Наталья Павлищева

Лоренцо Великолепный

Глава 1

— Лоренцо! Лоренцо!

В голосе донны Лукреции, вопреки стараниям оставаться спокойной, слышались нотки озабоченности. Ее пятилетнему сыну предстояла трудная миссия — принять от имени дома Медичи приехавшего во Флоренцию Жана д’Анжу. Конечно, Анжуйский герцог не король и положение у него не самое завидное, но ведь сын Лукреции Торнабуони так юн!

— Да, мама. Иду!

А вот Лоренцо, кажется, не переживал ничуть. Он оторвался от созерцания своего любимого белого жеребца и поспешил в дом.

Мать придирчиво оглядела наряд мальчика и осталась довольна — все в меру, дорогая скромность Медичи, роскошь, которая не привлекает внимания, но не заметить которую невозможно. И при этом по французской моде — в честь гостя.

Эта идея — поручить дипломатический прием пятилетнему внуку — посетила Козимо де Медичи вчера.

Флоренция, конечно, Республика, об этом вам скажет любой флорентиец, причем горделиво приосанившись. Только вот у этой Республики есть единовластный правитель, Отец Отечества — мессир Козимо ди Джованни де Медичи. Он рядовой гражданин Республики, но все иностранные послы, знатные гости и просители наносят визиты сначала в большой дом на виа Ларга и только потом в Синьорию. И дело не в том, что в Синьории все равно люди Медичи, даже не в том, что добрая половина Флоренции должна Козимо, просто банкир сумел стать действительно Отцом Отечества. К нему идут за помощью, защитой, просто чтобы приметил, чтобы благословил на брак, стал крестным для ребенка… Он назначает и отвергает, он решает, как жить Флоренции. Ей от этого не хуже, Козимо де Медичи Отец заботливый.

Жаль только, что и сам Козимо, и оба его сына больны. Подагра — бич богатых, но она поражает не всех. А вот семье Медичи не повезло, говорят, и отец Козимо Джованни ди Биччи страдал этой напастью.

От страшной болезни краснеют и распухают суставы, причиняя сильную боль при малейшем движении. Бывают дни, когда и с постели не встать.

Именно это произошло накануне.


Лоренцо позвали к деду, хотя всем известно, что у того очередной приступ и беспокоить не стоит.

— Куда? — почему-то шепотом поинтересовался мальчик, увидев, что кабинет деда пуст.

— Он в спальне, — кивнул в другую сторону секретарь.

У дверей уже ждала Лукреция Торнабуони, мать Лоренцо.

— Дедушка хочет о чем-то поговорить с тобой. Только постарайся не расстраивать его, они все больны.

Лоренцо у деда любимец и отвечал Хозяину Флоренции искренним обожанием, но не потому, что тот богат и щедр, а из-за настоящей привязанности.

Мальчик пропустил мимо ушей слова «они все больны», но сразу увидел именно это: на большой кровати деда лежали трое — сам Козимо де Медичи и оба его сына — Пьеро, отец маленького Лоренцо, и Джованни. И Пьеро, и Джованни тоже были подагриками, отец Лоренцо даже прозвище такое получил. Их всех троих сразил приступ болезни, и Медичи обсуждали дела, лежа рядком и морщась от боли.

— Лоренцо, мальчик мой, подойди, — надтреснувшим от страданий голосом позвал дед. — И ты, Лукреция, иди сюда. Тебя это тоже касается.

Лукреция подтолкнула сына вперед и встала позади него, гадая, о чем будет предстоящий разговор. Не угадала, Козимо Медичи сказал то, чего не ожидали даже его сыновья, во всяком случае Пьеро крякнул, а Джованни протяжно присвистнул.

— Лоренцо, завтра приезжает герцог Анжуйский. Его надо принять как полагается, а мы, — дед обвел постель взглядом, даже руку поднять было больно, — три развалины. Придется сделать это тебе.

— Что сделать, дедушка?

— Принять герцога Анжуйского от имени семьи Медичи.

Вот тут-то Джованни и присвистнул. Козимо поручает провести дипломатический прием пятилетнему внуку? Мало, что ли, разные послы морщатся, когда дед вдруг прерывает встречу ради общения с внуком, которому срочно понадобилось, например, вырезать дудочку? Да, было такое. Лоренцо вбежал в комнату, где Козимо беседовал с людьми из Лукки, дед отвлекся и принялся строгать для него дудочку из тростинки, а когда гости выказали неудовольствие, даже удивился, разве вы, мол, не отцы и деды, разве для вас вот такой постреленок не важней всего остального на свете? Гости задумались и больше вопросов не задавали.

Но одно дело заставлять послов ждать, совсем иное — поручить мальчишке принимать герцога.

— Тебе подскажут, что делать и как себя вести. Справишься?

Лоренцо, еще не вполне понявший, что от него требуется, серьезно кивнул.

— Вот и хорошо. Главное будь вежлив и не наболтай лишнего. Лукреция, у Лоренцо есть одежда по французской моде?

Принц Жан стал герцогом Анжуйским меньше года назад, когда после смерти любимой супруги его отец Рене Добрый отказался от герцогства в пользу сына, давая всем понять, что намерен отойти от дел. Рене Анжуйский вполне мог бы иметь и другое прозвище — Невезучий, поскольку всю свою жизнь боролся за неаполитанскую корону, и крайне неудачно. Это никого не удивляло, за Неаполитанское королевство кто только не боролся! Так случилось, что наследственные права на корону Неаполя имели и французы и испанцы.

Чтобы Лоренцо ненароком не обидел гостя, пришлось объяснить сложные перипетии неаполитанского наследования.

— Запомни: о Неаполе ни слова! — наставляла Лукреция маленького сына.

— Почему? — Лоренцо не терпел просто запретов, он мог выполнить любой приказ, даже самый тяжелый и неприятный, если понимал, зачем это нужно.

— В Неаполе была… нехорошая королева Джованна. Против нее воевал дядя нашего гостя Людовик Анжуйский. Чтобы Людовик не смог захватить Неаполь, королева усыновила его противника Альфонсо Арагонского и завещала трон ему. Но потом поняла, что ошиблась, и усыновила Людовика.

— А Альфонсо разусыновила, что ли?

— Да, отменила усыновление и завещание. Когда Джованна умерла, трон должен был перейти к Людовику, а после его смерти — к отцу нашего гостя Рене Анжуйскому. Но не перешел.

— Почему?

— Неаполем правит Альфонсо Арагонский и никого туда не пускает. — Продолжая наставлять сына, Лукреция поправляла что-то в его костюме, правда, мало надеясь, что беспокойный Лоренцо тут же не испортит материнские старания. — Этот разговор неприятен герцогу Жану Анжуйскому, потому я и прошу не упоминать Неаполь.

Лоренцо не упоминал. В сопровождении блестящей свиты он вышел к герцогу Анжуйскому, вежливо поклонился и произнес по-французски старательно заученную в предыдущий вечер речь. При этом юный Медичи невольно косил глазом на стоявшего рядом с герцогом мальчика.

Герцог Анжуйский улыбнулся:

— Мессир Медичи, позвольте представить вам моего сына принца Никколо Анжуйского. Надеюсь, вы подружитесь.

— Приветствую вас в прекрасной Флоренции, принц Никколо, — церемонно поклонился Лоренцо и маленькому гостю.

— А я вас, милорд, — не менее церемонно ответил анжуйский принц.

Столь вежливое общение двух пятилетних детей привело окружающих в восторг.

Дальше в дело вступили взрослые. Немного погодя, воспользовавшись тем, что они отвлеклись, Лоренцо шепотом предложил Никколо:

— У меня есть белая лошадь. Хотите посмотреть?

— Ага, — с удовольствием согласился мальчик.

— Там, — кивнул в сторону выхода Медичи.

И, прежде чем взрослые успели сообразить, мальчишки, взявшись за руки, уже выскочили из комнаты и припустили к конюшне. Конечно, смотреть на белую лошадь куда заманчивей, чем стоять в толпе разряженных придворных, слушая их непонятные разговоры.

— Лоренцо! — бросилась следом Лукреция, но сын отмахнулся:

— Мы только лошадку посмотрим, мама.

Жан Анжуйский рассмеялся:

— Позвольте им разобраться самим, донна Лукреция. Ваш сын прекрасно выполнил представительские обязанности, теперь пусть порезвятся.

В сентябре 1463 года от сердечного приступа умер дядя Лоренцо Джованни Медичи, а еще через год 1 августа 1464 года Флоренция осиротела, проводив в последний путь Отца Отечества, как флорентийцами был назван Козимо Медичи, негласный правитель Республики.

Власть также негласно перешла в руки его единственного оставшегося сына Пьеро ди Козимо де Медичи, прозванного из-за болезни Подагриком. У нового правителя двое сыновей — пятнадцатилетний Лоренцо и одиннадцатилетний Джулиано и три дочери — Бьянка, Лукреция (Наннина) и незаконнорожденная Мария. А еще огромный дом на виа Ларга (ее позже назовут виа Кавур), несколько поместий по всей Тоскане, банк с отделениями по всей Европе и власть во Флоренции. И, конечно, мудрая советчица-жена Лукреция Торнабуони, единственный мужчина в семье, как говорил о ней старый Козимо.

Но Лукреция не могла защитить семью от грядущих бед, а Пьеро не сумел уберечь. Со смертью Козимо Медичи во Флоренции не наступила новая эпоха, Республика еще катилась вперед по инерции, но перемены назревали, и назревали быстро.

Лукреция не спала. Разве может мать заснуть, обнаружив, что ее сын отсутствует дома посреди ночи? Слуги Лоренцо тоже не было дома, это означало, что юный повеса со своими дружками шатается по городу. В этой крайне беспокойной даже по меркам веселой Флоренции компании на равных молодые сыновья лучших семей города — Салютати, Питти, Веспуччи, Пацци, Ручеллаи… и те, у кого одни долги — братья Пульчи, Мартелли, Вентура… Все старше Медичи, некоторые почти на десять лет, но, несмотря на это, во главе он — Лоренцо.