Но вслух он сказал другое:

— И мы не привыкли приглашать лис в курятник. Нас вынудило дело особой важности.

Себастьян с готовностью кивнул. От резкого движения непослушные вихры растрепались, донельзя раздражая педантичного Кристофера. В художественном беспорядке на голове угадывалось дерзкое, недопустимое свободолюбие. Но беспорядок всегда следовало устранять: и в волосах, и в мыслях. А цвет-то, цвет!.. Светло-светло-рыжий, отливающий то золотом, то блестящей медью, — прозрачное пламя.

А вот это уже примечательно. Такие краски действительно нужно скрывать: они не просто символичны, они… выдают многое.

Кристофер нахмурился. Чересчур увлекшись своими мыслями, он не углядел, когда Себастьян успел-таки снять шляпу. Но ведь… кажется, он смотрел на того неотрывно?

Возможно ли, что взгляд его сумели отвести?

Похоже, слухи о некоторых необычных способностях знаменитого ювелира — все-таки не просто слухи.

Что ж, тем лучше для поручения, которое Кристофер собирался дать.

— Речь идет не о рядовом заказе, как ты понимаешь, — издалека приступил он, не торопясь переходить непосредственно к делу. — Нам нужна информация. Информация о твоих недавних сделках.

Себастьян отрицательно качнул головой, будто нарочно порождая новую волну хаоса на голове — и новую волну тщательно спрятанного собеседником невольного раздражения. Кристофер был почти готов увидеть в глазах гостя лукавство, но тот, хвала всем богам, догадался опустить взгляд.

— К сожалению, такая информация не продается, — просто ответил Себастьян. — Никогда. Клиенты должны быть уверены в полной конфиденциальности услуг, которые я предоставляю.

— Мы понимаем, что интересы клиента — дело святое, — холодно согласился Кристофер, хотя тон его весьма красноречиво говорил об обратном. — Но не спеши отказываться от сотрудничества, Себастьян. Лорда Эдварда интересует только самый последний заказ, исполненный не далее двух дней назад. Кто заказал тебе черный турмалин? Достаточно ответить на один-единственный вопрос, и мы вознаградим тебя, не скупясь. Не торопись. Подумай дважды. Ты знаешь, от чьего имени я говорю. Стоит ли делать августейшего правителя Ледума своим врагом?

Ожидая реакции, Кристофер внимательно следил за гостем. Угрожать ему отчего-то совершенно не хотелось. Себастьян не имел внушительного или грозного вида, но что-то не давало Кристоферу вернуть утраченное чувство безопасности. Здесь, в собственном тщательно охраняемом кабинете, с заряженным револьвером в руках, он не был защищен в должной мере. Сам не понимая зачем, большим пальцем аристократ медленно взвел курок и хорошенько прицелился. Смутная, неуловимая тревога нарастала, не оставляя теперь и тени сомнений: перед ним Серафим.

Тот самый.

Палец едва заметно подрагивал на спусковом крючке.

— Хорошо. — Гость все-таки поднял взгляд, и Кристофер замер: зеленые глаза смотрели на него безо всякого выражения. Они были пусты и будто вбирали все, чего касались, — как всякая пустота, стремясь к наполнению. Густой, странный цвет нездешнего завораживал. — Поскольку ответ никому не повредит, я отвечу. Черный турмалин не заказывали у меня последние восемь… пожалуй, даже девять месяцев. Камень этот широко распространен, но при этом прихотлив и капризен. Мало кто хочет возиться.

Подумав, нарочито ленивым движением Кристофер отложил револьвер на широкую столешницу. Разговор протекал довольно-таки мирно, и долго держать под прицелом собеседника, не проявляющего и намека на агрессию, казалось глупым.

Стоит заметить, подобные скоропалительные выводы иногда могли стоить жизни в том не прощающем ошибок мире, откуда явился его гость.

— В таком случае…

Кристофер на минуту замолк, раскуривая длинную тонкую сигару.

— …Милорд желает тебя нанять. Мы заплатим тысячу золотых, если сумеешь найти черный турмалин, который был заказан недавно у кого-то из твоих коллег. В крайнем случае выясни имя заказчика. Гонорар тот же при условии, что факты будут предоставлены неоспоримые.

— Половину суммы сразу.

— Патрик выдаст деньги.

Кристофер глубоко затянулся, и — отразившееся на лице удовольствие давало понять — вовсе не табаком. Аристократ знал, что электрический свет выгодно усиливает благородные контрасты его внешности: загорался холодным пламенем черный оникс волос, а кожа начинала сиять ярко, как бледное серебро. Должно быть, приглашенный наемный ювелир на все кругом смотрит именно так, сквозь призму своей профессии.

— Но есть нюанс, — веско добавил Кристофер. — Срок исполнения заказа — двадцать восемь дней. Это важно. Как только луна родится вновь, наш договор потеряет силу. В этом случае задаток придется вернуть.

Он выжидающе посмотрел на гостя. Тот, однако, был невозмутим.

— За срочность я беру еще десять процентов сверху. Это устраивает?

Не прерывая новой затяжки, Кристофер без слов кивнул. Как известно, торговаться среди ювелиров не принято. Наемник называет цену — заказчик соглашается. Либо отказывается и ищет другого специалиста. Все просто.

— По рукам, — подвел итог Себастьян, хотя это было исключительно условное выражение — рук они не пожали.

— Теперь, когда мы достигли соглашения в главном, осталось обсудить детали. — Плавные линии губ сложились особым образом, выдыхая чуть сладковатый опиумный дымок.

Кристофер прикрыл глаза и, наконец расслабившись, откинулся назад, вальяжно скрещивая руки. Вся поза его говорила, что он беседует с подчиненным. Может, привычка, а может, аристократ не позволял и на мгновенье позабыть о лежащей между ним и гостем непреодолимой социальной пропасти. Как бы то ни было, вопросы неравенства мало заботили Себастьяна: словно отвергая установленный порядок вещей, он держал себя спокойно и уверенно. Столь спокойно и уверенно, что это казалось почти вызовом.

— Ты узнаешь все, что необходимо.

— Это обнадеживает. — Наемник, однако, не спешил задавать вопросы.

Стремясь извлечь из разговора как можно более полную информацию, он выдержал небольшую паузу, обдумывая принятое предложение. Прямота и неподвижность взгляда, нацеленного точно на Кристофера, заставляли усомниться, что Себастьян замечает что-либо вокруг. Но то было обманчивое впечатление. На деле же взгляд ювелира охватывал картину целиком, фиксируя мельчайшие нюансы, впитывая частности, как губка.

А посмотреть здесь было на что.

Окружающая обстановка смело выходила за распространенные в высшем обществе каноны, немногим отличаясь от театральных декораций. Эксперименты с цветом были на самой грани. Себастьян неизменно обращал внимание на цвет, и не из пустого любопытства: такой выбор говорил о человеке многое. Больше, чем глаза или даже руки, которые можно научить лгать.

Предпочтения Кристофера сложно было назвать банальными: без сомнений, они удивили бы обывателя.

Заднюю стену кабинета оформили в плотном вишневом, от коего невозможно было оторвать глаз: цвет притягивал магнитом. Три другие стены, алебастровые, незаметно перетекали друг в друга, словно лилии на гербе Ледума.

Рядом с белым, решительно раздвигающим пространство, насыщенный цвет вишни выглядел впечатляюще, углубляя и затемняя помещение. В серебристых поверхностях мерещилось нечто гипнотическое. Под разным углом зрения на стенах проступали и тут же пропадали причудливые геометрические рисунки. И хотелось, и невозможно было уследить за переплетениями их линий: те будто заставляли всматриваться в себя снова и снова, как в бездну, ища неуловимо ускользающее.

Величественные — от пола до потолка — ломаные арки окон нависали почти угрожающе, но и в этой угрозе проступало изящество. Не позволяя им чрезмерно отяготить интерьер, мельчайшие блестки слюды искрами пронизывали многоцветие витражей.

Недавно вошедший в моду монотонный паркет казался средоточием тьмы, в которую можно погрузиться: провалиться в саму преисподнюю или, во всяком случае, разглядеть отсюда ее кипящие смолы. Но на поверку выяснялось, что прямые лучи света позволяли проявиться в этой мрачной черноте благородному красному пигменту. Его иногда называют цветом адского пламени, но Себастьян не очень-то любил пышные метафоры.

Передвижная ширма, сама по себе бывшая произведением искусства, изящно огораживала небольшую часть кабинета. Современный декор из стекла и металла во всем своем великолепии! Прозрачные узоры из стилизованных лепестков жасмина приглушали яркость задней стены при дневном освещении и, наоборот, усиливали ее при искусственном. Сейчас жасминные цветы сверкали и переливались хищно, как их плотоядные сородичи из Лесов Виросы.

Во всем оформлении проскальзывало что-то неуловимо гастрономическое: сахарные стены, вишня со льдом… Холодно и сладко одновременно.

Столь авангардный стиль официального рабочего кабинета с головой выдавал в хозяине молодого человека с нестандартным вкусом. Себастьян, привыкший ничего не оставлять без внимания, и это взял на заметку.

Стоило совсем немного поразмыслить, слегка утрудить себя интересом, как, образованная кажущимися противоречиями, открывалась внимательному взору внутренняя гармония. Себастьян по достоинству оценил ее.