Миссис Милбэнк стояла, прижимая насквозь промокший от слез платочек к груди и с тоской глядя вслед удалявшимся по тряской деревенской дороге мужу и дочери. Сердце чувствовало, что в этот раз дочь непременно встретит в Лондоне того, кто станет ее мужем. Миссис Милбэнк старательно гнала от себя второе предчувствие — что этот брак не станет счастливым. Сердце матери вещун, именно так и случилось, но пока еще все было впереди.

В прошлом году выезд был неудачным, и хотя супруг миссис Милбэнк утверждал, что просто женихов оказалось маловато, а жена с ним поспешно соглашалась, в душе сомневаясь, потому что дочь соседей Сара, отличавшаяся большим носом, чуть косящими глазами и кривыми зубами, тем не менее нашла супруга. Конечно, это потому, что Сара общительна и не морочит голову поклонникам умными разговорами о математике или моральных достоинствах, отпугивая их тем самым с первых минут.

Мать попыталась внушить и Аннабелле, что не стоит смотреть на молодых людей как на глупцов, если они не увлекаются математическими выкладками или не читали Горация дальше обложки. Ни то, ни другое обычно для счастливой семейной жизни не пригождается. Математики вполне достаточно в объеме простых вычислений для проверки счетов, а без Горация большинство семей проживают свой век достаточно счастливо.

Об этом думал и сэр Ральф, подпрыгивая в большой дорожной берлине на каждой кочке.

Он осторожно покосился на дочь, разглядывавшую окрестности в окно, словно боялась больше не увидеть. На этот раз все будет хорошо, Аннабелла согласилась быть снисходительной к умственным способностям будущих претендентов на ее руку, сестра сэра Ральфа, герцогиня Мельбурн, обещала всячески содействовать успеху племянницы и представить ей нескольких молодых людей и дать бал в ее честь. От бала Аннабелла категорически отказалась заранее, как и от приглашения тети жить в ее особняке Мельбурн-Хаус:

— Нет-нет! С меня будет вполне достаточно простого посещения чужих мероприятий, а у герцогини Мельбурн я буду вынуждена постоянно принимать участие в мало интересующих меня приемах.

Сэру Милбэнку и самому не слишком хотелось размещаться в роскошном доме сестры, потому было решено обойтись более скромными апартаментами и простым участием герцогини Мельбурн в представлении племянницы. В конце концов, Аннабелла уже не дебютантка, нелепо было бы еще раз проходить все представления с семнадцатилетними девчонками.

По обоюдному согласию было решено разместиться в лондонском доме лорда Уэнтворта — деда Аннабеллы, который пребывал в своем имении, а герцогиня Мельбурн просто посодействует знакомству девушки со многими достойными молодыми людьми. Под словом «достойными» подразумевалось, что у них есть либо имя, либо состояние, либо и то, и другое вместе. Аннабелла предпочла бы добавить еще ум, но тут ее никто не спрашивал. Девушка могла быть спокойной относительно воли родителей — обожавшие своего позднего ребенка Милбэнки никогда бы не решились отдать ее руку вопреки ее желанию, как и она сама ни за что не пошла бы против их воли.

Несколько дней в Лондоне они приходили в себя после тряской дороги, а потом отправились наносить визит герцогине Мельбурн. Это был утренний визит брата к сестре, а потому без особых церемоний.

В роскошном, обставленном со вкусом, которого герцогине не занимать, Мельбурн-Хаус первым их встретил Уильям Лэм — сын Мельбурнов. Он явно куда-то спешил, но остановился, чтобы поприветствовать дядю и кузину:

— Мне кажется или за этот год ты еще подросла, сестренка? Пора немедленно замуж, не то перерастешь всех женихов и придется смотреть на них сверху вниз!

Аннабелла натянуто улыбнулась:

— Ты очень любезен, братец.

— Не обижайся, я шучу. Ты очень похорошела, такой цвет лица — признак прекрасного здоровья. Вы к герцогине? Она уже встала и щебечет с Каро в малой гостиной. Очень хотел бы побыть с вами, но не могу, меня уже ждут. Возможно завтра?

— Возможно, — согласилась Аннабелла с большой долей неопределенности. Ей вовсе не хотелось общаться с кузеном, как, впрочем, и с его вечно оживленной женой. Но девушка хорошо понимала, что придется.

Ей и правда предстояло множество встреч, визитов, бесед с самыми разными родственницами. И родственниками тоже, потому что в закрытом высшем обществе все друг дружке так или иначе родственники, редко случались браки с «пришлой кровью», как у герцога Девонширского с его второй супругой Элизабет.

Аннабелла и сама не могла объяснить, что именно заставило ее вспомнить о скандальной семье герцога Девонширского. Потом она поняла — именно это имя прозвучало внизу, потому что прибыл кто-то из семьи покойного герцога.

Действительно, не успели они войти в гостиную, получить свою порцию ахов и охов по поводу роста Аннабеллы и ее здорового румянца, как двери снова открылись и слуга доложил о герцогине Девонширской. От внимательного взгляда Аннабеллы не укрылась легкая тень неудовольствия тети, которую герцогиня Мельбурн тут же спрятала, и радость у ее невестки Каролины Лэм, супруги Уильяма, которого они встретили внизу.

Аннабелла вспомнила, что Каро считала, что у нее целых три матери — собственно леди Генриетта, ее сестра, покойная герцогиня Джорджиана Девонширская, и вторая супруга герцога Девонширского, Элизабет. Действительно, Каролина первой поднялась навстречу леди Элизабет:

— Бесс, дорогая, как хорошо, что ты пришла. У нас сэр Милбэнк с очаровательной дочерью Аннабеллой, кузиной Уильяма.

Аннабелла с интересом смотрела на миниатюрную даму, вдову герцога Девонширского. В прошлом году семья была в трауре из-за смерти герцога, сама вдова никуда не выезжала, а ее сын от герцога Девонширского, рожденный еще во времена странной семьи втроем, Август Фостер был далеко в Соединенных Штатах, где должен вот-вот получить пост министра.

На этот раз Август (легок на помине!) приехал вместе с матерью. Если герцогиня Мельбурн и была не слишком довольна приездом второй жены герцога Девонширского, то сумела это скрыть, завязался непринужденный общий разговор, за время которого Аннабелле пришлось обещать Августу Фостеру несколько танцев на ближайшем балу. Было заметно, что молодой человек увлечен новой знакомой, его глаза блестели, а сам взор не желал отрываться от пусть и не слишком красивого, но одухотворенного и умного лица Аннабеллы.

Каролина была рада такому развитию событий, она щебетала, обещая кузену непременно привезти Аннабеллу на бал и проследить, чтобы ее бальная карточка не оказалась перегружена чужими именами.

— Для тебя, братец, все что угодно.

Дети герцогов Девонширских вообще жили довольно дружно, а с мальчиками Каролина была в приятельских отношениях особенно.

Сэр Ральф Милбэнк в этом щебечущем царстве совсем потерялся и был очень доволен, когда появилась возможность откланяться. Каролина вспомнила, что сейчас явится портниха для примерки новых платьев, герцогиня Девонширская тут же заторопилась по своим делам, немало расстроив сына, Аннабелле предложили посмотреть наряды Каро, и в гостиной осталась только герцогиня Мельбурн, к которой тут же приехала другая ее приятельница — пощебетать о новости, принесенной из Франции. Кажется, там решились на большую войну!

Все, что она хотела сказать, сэр Милбэнк уже знал, а потому удалился, оставив дочь с Каролиной, ей полезно посмотреть, что именно носят в Лондоне в этом сезоне. Леди Лэм обещала отвезти Аннабеллу домой сразу после примерки, правда заметив, что они могут недолго покататься, если позволит погода.

Аннабелле вовсе не хотелось долго общаться с Каролиной, но она воспринимала все происходящее, как своеобразный крест, наказание, которое нужно просто вытерпеть.

Раздеваясь до нижней сорочки для примерки, Каролина беспрестанно щебетала, впрочем, по делу, пересказывая Аннабелле новости гостиных и салонов, с легкостью выдавая чужие тайны (все знали, что, попав в прелестные ушки леди Каролины, тайна тут же перемещалась на ее язычок и тайной быть переставала), давая далеко не всегда лестные характеристики действующим лицам, делая едкие замечания или просто советуя.

— Обрати внимание, дорогая, на Августа. Он неглуп, уже назначен министром, конечно, в Соединенных Штатах, но все же, и явно заинтересовался тобой. В детстве он был хорошим мальчиком, надеюсь, не испортился и ныне.

Она тут же обернулась к портнихе:

— Потуже!

— Но, миледи, вы и так готовы переломиться.

— Да, у меня тонкая талия.

В голосе Каролины звучала гордость. Аннабелла не без ехидства подумала, что тонкая не только талия, но и все остальное. Супруга ее кузена была слишком худа, чтобы это не бросалось в глаза, но, похоже, не слишком расстраивалась из-за этого.

— Знаешь, дорогая, сейчас столько пышек, которым нужны неимоверные усилия, чтобы скрыть полноту, что диву даешься. Неужели нельзя ограничить себя в еде, чтобы корсет не приходилось затягивать втроем? Я слышала, что на леди N его затягивает камердинер лорда!

Аннабелла не считала известие о толстой леди N столь уж занятным, но вежливо улыбнулась. Ее утомляло чириканье Каролины, но девушке не приходило в голову, что Каро просто пытается разговорить ее саму, чтобы понять, так ли умна — кузина, как о ней отзывается герцогиня Мельбурн. Конечно, недолюбливавшая невестку герцогиня могла и приукрасить способности девушки, чтобы лишний раз уколоть Каролину, нота по нескольким довольно точным замечаниям Аннабеллы уже поняла, что дочь сэра Милбэнка действительно умна.

— Аннабелла, самая модная тема в нынешнем сезоне не война с Наполеоном, а лорд Байрон. Он вернулся из путешествия по Востоку и привез совершенно очаровательную поэму. Сэр Роджерс дал мне почитать ее еще до выхода. Я очарована и вполне понимаю всеобщее восхищение. Ты любишь поэзию или это претит математическому складу ума?

— Люблю, но не современную.

— Ах, да, я забыла, леди Мельбурн говорила о Горации и твоих переводах. Но Байрона все же советую прочесть. Резко, умно, изящно. Этот человек произведет фурор, непременно произведет. Мари-Энн, прошу вас, никаких оборок вот здесь, лучше фестоны внизу.

— Как скажете, миледи.

Аннабелла уехала с головной болью от щебетания леди Каролины, увозя с собой кипу рисунков новых фасонов и свернутую трубочкой и перевязанную розовой лентой поэму какого-то Байрона.

Вообще-то, ей вовсе не хотелось читать то, что хвалила Каролина, признавая за кузиной ум и точность в суждениях, Аннабелла вовсе отказывала в основательности. Все поверхностно, все вскользь, ничто не углублено, ничто не продумано и не прочувствовано путем долгих размышлений. Где-то внутри мелькнула мысль, что, веди она сама столь беспокойную жизнь с тысячами встреч и поездок, у нее тоже не было бы времени на основательность размышлений. Но эта же мысль принесла Аннабелле удовлетворение от понимания, насколько она сама интеллектуально выше той же Каролины.

Леди Лэм прекрасно знает всех и все в Лондоне, разбирается в современной литературе, даже в политике? За всем этим именно легкий интерес, но не больше. Пустоголовая, как все остальные светские леди. Даже тетка, герцогиня Мельбурн, умница и красавица, особа, весьма достойная восхищения, немногим лучше Каролины, тоже занята лишь светскими болтовней и общением.

Аннабелла украдкой вздохнула, ей тоже придется проводить немало времени в гостиных и салонах, слушать эту болтовню и щебетать самой. В прошлом сезоне ее назвали молчуньей и не слишком жаловали, в этом нужно попытаться исправить положение, иначе можно снова уехать без статуса невесты. Это ничуть не испугало бы саму Аннабеллу, но сильно расстроило отца и мать, ведь девушке уже двадцать, пора выходить замуж.

Поскольку вздыхала она уже дома, отец решил, что эти вздохи связаны с увиденным на примерке, и осторожно заметил:

— Белл, если нужно, можно срочно переделать твои наряды.

— Нет, папа, все в порядке. Я вздыхаю из-за необходимости терпеть эту болтовню несколько месяцев.

— Да, щебечут они много, но куда от этого денешься? Ты обратила внимание на Августа Фостера? Приятный молодой человек и к тому же уже министр!

Аннабелла сдержанно улыбнулась:

— Обратила, папа. Ты хочешь, чтобы я уплыла так далеко? Мне кажется, мама не перенесет разлуки.

Отец мгновенно помрачнел:

— Это верно, Соединенные Штаты слишком далеко, если уж миссис Милбэнк не смогла приехать в Лондон, то туда тем более не доберется.

— Значит, забудем об Августе Фостере.

— Если он не забудет об Америке… — пробурчал сэр Ральф.

У Аннабеллы прекрасный слух, она рассмеялась:

— Папа… разве нынешняя молодежь способна так влюбиться, чтобы забыть о чем-то и жертвовать собой?

Ее глаза смотрели чуть лукаво, это была одна из любимых фраз матери, да и самого сэра Милбэнка.

Но тот остался серьезен, прощаясь с дочерью перед сном, он поцеловал ее в голову с тихим советом:

— Не отпугни всех поклонников своим умом, Белл.

— Постараюсь, папа.

Сэр Ральф подумал, что это будет нелегко, неизвестно, как поведет себя тот же Август, выяснив, что у девушки острый язычок и язвительный ум.

Мистер Милбэнк любил младшего из племянников Уильяма, супруга беспокойной Каро. Уильям не был блестяще красив или искрометно умен, он скорее похож на Аннабеллу — сдержанный до лени, спокойный и сильный. Считалось, что именно из лени сэр Уильям потакает своей неугомонной супруге, но это не так, он просто любил Каролину и потому не мог справиться с ее откровенными изменами. Так бывает, стоило жене улыбнуться и приняться ерошить его волосы, так муж растекался подтаявшим мороженым. Сама Каролина утверждала, что «шалостям» научил ее именно Уильям.

Горничная Аннабеллы Бетти кивнула на стопку бумаг, привезенных после утреннего визита:

— Куда их?

Она прекрасно знала, что Аннабелла вовсе не питает слабость к разглядыванию рисунков модных нарядов, если бы не присланная прямо в Сихэм портниха, все такие рисунки пропали бы втуне, потому что пролежали неразвернутыми больше месяца в дальнем углу, пока портниха не потребовала разложить их по кровати, чтобы выбрать то, что Аннабелле подходит больше всего.

Аннабелла вздохнула:

— Отложи пока куда-нибудь, все равно я ничего перешивать не собираюсь, но просмотреть нужно.

— А это что?

— Дай сюда. Это какая-то поэма очень модного в нынешнем сезоне поэта Байрона, который от скуки объездил полсвета и, видимо, пытается убедить всех, что ничего прекрасней Англии нет. Но прочитать придется, потому что леди Каролина обязательно спросит, понравилось ли мне. Надо хотя бы представлять, по какому поводу закатывать глаза.

Аннабелла чувствовала себя уставшей больше, чем после долгой дороги, хотя целый день всего лишь слушала чужую болтовню. Но она все же села ближе к огню и сделала знак Бетти, чтобы та подвинула ближе канделябр со свечами. Освещение должно быть хорошим, глаза нужно беречь.

Со вздохом развязав ленточку, она развернула листы. «Паломничество Чайльд Гарольда»… Аннабелла редко выезжала за пределы имения, а уж дальние поездки вроде путешествия по Востоку были за пределами мечтаний, хотя в мыслях она уносилась с героями прочитанных книг и в дальние страны, и в дальние времена.

В комнату вошел отец, присел, завязался разговор, после которого читать не хотелось вовсе. Аннабелла откровенно затосковала по Сихэму, какое уж тут «Паломничество…». Байрон оказался отложен в сторону, а через несколько дней текст пришлось вернуть Каролине, ухитрившись не признаться, что дальше первых строчек дело не пошло.

Но Каролине совершенно не до кузины, у нее с Байроном завязался безумный роман, в ходе которого леди Лэм натворила такого, что заставила говорить о себе весь Лондон больше, чем о своей тетке, герцогине Девонширской. Скандал, касающийся двух столь приметных личностей, не мог быть мелким.

В предыдущем сезоне Аннабелла хотя и была дебютанткой, но никак себя не проявила, а потому даже не была приглашена в «Олмэкс» — клуб, знаменитый своей ярмаркой невест. Патронессы клуба по им одним понятным критериям отбирали незамужних девушек, предоставляя их мамашам или компаньонкам приобрести билеты на танцевальные вечера в клубе, чтобы себя показать и женихов посмотреть. Считалось, что ни одна девушка не может удачно выйти замуж, не посетив в сезон «Олмэкс».

Мамаши вывозили туда своих дочек одетыми в притворно скромные наряды, но каждая считала, что именно ее чадо, несомненно, самое привлекательное. Вообще-то, в этом был свой резон, потому что фальшиво-скромные одеяния дебютанток позволяли претендентам разглядеть скрытые прелести девиц получше, хотя все прекрасно знали, что главное вовсе не это, а приданое и древность рода красавиц.

И все же при прочих равных условиях выигрывали те, кто умело пользовался стрельбой глазками и чарующими улыбками.

Аннабелла в число таких не входила, в первый сезон держала себя строго и на окружающих смотрела несколько свысока, что отнюдь не способствовало популярности. А потому и в «Олмэкс» приглашена не была.

На сей раз герцогиня Мельбурн постаралась заранее не только в отношении портнихи или обувщика, она успела переговорить с патронессами клуба, объяснив прошлогоднее поведение Аннабеллы простой застенчивостью и нежеланием одиноко стоять у стены, и обещала в этом году лично проследить за племянницей.

То ли герцогиня говорила очень убедительно, то ли помог намек на возможность устройства балов в Мельбурн-Хаус именно в дни вечеров в «Олмэксе», что непременно отвлекло бы от клуба самых завидных женихов, но дамы прониклись горячим желанием помочь мисс Милбэнкс устроить свою личную жизнь, невзирая на внешнюю холодность и даже неприветливость.

— Да, конечно, девушка не слишком приятна в общении, но, возможно, это было в первый сезон, герцогиня Мельбурн твердит, что ее племянница изменилась и будет иметь большой успех у молодых людей.

— Надеюсь, надеюсь…

Патронессы правы, Аннабелла изменилась, вернее, научилась прятать свои истинные мысли под маской доброжелательности. Это оказалось не так уж сложно, просто потому что сама Аннабелла уже несколько лет играла другую роль — сухой и почти надменной умницы, для которой романтические бредни неприемлемы.

Умницей она была, а вот сухой нет, только об этом никто не подозревал, даже обожавшие ее родители. Аннабелла увлекалась строгими математическими выкладками, ей импонировала стройность логических размышлений и построений, девушка с охотой читала философские и теологические труды, но никто не знал, что у юной умницы имеются и несколько иные книги — романтические, в которые синеокие мускулистые красавцы с первого взгляда влюблялись в очаровательных красавиц и добивались их внимания, преодолевая любые преграды.

Если бы отец только мог подозревать, что в своих мечтах Аннабелла часто прогуливалась под руку с красивым, сильным, мужественным, обычно голубоглазым и высоким блестящим аристократом, непременно влюбленным в нее с первого взгляда и сгорающим от желания сделать предложение. Дальше предложения романтические мечты Аннабеллы обычно не заходили, саму свадьбу она не представляла, достаточно простых слов: «Я люблю вас и не могу без вас жить!»

Чтобы не выдать свои вечерние размышления у огонька или в парке на скамье, Аннабелла старательно напускала на себя строгость. Все вокруг убеждены, что дочь Милбэнков ничего, кроме ее математики и философии, не интересует. У юношей-соседей такие странные интересы девушки вызывали неприятие, а потому поклонников почти не было, разве кто ухаживал по требованию родителей.