Нужно было видеть глаза зеленого мужичка, когда он проморгался и обнаружил, что над ним склонилась Лиля, а его лицо практически упирается в выдающиеся таланты пятого уровня. Он побледнел, сменил зеленую расцветку на красную, попытался что-то прохрипеть и заткнулся.

— Иванна! — возмутилась подруга. — Хорошо, покрасила так покрасила, цвет сойдет, но… ему же трудно дышать… Он задыхается! А если он погибнет?

Мужичок и правда выглядел как выброшенная на берег рыба, но до удушья с летальным исходом ему было далеко. К сожалению.

— Я, конечно, все понимаю, — пробормотала Лиля. — Мода, зеленый цвет этого сезона, один ужас, в общем, но… Зачем ты нацепила на кота этот старый заношенный плащ?!

Человечек в шоке от услышанного перестал задыхаться, принял свой привычный окрас, изменив бледному и красному, подскочил на табурете и возмущенно выпалил:

— Старый?! Заношенный?!

За моей спиной сверкнула вспышка, Лиля удивленно ахнула, а в остальном подруги повели себя так спокойно, словно зеленые говорящие коты в плащах — это дело обыденное. Даже в обморок не упали к разочарованию некоторых желтоглазых.

— Мяур, — невинно выдали нам, но на этот раз мяуканью никто не поверил.

— Ты видишь то же, что и я? — спросила Лиля.

— Кота больше нет? — уточнила я, и после кивка подруги, поддакнула. — Тогда да, то же самое.

Видимо, гость понял, что раскололся и перестал морочить головы моим подругам.

— Кошмар, — выдавила Катерина, опускаясь на табурет и кладя дрожащими пальцами фотоаппарат на стол.

Но я, наверное, присмотрелась к человечку, потому что кошмарным он мне уже не казался. Несимпатичным — да, мерзким — конечно, но смотреть, если придется, можно.

— Кто это? — спросила Лиля, опускаясь на другой табурет.

— Самой хотелось бы знать, — ответила я, — весь вечер сидит у меня в гостях, я его и так, и так развлекаю, уходить не хочет, а до сих пор не представился.

— Это балкон — развлечение?! — возмутился человечек, но под моим взглядом немного притих. — Уйти не могу. Один не могу. Вместе с тобой уйдем.

— Куда это? — поинтересовалась Катерина.

— Замуж меня позвали.

— Он?!

— Харди.

— А кто это?

— Пока без понятия.

— Так не пойдет, — вступилась за меня Лиля. — Вот пусть сначала все расскажет о женихе, а мы подумаем: подходит нам такой или нет.

— Тебе Харди точно не подойдет, — зло сверкнул на нее глазами человечек.

— Почему это? — спросила Катерина.

Нам с Лилей тоже было интересно знать, а вот человечек объяснять отказался. Пришлось прибегнуть к проверенному методу и протянуть руку к его капюшону.

— Ох, ты и пожалеешь потом, что позволяла себе со мной так обращаться, — многообещающе процедил он, но главное, язык развязался. — Харди нужна только вот она, — ткнул в меня пальцем, окольцованным деревянными перстнями. — Он ее ждет, понятно? А ты, — ткнул пальцем в Лилю, покачнулся, словно его кто толкнул в спину, выудил из потайного кармашка плаща благоухающий лесным освежителем платок и спрятал в него длинный нос. — Ты… с тобой вопрос надо уточнить. Если бы не ты, я бы сейчас морок навел и память вам подчистил, но… — вздох умирающего. — Нельзя пока. — Убрав платок, снова на меня переключился. — Допила?

— Кстати, что это мы? — я потянулась к бутылке мартини, разлила по бокалам.

— Зря я спросил, — простонали из-под капюшона.

— Да ты и пришел зря. Я никуда с тобой не собираюсь.

— А придется.

— Попытаешься повторить трюк с коридором — мне не лень к Катерине подняться, она живет на этаж выше, может, во второй раз приземлишься наверняка. Это я поначалу слегка растерялась, думала, ты мне одной кажешься, а сейчас…

— Что сейчас?

— А сейчас все в порядке, я понимаю, что ты — это галлюцинации. Простые. Массовые.

Человечек поперхнулся, Катерина запечатлела этот момент вспышкой, а Лиля сочувственно погладила нашу общую галлюцинацию по взлохмаченным волосам. Мужичок гневно сверкнул глазами, подпрыгнул на табурете, беспокойно начал теребить свои перстни, Лиля, видимо, решив, что он не может их снять, полезла с помощью, и в этот момент в гостиной что-то взорвалось, а человечек как подкошенный рухнул на табурет, уткнувшись лицом в стол.

— Дышит? — Лиля нависла над его тельцем грудью, и расстроила: — Дышит.

— А взорвалось что? — Катерина уже встала, чтобы удовлетворить любопытство, я пошла следом за ней, а Лиля осталась вздыхать над таким чувствительным человечком.

Причину взрыва даже искать не пришлось: она взирала со стены, обиженно пыхтя густым сизым дымом. Катерина распахнула балконную дверь, чтобы дышать этой радостью не только нам, а я достала из тумбочки папку с документами и позвонила в магазин, который всего десять месяцев назад уговорил меня купить это плазменное чудо, акцентируя, что сейчас большие скидки, а потом подорожает вдвое.

По ту сторону телефона сопротивлялись, убеждая, что у них техника хорошая и взрываться не должна, но я пригласила их приехать, посмотреть и лично понюхать, потому что в гостиной дыма столько, что и на их легкие хватит. Мне сделали встречное предложение приехать самой. Самой оплатить такси, самой притащить на себе это дымящееся чудо. Я предложила решить вопрос без проблем, которые легко можно устроить.

Нет, я не грозила бесполезной службой потребителей; просто поинтересовалась: давно ли к ним заглядывали от Ивана Михалыча? Он, бедняга, еще простужен, только-только идет на поправку, настроение соответствующее, но я попрошу его нанести визит лично, если они и дальше будут на этом так упорно настаивать. Вряд ли менеджер магазина знаком с начальником пожарной службы района с первого класса, как я. И вряд ли может похвастаться, что Иван Михалыч носил ему портфель и угощал конфетками в благодарность за то, что ему позволялось списывать на контрольных.

— Э-э-э, — протянул менеджер магазина, подтверждая мои рассуждения. — Он… Н-у-у… Лучше передайте ему, чтобы выздоравливал.

— Хмм, — выдала я задумчиво и потянула паузу.

Переговоры закончились окончательной капитуляцией менеджера магазина, ко мне пообещали приехать в течение часа, даже предлагали заодно привезти новый телевизор, но я согласилась только на полный возврат средств, причем напомнила, что возврат не уплаченной мною суммы, а цены такого телевизора на сегодняшний день. Там помялись, задумались, но, видимо, тоже вспомнили об этом нюансе в законе.

— Ловко ты, — восхитилась Катерина, прослушав наши переговоры. — Мне бы так деловые вопросы решать, а то очки эти… Вот что с ними делать? — Она сняла с головы очки, полюбовалась их черными стеклами и опять надела на голову. — Я прогорела, Иванна. Думала заработать, раскрутиться…

— У тебя хорошо получается с фотографией, свои выставки, заказчики. Зачем ты вообще полезла в бизнес?

— Хотела, как ты и Лиля, быть деловой леди.

— О, Господи, — я вздохнула, — лучше бы ты оставалась творческой леди. Была бы гораздо богаче, чем сейчас.

Я так засмотрелась на очки Катерины, что едва не пропустила очень важный момент. А в это время по моему коридору на цыпочках кралась Лиля, причем на руках у нее был бесчувственный мужичок, и несла она его в мою спальню!

— Приведешь его в чувство или так надругаешься? — мой вопрос заставил подругу притормозить и зайти со своей ношей в гостиную.

— Понимаешь… мне его жалко… видишь, как ему плохо?

— Не поняла: ты хочешь сделать ему очень хорошо или еще хуже? Если очень хорошо, то вам этажом ниже, избавьте меня от подробностей, а если хуже — мой балкон в полном вашем распоряжении.

— Иванна!

— Ах, да, мой балкон не поможет. Я уже пробовала. Но, если что, отнеси его на балкон к Катерине.

— Ты что, уже сбрасывала его с балкона?!

— Как видишь, безрезультатно.

— Не верю, что ты это сделала, — устав держать человечка, который не торопился прийти в себя, подруга присела на диван рядом с Катериной.

— А я не верю, что ты баюкаешь непонятно что как ребенка!

— Ему нужно отдохнуть, смотри, какой он зеленый. Ну, теперь-то, зная о падении с четырнадцатого этажа, я не удивляюсь.

— Не приписывай мне зло всего мира. Он и пришел в зеленом состоянии, а после моего броска с балкона разве что чуть посветлел.

Задохнувшись в негодовании, Лиля перешла к решительным мерам по спасению человечка. Подвинув Катерину, она уложила его на диван, заботливо подсунула мою декоративную подушечку ему под голову и заявила:

— Вызвать скорую мы не можем: вероятней всего заберут нас, а не его. Так что пусть отдохнет, и вообще, по-моему, он уже крепко спит, так что мешать никому не будет.

Я покосилась на балкон, но подруга, видимо, решила: спасать — так спасать, а не продлить жизнь всего на часик, пока они не уйдут с Катериной, и предупредила:

— Я у тебя заночую!

— Да, умеешь ты попросить…

Лиля на секунду спрятала взгляд, но упрямо продолжала гладить по волосам человечка.

— Ладно, — смирилась я, — выделяю вам спальню. Белье на нижней полке в шкафу, в другом шкафу выберешь халат и ночную. Для себя. Для этого… Не знаю, мои детские вещи давно все раздали…

— Я не собираюсь его раздевать!

— Ну, хоть плащ и башмаки сними, а то моя стиральная машинка сломается; пыли — жуть. И давай, уноси уже его: сейчас из магазина приедут.