Наталья Мамлеева

Похоронное бюро госпожи Эльсо

Пролог

Я убила человека!

Так и скажет судья. Нет, он, конечно, использует другое местоимение, но результат будет тем же — меня упекут за решетку и в последующем отправят на эшафот. Если одно загадочное убийство рядом со мной можно принять за случайность, то второе — закономерность.

В дверь настойчиво постучали. Я испуганно огляделась и вернулась взглядом к убитой старушке с приоткрытым ртом и остекленевшими глазами. И кто додумался подмешать в еду яд? Точно не я! Но кому теперь это докажешь?

Горничная ушла за продуктами, как сказала бедная старушка, и еще не вернулась. Может, у меня есть шанс уйти незаметно? Но куда, если у двери уже поджидают? В окно? Или лучше отсидеться в погребе?

— Яна Ильда, мы из жандармерии! Вы обязаны нам открыть! — настойчиво повторил мужской голос, и в дверь вновь постучались.

Теперь уж точно пора делать ноги. Мешкать нельзя. К черту погреб! Пойдем лесом. Я подбежала к окошку и вспомнила о плаще! Я бы не вернулась, если бы не остаточная энергия от моей ауры. Осторожно подбежав к вешалке, я забрала плащ, накинула его на плечи и рванула к окошку. Раздвинула шторы и оглядела раму под настойчивые требования за дверью. Не хочу за решетку и уж тем более на эшафот! Уверена, мне там совсем-совсем не понравится! На кладбище место не подготовлено, да и кто сможет устроить мне достойную церемонию, если лучшее бюро в городе у меня? Эх, путь только лесом!

— Яна Ильда, нам придется взломать дверь, если вы не откроете! — более настойчиво повторил представитель закона.

Она в любом случае не откроет, придется вам взламывать, господа хорошие. А я пока лесочком, лесочком и домой, на родное кладбище. Причем в качестве живчика, а не трупика. Открутив винтик, держащий форточку, я подняла окно. Высота небольшая, но внизу — колючие кусты роз, а сзади — недовольные полицейские, которые уже готовы были взломать дверь. Все, пора!

Оглянувшись последний раз на мертвую старушку, я перевесила ноги через подоконник и спрыгнула вниз, готовая стать жертвой нескольких колючек. Но неожиданно меня подхватили чьи-то сильные руки и бережно прижали к себе. Взглянув в лицо своего неожиданного спасителя, я на миг затаила дыхание.

— Ты! — выдохнули мы одновременно и нахмурились.

Глава 1

Четырьмя годами ранее

Королевство Эльяна, графство Лоу

Жозель Эльсо

— Папа́!

Я вбежала в кабинет отца. Он читал утреннюю прессу и пил кофе, поэтому не сразу отвлекся на мой возглас. Мой трехлетний брат складывал кубики на мягком ковре — отец любил, чтобы наследник проводил много времени подле него. Няня, сидевшая на диване, стоило мне войти, тут же поднялась и увела Жандаля в детскую, плотно прикрыв за собой дверь. Граф де Лоу свернул газету, сложил руки на груди и исподлобья взглянул на меня.

— Папа́, скажи, что наследник графа де Ляру не будет у меня на именинах!

— Жозель, мы это уже обсуждали, — устало ответил он. — Граф де Ляру — мой хороший друг и наш сосед, между прочим. Его сын — хорошая партия для тебя, а то, что ты всеми силами отрицаешь свою влюбленность, не делает его врагом нашего дома.

— Я не влюблена! — вспыхнув, выдохнула я. — Это все выдумки и досужие домыслы. Мало ли, о чем кумушки судачат! В любом случае, я не хочу сегодня видеть Аэна! Он вновь испортит мне настроение!

— Он портит тебе настроение только по причине своей недосягаемости, — с усмешкой отозвался отец, и я, топнув ногой, вылетела из его кабинета.

Можно подумать, Аэн Жанлен, наследник графа де Ляру и студент третьего курса магической академии — завидный жених! Можно подумать, самый красивый парень округи! Никогда в нем ничего особенного не находила — высокий, темноволосый, кареглазый. Да таких, куда не плюнь, по три штуки найдутся! А вот я, умница и красавица, одна такая!

…И почему он этого не замечает?

— Госпожа Эльсо, — обратилась ко мне горничная в коридоре, — ваше платье готово. Прикажете подготовить ванну?

— Прикажу, — отозвалась я и, подняв выше голову, отправилась в комнату.

Моя мама умерла, едва мне исполнилось четырнадцать — при родах брата. Именно поэтому во мне жила немалая обида на Жандаля — все-таки он очень многое отнял у нас с отцом, хотя на отношение к нему домочадцев это никак не повлияло. Он остается любимым наследником отца, поэтому последний всячески заглаживает передо мной вину дорогими подарками.

Вот и сегодня мой наряд представлял собой платье из атласа кораллового цвета — пышное, с рюшами по подолу и на рукавах. С высокой прической и лентами я выглядела настоящей принцессой — благо что графская дочь, а не наследница целого государства. Нарядов, конечно, меньше, но вместе с этим и ответственности тоже.

— Жозель, ты одета? — постучавшись, спросил отец, и служанка открыла перед ним дверь. Отец вошел в комнату и грустно улыбнулся. — Какая красавица! Сказал бы, что похожа на мать, но больше на тещу — сварливая была женщина, но красоты неописуемой. Ты вся в неё. Увы, но даже характером.

— Папа́! — возмутилась я, и родитель рассмеялся.

— Шучу, моя дорогая, шучу, — отозвался отец и подал мне бархатную коробочку. — Подарок. От матери. Она хотела сама вручить его на твое семнадцатилетние, но не судьба… Придется мне исполнить её волю.

На глаза едва не навернулись слезы. Я приняла подарок и, раскрыв, увидела прекрасную изумрудную парюру: кулон-капля, тонкий браслет и серьги. Я тут же надела их с помощью горничной. Дотронувшись до тонкой цепочки на шее, я со слезами на глазах прошептала:

— Она прекрасна.

— Нет, дорогая моя, — возразил отец, любуясь мной. — Это ты прекрасна.

Возражать не хотелось. Сегодня взгляды всех гостей должны быть направлены в мою сторону и никуда более! Это мой день! И он должен быть самым лучшим! Ради мамы…

Время моего триумфа неминуемо приближалось. Я заглянула через замочную скважину в бальную залу — наряженные гости непринужденно общались, хихикали и обсуждали новоприбывших. Слуги разносили напитки и закуски, а некоторые гости уже столпились возле фуршетного стола. В первых рядах была тучная яна Шонсель — ей даже стул принесли, подобно трону, на котором она восседала и обсуждала роскошность сегодняшнего приема, попутно уминая канапе.

— Кто-то любит подглядывать, — раздалось совсем рядом над ухом, и я резко подняла голову, стукнувшись темечком о мужской подбородок. — Оу! Больно же!

— А нечего подкрадываться! — парировала я, сложив руки на груди.

— И почему твоя голова такая крепкая? — задумчиво спросил Аэн и потрогал мою прическу, будто под ней скрывался секрет. — Благо что красивая, так пустая же внутри!

Я вспыхнула. Вот только подобных «комплиментов» от него и дождешься! «Вашей хорошенькой головке побольше бы мозгов, яна» — насмешливо произносил Аэн. Или его любимое: «Слишком много красоты для такой язвительной особы». Всегда только насмешки и издевки.

— То, что вы замечаете исключительно красоту, вина не моя, — едко отозвалась я, улыбнувшись, — а вашего воспитания и пристрастий, ян Аэн.

— Боюсь, то, что очевидно, сложно не заметить, — дал отпор враг моей жизни, и я натянуто улыбнулась, готовая надавать тумаков нахалу, как в детстве. Тогда мне было это позволено. — Что ж, ваш отец просил проводить вас в зал. Вы готовы?

Маг подал руку, и мне ничего не оставалось, как вложить свою ладонь и повиноваться воле отца. Рука Аэна была теплая и немного шероховатая — он был боевым магом, поэтому в академии часто получал ожоги и ссадины. Но даже этот недостаток был приятен, придавая особенность именно его прикосновениям.

Лакей, стоявший у входа, распахнул перед нами двери, и мы вошли в зал под легкую музыку, остановившись, чтобы каждый гость имел возможность осмотреть именинницу со всех сторон. Я знаю, что они думали: «Она прекрасна настолько же, насколько и избалована». Это мне постоянно твердил Аэн. Хотелось бы отрицать, но бессмысленно.

Аэн галантно пропустил меня вперед, я сделала изящный книксен, приветствуя гостей, и мы прошли в центр зала.

— Позволишь открыть этот вечер нашим танцем? — спросил маг, я благосклонно кивнула, после чего музыка плавно сменилась, и мы завальсировали.

Танцевать с Аэном было привычно. Мы вместе обучались танцам, растаптывая туфли и ноги друг друга (последнее чаще специально). Рядом с ним я не задумывалась, как и куда двигаться, я просто расслаблялась и позволяла музыке вести меня, управлять моим телом и душой. Шаг вперед, два назад, поворот. Легко и просто.

— Когда ты молчишь, становишься еще прекраснее, — прошептал Аэн, наклонившись, чем вызвал у меня толпу мурашек.

Как же приятно, что он считает меня самой красивой девушкой на свете, но как же грустно, что еще и самой глупой! А ведь я не глупа! Всего лишь излишне избалованна, — да, но вовсе не глупа!

— Когда ты молчишь — тоже, — протянула я, вернув шпильку. — Тогда открываются твои самые лучшие качества и становятся незаметными худшие.

— Ах, Жозель, ты еще даже не осведомлена о моих лучших качествах в силу своего возраста и воспитания, — с жаром ответил маг, и я смутилась, подняв на него растерянный взгляд.