучше слышал. Келдыш шагнул с балкона и закрыл дверь. Задернул штору.
— У вас истерика, — сказал небрежно.
— Да! Истерика! — взвизгнула Агата, хлопнув ладонями по пружинящей кровати. — Так прикажите мне прекратить! Давайте! Я послушаюсь! Я же послушная девочка!
Келдыш подошел, протянул руку — Агата изо всей силы хлестнула его по запястью.
— Не трогайте меня!
Что-то звякнуло. Сквозь слезы она видела, что Келдыш наклонился, поднял это что-то и осторожно положил на тумбочку.
— Даже и не думал, — сказал негромко. — Я принес ваши очки.
— А… — выдохнула Агата. — Да? Спасибо…
Келдыш отшагнул и осторожно опустился на край кровати. Посидел, облокотившись о колени и глядя в зашторенное окно. Агата, вздыхая, изо всех сил прижимала к груди подушку. Она так и не разрыдалась по-настоящему, и слезы комом стояли где-то в горле, перехватывая дыхание.
— Успокоились? — спросил Келдыш, глядя теперь в пол.
— Я и не волновалась! — огрызнулась Агата.
— Вот и хорошо. Умывайтесь, одевайтесь и едем смотреть город.
— Ч-что?
— Я, собственно, за этим и приехал. Основные силы, по-видимому, уже совершают набег на столичные дискотеки? Так что… едем вдвоем?
Агата моргала. Келдыш посмотрел на нее и отвел взгляд. Конечно, смотреть на нее сейчас совсем противно…
— Пятнадцати минут вам хватит? — деловито спросил, вставая. — Я жду внизу. Темно-синий седан. Я помигаю фарами, как выйдете.
Он бесшумно подошел к двери. Помедлил у двери. Сказал, не оборачиваясь:
— Едем, Мортимер.
Агата запоздало открыла рот — но дверь уже закрылась. Агата растерянно огляделась, надела очки и снова огляделась. Ну и пусть сидит в своем темно-синем седане. Она с места не сдвинется!
Они брели по пешеходной улице. Глазея по сторонам, Агата то и дело на кого-то налетала, или кто-то налетал на нее — пока Келдыш не подтянул ее к себе за локоть, а потом просто взял за руку. Как маленькую, подумала Агата. И увидела, что многие парочки держатся за руки. Со стороны они, наверное, тоже смотрелись парой. Агата покосилась. К ночи прошел небольшой дождь, и темные волосы Келдыша теперь слегка вились. Наверное, ему не нравятся его волнистые волосы, поэтому он укладывает их так гладко. А Агата терпеть не могла свои собственные прямые пакли. До чего же все в мире устроено неправильно!
Келдыш несколько раз вскидывал руку, приветствуя знакомых, но не останавливался — отделывался улыбками и поклонами.
— Хотите есть? — спросил он, останавливаясь перед очередной кафешкой. Агата кивнула. Сандвич, который ей принес Вуд, давно уже встал камнем в желудке. Интересно, а что поделывает сам Вуд? Спит или пошел догуливать? Ночь в столице — есть чем хвастать весь ближайший год!
В кафе было на удивление тихо. Где-то в конце стойки бормотал телевизор, из-под низкого потолка лилась приятная мелодия.
— Сюда. — Келдыш за локоть подвел ее к столику в углу — между стойкой и затемненным окном. Усадил, скинул на спинку стула кожаную куртку (конечно же, черную). Официантка материализовалась из полумрака, подперла толстые бедра и уставилась на Агату. Та неловко завозилась. Она должна что-то заказать?
— Лили, нам ужин для двух оч-чень голодных подростков, — сказал Келдыш.
— Хм… — выразилась Лили, переводя взгляд на него. — Вижу, красавчик, ты переключился на детишек?
Тот широко улыбнулся.
— Нет, Лили, это моя ученица.
— Ученица? — придирчиво сощурилась Лили. — Интересно, чему это он вас учит, деточка? Поделитесь потом?
И величественно удалилась.
— Не обращайте внимания, — сказал Келдыш. — Она всегда много болтает.
— Да я и не… — пробормотала Агата. То, что ее приняли за подружку этого взрослого красивого мужчины, было и смешно, и приятно. И одновременно стало страшно интересно — а с кем он тут бывал раньше?
До этого Агата не решалась задавать Келдышу вопросы. Но сейчас, когда она плохо видела его в полумраке, и он перестал — только на время, уверена, — отпускать язвительные замечания в ее адрес, Агата слегка осмелела.
— Вы любите столицу, да?
— Я здесь родился.
— А почему вы переехали в наш город?
Келдыш смотрел в темное окно.
— Меня отправили на легкий труд. В санаторий практически.
Это школа-то — санаторий? Что же за работа тогда у него была раньше? Агата собралась с духом.
— Это из-за вашей… болезни?
— Да.
— А что за…
Глаза Келдыша блеснули.
— Это не заразно, Мортимер!
Агата тут же умолкла. Вовремя принесли ужин — несколько полновесно загруженных тарелок. Агата ела, ела и ела, пока пояс просторных джинсов не стал давить на живот. Облизывая ложку, посмотрела на Келдыша. Он усмехнулся:
— Пожалуй, это кафе — самое лучшее, что я вам сегодня показал, да?
— Так вкусно, — сообщила Агата. — А мы все посмотрели?
— За один вечер? Вам еще не надоело, Мортимер?
Ей не надоело — хотя у нее ныли ноги и слегка кружилась голова. Но вот ему наверняка надоело — она и слова не могла по-человечески, по-умному сказать, только ойкала, крутила головой и спрашивала: а это что? А еще сегодня она «тискалась» с Вудом и орала на учителя… при воспоминании об этом у Агаты сделалось такое несчастное лицо, что Келдыш рассмеялся:
— Ну, тогда едем дальше!
— Что вы помните о войне, Мортимер?
— Ничегошеньки.
— Совсем-совсем? — настаивал Келдыш.
Агата подумала.
— Очень тесно. Все кричат. Качается пол. У меня в руках Барсик.
— Барсик?
— Мой кот. Вернее, он не мой и наверняка не Барсик. Воспитатели сказали, что из подвала меня достали с ним в обнимку. Пытались отобрать, а я не отдала. Так и приехала с ним в приют. Он там прижился. Жил в подвале, мышей ловил. Иногда даже мне приносил, когда приходил спать в мою кровать. Только тогда я спала. Он мурлыкал, а я спала…
— А когда не приходил? — помолчав, спросил Келдыш.
— Я… — Агата сморщилась. — Я правда не помню. Это все воспитатели бабушке рассказывали. А она — мне. Я сидела в кровати, и никакими силами меня нельзя было уложить. Я все на что-то смотрела.
— На что?
— Откуда я знаю? Не помню…
— Совсем? — не отставал Келдыш. Агата разозлилась — да что ему от нее надо? Чтобы она рассказала про тени, которые до сих пор иногда рыщут в ночи? Слабо светящиеся тени — они бродят и бродят, ищут и ищут и не могут кого-то найти… стих почти получился.
— А вы сами что помните? — спросила с вызовом. Келдыш слегка растерялся:
— Хотите знать, что видел я?
Он перегнулся через перила моста — внизу плыл речной трамвайчик, весь в огнях и в музыке. Молчал долго. Потом повернул голову и серьезно посмотрел на Агату.
— Радуйтесь, что ничего не помните, Мортимер. Радуйтесь — и живите.
Агате стало холодно. Агате стало грустно. Тяжело. Она тоже принялась смотреть на медленно текущую черную реку: огни моста и набережной золотили и серебрили воду, но не проникали внутрь. А что там, в глубине? Что там, в ее памяти? В памяти Келдыша?
Его пальцы, лежащие на перилах рядом с ее локтем, дрогнули, сжались сильнее. Ей показалось, он произнес что-то. Агата взглянула вопросительно. Келдыш медленно, осторожно выпрямлялся, как будто по частям, по позвонку, точно раздумывая — а стоит ли? Замер, высоко подняв голову. Агата подумала — что-то увидел, взглянула тоже — те же огни фонарей, те же звезды… Учитель застыл, ноздри у него раздувались, на напряженной шее трепетала жилка… Ему опять плохо?
— Что… — начала Агата, но он быстро закрыл ей рот ладонью. Рука пахла рекой, камнем и была влажной. Медленно повел головой влево-вправо — прислушиваясь? принюхиваясь?
— Мортимер, — сказал негромко. — Быстро в машину.
— А…
— НЕМЕДЛЕННО!
Он будто одним возгласом телепортировал ее в машину — Агата мгновенно очутилась на переднем сиденье. Смотрела через стекло, как медленно, завернув голову влево, он отступает к машине. Шажок-остановка, шажок-остановка. Агата изо всех сил напрягала зрение, но видела перед собой только пустой мост. Келдыш широким полукругом повел рукой, как будто измерял температуру моста под ногами, потом снова — уже вверх ладонью. Остановился перед капотом — Агата видела, как шевелятся его губы, но изнутри слов не было слышно. Вновь двинулся, так же замедленно открыл дверцу — и мгновенно оказался в седане.
— Пристегнитесь!
Агата потянула ремень — ее бросило на стекло, потому что зверь-машина внезапно прыгнула, разворачиваясь чуть ли не в воздухе. В панике завизжала машина со встречной полосы. Барахтаясь на сиденье, Агата сумела оглянуться: машина встала, упершись бампером в перила, а следом, накрывая и ее, и мост, полз белый туман.
— Пристегнись! — снова рявкнул Келдыш, и Агата испуганно повиновалась. Снаружи мелькали огни и улицы, размазанные в цветные пятна, скорость вдавливала ее в плотное сиденье, а оскалившийся Келдыш гнал и гнал, бормоча что-то, и только иногда вскидывал взгляд в зеркало заднего вида. Вид у него был дикий. Агата вжалась в угол между дверцей и сиденьем, глядя то на него, то на несущуюся на них улицу…
— Выходите!
Ни за что, подумала Агата и открыла зажмуренные глаза. Сильная рука Келдыша уже бесцеремонно вытаскивала ее за локоть.
— Быстрее же, Мортимер!
Она еле успевала переставлять ноги, пока он тащил ее по узкой дорожке к слабо освещенному крыльцу. Нажал кнопку звонка и еще пару раз вдарил кулаком по деревянной двери. Дал бы и третий, если бы дверь без всякого предупреждения не распахнулась. Оттуда на них вылетело очень сердитое существо в чем-то развевающемся белом.
Существо зашипело по-змеиному:
— Игорь! С-скотина ты этакая! Ты меня до смерти напугал! Дети уже спят, а ты…
Келдыш молча, как объяснение, выставил вперед Агату, и женщина сказала обычным человеческим голосом:
— Господи! Заходите скорее!
Рука Келдыша на Агатином плече, подталкивая и направляя, провела ее через порог, ярко освещенную прихожую, до горящего торшера в гостиной. Тут, надавив, приказала сесть — Агата без всякого сопротивления рухнула в мягкие подушки дивана.
— Что с вами, бедняжка? — услышала сочувственное. Женщина сидела перед ней на корточках, заглядывая в лицо. — Игорь, что ты с ней сделал?
— И рад бы что-нибудь с ней сделать, да не знаю — что! — раздраженно огрызнулся Келдыш. Он все встряхивал и встряхивал рукой, словно пытаясь сбросить с запястья массивные металлические часы.
— Ч-черт! Лизка, побудь с ней, я должен кое-что проверить…
— Ты куда?
Но только дверь хлопнула. Женщина со вздохом повернулась к Агате:
— Вот так всегда! Налетит, наорет, перепугает — и снова пропал! Что случилось?
Зубы Агаты начали отбивать дробь.
— Н-не знаю… м-мы б-были на м-мосту…
— Каком?
— Н-не помню… там льв-вы…
— Королевском. Так?
— А он и говорит: «Б-быстро в машину!», и как рванет! Я думала, мы разоб-бьемся…
Лиза кивала:
— Вполне в стиле моего братца.
Брата? Представить только, ядовитый, черный, неприятный Келдыш в родстве с этой маленькой толстенькой беленькой женщиной…
Лиза чуть прищурилась.
— Он что-то вам сказал? Что он делал?
— Я не слышала, я же б-была в машине… а он шел и делал рукой… в-вот так…
Агата добросовестно постаралась повторить жест учителя. Подняла глаза и увидела, что Лиза задом отползает от нее по ковру и чуть ли не шипит при этом, как разъяренная кошка.
— С-стервец!
— А? — ошарашенно спросила Агата.
Лиза неожиданно легко подпрыгнула с пола — как мячик — и хватила рукой по телефону.
— Серегина мне! — взлетел к потолку ее пронзительный голос. — Серегина! Я… Игорь сейчас на Королевском. С нашими друзьями. Да… и… да, я говорю! Скорее, ради бога!
Хлопнула трубкой о стол, подперла руки в боки и уставилась на Агату. После минутного замешательства та завозилась, и Лиза сообразила, на что смотрит. Или на кого. Кивнула и сказала:
— Все в порядке. Его прикроют.
Как будто Агату это должно было успокоить. Как будто она должна за Келдыша волноваться…
Лиза еще помолчала и всплеснула руками:
— Нет, ну какой идиот! Мы же только год назад его буквально по кусочкам собирали!
Агата насторожила уши.
— По каким… кусочкам? Почему по кусочкам?
Но Лиза вдруг вновь превратилась в хлопотливую хозяйку:
— Да вы же вся дрожите! Как вы, бедненькая, перенервничали! Идемте, я покажу, где ванная, умоетесь, я вас покормлю.
Агата послушно поплелась следом. Ей было неудобно признаться, что она вовсе не перенервничала, а если кого и испугалась, то только взбесившегося Келдыша…
Ванная была просторной, светлой и доказывала, что в доме есть дети: детские шампуни и присыпки, цветные пластмассовые уточки и кораблики.
— Девушка, где вы там? Ау-у? Вы не утонули?
Агата вытерлась мягким полотенцем и пошла на кухню. На столе уже стояли тарелка с пирогами и громадная чашка с дымящимся какао.
— Ешьте. Как вас зовут?
Агата отбросила волосы с лица.
— Агата.
Лиза уставилась на нее, и Агата завозилась: опять «фамильные глаза»? Их что, знает вся столица?
— Да вы же совсем молоденькая! — пораженно сказала Лиза.
Тут Агате стало совсем неудобно. Официантка, теперь Келдышева сестра…
— Мы из его класса. Приехали в столицу на экскурсию. Я и еще четверо.
Лиза засмеялась.
— Ну конечно! Он говорил! А я-то подумала… Ешьте. Вы, конечно, голодная. Когда Игорь чем-то увлечен, он просто безжалостен. Наверняка морил вас голодом.
— Нет, он…
— Ешь!
Несколько минут слышалось только благодарное Агатино чавканье. Конечно, это не бабушкины пироги, но тоже очень и очень…
Лиза сидела напротив, поглядывая то на Агату, то на часы.
— И как там мой братец учительствует?
Агата облизнулась и вытерла губы.
— Он хорошо преподает. Увлекательно.
— Да уж, зажечь он умеет. А как он вам как человек?
— Многим нравится, — честно сказала Агата.
— А тебе? Ну, что я спрашиваю, у тебя на лице все написано! Он может быть просто невыносимым!
Агата покраснела. Везет ей в этот год на любящих сестер невыносимых братцев: Вуд, потом Келдыш…
Она внезапно обнаружила, что зевает во весь рот.
— Ну вот что, — решительно сказала Лиза. — Пойдем, уложу тебя спать.
Агата подавилась зевком.
— Но учитель… когда приедет… мне же надо в гостиницу…
— Когда приедет, тогда приедет. Теперь явно уже только под утро. Ляжешь на диване. Идем-идем!
Слабо сопротивляясь, Агата переоделась в мягкую просторную майку, Лиза сунула ей подушку и накрыла пледом. Погасила свет.
— Если что — я неподалеку. На кухне.