Будто этого было мало, этой самой «другой женщиной» оказалась моя подруга. Мы вместе учились в универе, она была свидетельницей на моей свадьбе и, как выяснилось, «подменяла» меня во время командировок.

Что самое забавное, первое, что сделал муж — посмотрел на часы. Я невольно проследила за его взглядом. Что ж, и правда, на целых три часа раньше! А как я раньше хвасталась друзьям, что дорогой супруг к моему приходу всю квартиру вылизывает и доставку вкусняшек заказывает. Оказалось, это он просто следы заметает.

Бросив тортик на пол, я медленно развернулась и, не говоря ни слова, вышла из спальни.

— Юля! Юля, подожди, ты все не так поняла!

Судя по звукам, он запутался в одеяле и упал. Ну, ничего, Маринка его пожалеет.

С губ сорвался всхлип, но я, гневно сжав зубы, твердо решила, что плакать не стану.

— Эльсиной!

Дернувшись, я резко обернулась, но лестничная клетка была пуста. Какой странный глюк.

— Ты подчинишься, — чей-то мерзкий голос ввинчивался в уши.

Я начала задыхаться. Это, вероятно, галлюцинации. Как и привкус тухлой воды на губах…

Сморгнув злые, непрошеные слезы я решительно спустилась вниз. Наша квартира… Моя квартира, доставшаяся от бабушки, расположена в одном из самых-самых районов города. Выйдешь, минуешь сквер и вот уже любуешься на реку, заключенную в гранитные оковы.

Вот и в этот раз я сама не заметила, как вышла на любимое место набережной. Остановилась, положила руки на парапет и замерла.

Боль от двойного предательства пульсировала где-то под ребрами. Сейчас бы купить бутылочку вина, позвонить лучшей подруге, напиться с ней. Да только звонить некому. С этой работой у меня никого не осталось. Муж и Маринка.

«Зато детей нет, развестись будет проще», мелькнула мысль.

И я тихо застонала, представив, какая гадость меня ожидает. Раздел имущества, скандалы, обвинения… А мы недавно капитальный ремонт сделали, значит он точно в суд подаст…

— Ты все портишь, — тихий голос Маринки заставил меня вздрогнуть. — Всегда портила.

— Ты сейчас серьезно? — я не оборачивалась, не было сил смотреть в ее бесстыжие глаза.

— Ага. В институте все внимание тебе, на работе повышение — тебе, красавец-мужчина… А красавец-мужчина — мне.

Мне бы повернуться, оттолкнуть ее, вот только тело стало ватным. И я сама, сама начала залезать на парапет!

Она тихо хихикнула:

— И все остальное тоже мне, как она и обещала. Лети, птичка.

Она толкнула меня в спину. Среди белого дня и последнее, что я услышала:

— Помогите! Помогите! Моя подруга… Она все-таки прыгнула!

Вскрикнув, я дернулась в сторону и, не удержав равновесия, рухнула на пол.

Одно хорошо, вместо мраморного пола меня встретил толстый ковер.

Я вцепилась в длинный ворс пальцами и сдавленно зарычала — все-таки я не сама прыгнула. Не сама!

— Это ты! — крикнула я в пустоту. — А еще Пресветлой себя зовешь!

И в ту же секунду на меня снизошло осознание, что да, это она. Наведенное извне ощущение подсказало, что я бы все равно не выжила. Только в другом случае были бы испорчены тормоза в нашей командировочной машине. И тогда со мной погибла бы и Люська, а она была беременна.

— Спасибо, — шепнула я.

Не могу сказать, что я была действительно благодарна, но… Оскорблять реально существующих богов — ну очень глупое занятие.

«Знала бы ты, сколько ну очень глупых людей живет в этом мире», прошелестел у меня в голове голос Пресветлой Богини. «Я виновата перед тобой, немного. Ты прожила бы не меньше месяца, прежде чем она решилась бы на преступление. Проси, чего ты хочешь?».

— Ничего, — я покачала головой, — ничего. Другие люди не постр… Подожди, у меня есть двоюродная племянница, я бы хотела… Я бы хотела, чтобы моя квартира оказалась записанной на нее. Она робкая девочка, но ее матушка… Не любила я ее при жизни, слишком уж ей мой муж не нравился.

«Получается, не зря», в голосе богини слышалось веселье. «А для себя ничего не хочешь?».

— Не знаю, — я пожала плечами, — благословения?

Мне почему-то вспомнились земные храмы, служба и почти равнодушное, механическое «благословите, отче». Этим грешил наш директор. Мы-то старались в стороне держаться, чтобы не мешать истинно верующим, а он будто рисовался своим презрением.

«Интересно, хотелось ли святым отцам заехать ему кадилом в лоб?».

Спохватившись, я позвала:

— Пресветлая?

Но было тихо. И легкое, невесомое ощущение присутствия пропало.

«Надеюсь, моя уютная квартирка достанется Мышке», подумала я. «А у меня все обязательно будет хорошо».

Поднявшись на ноги, я прошлась по своей комнате. Заглянула в буфет, пооткрывала шкафы — пусто и чисто. Ни пылинки, ни соринки.

И засохшее растение на окне.

Хмыкнув, аккуратно ткнула его пальцем, прислушалась к себе и поняла — львиная доля моей силы, две чашки воды и ложка сахара вернут это чудо к жизни.

«Будет мне охранник на подступах к спальне», решила я.

— Тук-тук, это я, — Шайла стучала и открывала дверь одновременно. — Чай, плюшки свежие, масло с джемом. А потом к герцогу, он так-то сразу вас вызвал, но мы уж давно ему служим, подождать надо. Он хороший, но родовая магия шалит и он, гм, может обидеть ненароком.

Мне, как наяву, привиделась дыба, потом плаха, а после почему-то костер. И все, главное, с собой в главной роли!

— Словом или делом?

— Словом, словом, — Шайла поставила поднос на столик, — только словом. Но все равно ж обидно! А так выждать чуть-чуть, он и успокоится.

«Или взбесится еще больше, оттого что его распоряжение не было выполнено».

Но булочки пахли так одуряюще, что я решила рискнуть. В конце концов, мне еще нужно подумать, что ему сказать!

Потянувшись к ароматной сдобе, я поймала быстрый, голодный взгляд Шайлы.

— Садись, — я похлопала ладонью по дивану, — и ешь.

— Да меня незачем задабривать, — шмыгнула носом служанка, — работаю всего три месяца, ничего не знаю.

Хмыкнув, я покачала головой и повторила:

— Садись и ешь. Это не задабривание, Шайла. Я жила под мостом с того момента, как оказалась без дома. И без работы, ведь у меня есть магия, но нет свитка о моей «безопасности» для окружающих. Я вижу, что ты голодная.

— Спасибо, — она села. — Я всегда боялась, что придется идти под мост. Поэтому и к герцогу нанялась. Про него жуткие слухи ходят, а оказалось — вранье. И я ведь пыталась ему даже сказать об этом, а он велел не брать дурного в голову. Мол, поболтают и перестанут.

Шайла взяла булочку, а я только вздохнула. Если простая служанка может запросто заговорить с герцогом, да еще и не получить плетей, то…

«То это точно не наше Средневековье», одернула я саму себя. «Тут люди, нелюди и маги. Оскорбишь служанку, а потом будешь по колдунам бегать, порчу снимать».

С другой стороны Крессер относился к своим слугам отвратительно. Не настолько отвратительно как ко мне и к той Эльсиной, но… Гнилой человечек. Дракончик.

Перекусив, мы с Шайлой направились к кабинету герцога. И дальше моя служанка поразила меня в самое сердце:

— Тук-тук-тук, тригаст, прибыла каддири Эльсиной.

Она стучала, говорила и открывала дверь одновременно! И, когда она закончила вещать, дверь уже была распахнута полностью.

— Спасибо, Шайла. Подожди каддири за дверью, — спокойно, почти благостно проговорил дракон. — Разговор не займет больше часа.

— Поняла, тригаст, — энергично кивнула Шайла и тут же повернулась к нему спиной. — Кружево поплету, лето скоро, надо как-то ворот у платья украсить.

Это она уже мне сказала. Я смогла только кивнуть и выдавить:

— Легкой работы, Шайла.

— Спасибо!

Войдя в кабинет и закрыв за собой дверь, я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Шайла удивительный человек, — с задумчивой улыбкой проговорил герцог. — Сначала шарахалась от меня, по углам пряталась. А после преследовала, пыталась заставить меня со слухами бороться.

— Она сказала, — кивнула я. — И добавила, что вы очень хороший дракон.

Тригаст улыбнулся и, было видно, что это не формальность — в его глазах появились смешинки, а после он наклонился вперед и заговорщицки произнес:

— Она и вас пытается подрядить на борьбу со слухами?

— Пока нет, — я тоже не сдержала улыбки.

— Будьте аккуратны, Шайла воткнула вилы в, м-м-м, бедро одного слишком болтливого возницы, — дракон покачал головой, — она даже не знает, что ее наказали кнутом.

— Не понимаю…

— Нельзя втыкать вилы в людей, даже если очень хочется, — герцог развел руками, — моему секретарю пришлось пойти на подлог и сообщить, что девица была высечена на конюшне и что, как и положено, после наказания к ней был вызван маг-лекарь.

— Как я понимаю, слухов стало больше.

Дракон отмахнулся и жестом предложил мне сесть. Я же, устроившись в кресле, преданно уставилась на него. И, заодно, быстро оценила его кабинет. Здесь цвета тоже радовали глаз — насыщенно зеленый, глубокий кофейный и, местами, тонкая позолота. Тяжелая массивная мебель, плотные бархатные шторы и неожиданно тонкий ковер под ногами.

В кабинете было свежо, пахло чем-то сладковатым и пряным одновременно. И немного морозом, но это оттого, что одно из окон было открыто.