— Пусть поспит, Воинтиха сказывала, ей спать ноне надо. После оклемается…

Я с трудом переворачиваюсь к стене, решая про себя, что оклематься не мешало бы, потому что окружающее на мой дом не похоже ни в малейшей степени. Вдруг меня осеняет: девчонка имела в виду свой, а не мой! Но додумать не успеваю, в помещение кто-то входит, и мужской голос заставляет меня еще старательней прикидываться спящей. Вернее, не столько голос, сколько то, что он произносит:

— Я к Юрку кобылу перековать, и сразу поедем.

— Дяденька Федор, Настя глаза открывала, только не узнала никого. Ноне снова заснула.

— Эх, беда… Ничего, вы ее не троньте пока, Воинтиха сказывала, такое от удара может быть. Оклемается наша Настя, всех вспомнит…

Девчонка обрадованно соглашается:

— Вспомнит, бог даст, вспомнит. А кобылу, что Настю опрокинула, зарежут?

— Тю, глупая! С чего кобылу-то резать?! С кем не бывает, испугалась малость, взбрыкнула.

Девчонки ушли вместе с мужиком, обещавшим, что Настя все вспомнит, а я осталась соображать. Вдруг меня осенило: я сплю. Конечно, я просто сплю! Но хотелось бы уже проснуться. Рука сама потянулась за что-нибудь себя ущипнуть. И тут…

Хорошо что в комнате никого не было, потому что ужас подбросил меня в сидячее положение, невзирая на боль в боку и голове. Нога, за которую я попыталась ущипнуть, была не моей! Нет, она вполне адекватно отреагировала на щипок, но это была чужая нога! В следующий миг я вообще чуть не заорала, не моим оказалось и все остальное — руки, ноги, грудь… коса, куда толще той, которой я только что восхищалась у девчонки.

Повалившись обратно на постель, я силилась хоть что-нибудь понять. Я не сплю, это ясно, потому что слышу, вижу, чувствую боль в боку… Тогда что со мной?!

Как ни старалась отогнать одну-единственную мысль, объясняющую происходящее, та упорно возвращалась. Пришлось ее додумать, потому как ничего другого в голову не приходило: я в чужом теле. Реинкарнация? Ни себе фига, как говорит моя приятельница Лиля!

Теперь главное, понять, куда это меня вселили. Упитанную девицу с толстенной косой, пожалуй, ниже пояса, зовут, как и меня, Настей (уже легче). Дядька Федор явно имеет к ней какое-то отношение. Это все, что пока известно. Одно хорошо — эта Настя, похоже, тоже попала в аварию, только на лошади, и все считают, что у нее потеря памяти. Не сказать, чтобы мысль успокоила, но стало хоть чуть легче, главное, не перестараться, а то как бы не отправили на настоящее принудительное лечение в психушку из-за потери памяти.

Ну и как из этого тела выбираться в свое собственное (надеюсь, оно осталось целым?). Или мне «подарили» это взамен угробленного в машине? Мерси, конечно, но поприличней ничего не нашлось? В нем же из диет пару лет не вылезать придется.

Сообразив, наконец, оглянуться вокруг, я с ужасом поняла, что переместилась не только в пространстве, но и во времени, потому что никакого намека не только на телевизор или холодильник, но даже нормальную мебель или часы в комнате не было! Наоборот, словно в этнографическом музее истории древнего быта. С трудом проглотив ком, вставший в горле, я попыталась успокоиться и осознать произошедшее. Произошедшее осознаваться категорически не желало…

Вот всю жизнь терпеть не могла чтиво про «попаданцев», казалось, что там происходит одно и то же. А Верка обожала и глотала буквально пачками. Однажды, правда, пришлось и мне изучать методику поведения современников в диких условиях древности. Это когда мы вознамерились прожить две недели в деревне в доме Веркиной тетки. Я, как дама уже со средствами, отвечала за материальную часть, а библиотекарша Верка за идеологию. На вопрос, а что мы будем читать, лежа под яблоней, подруга ничтоже сумняшеся ответила, мол, все схвачено! Неподъемная сумка производила должное впечатление, и я сунула ее в багажник, не став проверять содержимое. Зря, потому что это «все» оказалось именно набором книг о несчастных (или счастливых?) современниках, которых судьба (машина времени, магический кристалл, призрак давно почившей прабабушки, крутая попойка… или еще что-то) отправляла в далекое прошлое. В округе не нашлось ни библиотеки, ни нужного магазина, и выбирать пришлось между Молитвословом, стоящим на полочке кособокой этажерки, и Веркиным чтивом.

Зато теперь я считала себя подкованной в вопросах поведения «попаданцев». Перво-наперво следовало пообщаться с местным колдуном или колдуньей, чтобы выяснить, с какого перепуга или ради какого хитрого замысла Высшие Силы совершили этакую рокировочку Господи, а если барышня в это же время чудит в Москве на Ленинском?! Такую мысль пришлось срочно отгонять, потому что ни к чему хорошему перемещение привести не могло. Девица в условиях мегаполиса XXI века сдуру натворит такого, что, вернувшись в реальность, можно обнаружить себя в Кащенко! Думать на эту тему было одновременно смешно и страшно.

Несомненно, пора навещать здешнюю оппозицию христианству.

Но никуда идти не пришлось, потому что эта оппозиция пожаловала уже через четверть часа в лице той самой Воинтихи, что уговаривала дать мне выспаться.

— Я ничего не помню…

Это была ложь, я помнила все, но только не то, что нужно для мира, в котором оказалась. Помнила адрес своей электронной почты, какие совещания и переговоры назначены на ближайшую неделю, расписание тренировок, коды трех банковских карточек, стоимость бензина на заправках… Но чем это могло помочь сейчас?

Если эта Воинтиха настоящая колдунья, она обязательно поймет, что я нездешняя. А если нет?

Воинтиха оказалась ненастоящей, так себе, знахарка, не больше. Она ласково похлопала меня по руке:

— Вспомнишь, все вспомнишь… Я тебе тут питие принесла для памяти, оно поможет. Ага, непременно поможет.

И все, что ли? А как же всякое там колдовство, дохлые мыши, паучьи лапки, лягушачьи брюшки, где, наконец, ворон или черная кошка?! И зубы у бабки присутствовали, пусть далеко не все, но имеющиеся не торчали за пределы рта, и волосы забраны под платок, а не висели серыми космами… Вполне аккуратная старушка, на ведьму не похожа. Нет, это не то, что мне нужно. Придется искать настоящую и как можно скорее, торчать невесть сколько и невесть где я не могу, некогда. А вдруг я вообще в сказке? Смешно…

Но, может, все-таки поинтересоваться сроками моей невольной командировочки? Я попыталась. Эффект получился не слишком обнадеживающий.

Старуха рассмеялась неожиданно приятным, каким-то дробным смехом, от уголков глаз побежали смешинки-лучики:

— И-и… милая… недолго уж осталось. Женишок-то ждет не дождется, небось. После осенин и за свадебку…

Оп-паньки! Еще и жених нарисовался! Мало мне дома проблем со Стариковым, так тут вообще замуж выдать норовят.

— Ка… какой жених?!

— Не помнишь? Боярин Андрей Сивый Старой давно тебя сватал, еще по их с отцом прежнему согласию. Ничего, увидишь его, вспомнишь.

Я с трудом сделала глотательное движение… Сивый да еще и Старой… пожалуй, с возвратом следует поторопиться. Становиться Сивой и Старой боярыней это уж слишком. В Веркиных книгах человеколюбивые сочинители хоть оставляли своих героев холостыми, чтобы не обременять семейными заботами их пребывание по ту сторону разумного. А тут могли заставить рожать боярчиков… Правда, перемещались туда-сюда обычно мужики, если и были женщины, то только в компании…

— За что меня одну-то?

Старуха изумленно уставилась на меня:

— Ты ж была не против?

Как раз я и против, если бы не была, давно бы вышла замуж за Старикова, позабавив тем самым всю свою риелторскую компанию, потому как наставлять рога начальнице с ее мужем даже интересней, чем с любовником.

Итак, времени у меня до осенин (интересно, как это скоро?). Может, удастся оттянуть сие радостное событие хоть на пару недель, а там, глядишь, у Высших Сил совесть проснется или они поймут, что зря засунули меня в шкуру барышни… А если нет? Сбегу! Оставалось придумать, как и, главное, куда. Ничего, найдется!

Не сидеть же в этом бреду, пока там Матвеев со своим «Интернешнелом» уводит у меня итальянцев?! Вспомнив про Матвеева, я ужаснулась. Да я так кучу сделок потеряю! Дома и на неделю выехать никуда не могу, ноутбук всюду с собой, а уж мобильник даже в душе на полочке, когда моюсь, дважды топила из-за этого, а тут до каких-то осенин торчать?! Так, хватит с меня древнедеревенского уик-энда, пора домой!

Несмотря на сильную боль в боку и головокружение, я заставила себя подняться.

Воинтиха покачала головой:

— Лежи, лежи, голуба моя, рано тебе еще вставать.

Вот еще, некогда мне, лежать и слушать эту бабку я не собиралась. Я протянула руку, чтобы отодвинуть ее в сторону и тут… Что изменилось во взгляде Воинтихи, не знаю, но он почему-то приковал к себе все мое внимание. «Лежи», — спокойно повторила бабка, и я послушно улеглась обратно. Хотела встать и не могла, пыталась что-то сказать, но язык не слушался.

— Пролежишь еще два дня. Вставать будешь, только если до ветра понадобится, да и то здесь, в доме, Любава, вон, подаст горшок.

Я ужаснулась: ходить в туалет прямо посреди комнаты, в которой есть еще кто-то?! Но мой язык ничего не выдал из моих мыслей, потому как просто не подчинялся. Зато Воинтиха наклонилась ко мне и тихонько объяснила: