Меня пробрал озноб. Представить эту мощь я не могла, но… Получается, он знает всю свою семью на две тысячи лет назад?! Я, к примеру, не знаю уже своих прапрабабушек.
— Теперь, когда ты понимаешь, что такое родовая сила, я объясню, в чем беда моей Лииры. Брат встретил свою возлюбленную в ночь тысячи духов. Ты знаешь, что это за ночь, верно?
Тут мне пришлось покивать, но я очень смутно представляла, что это такое. Что-то вроде всеобщего магического праздника, о котором не принято говорить.
— И результатом этой ночи стала беременность Валенсии. В любом другом роду это посчитали бы благодатью, — Ферхард криво улыбнулся, — но только не в нашем. Наша сила убивает бастардов, даже еще не рожденных, в случае, когда нет законного наследника. Брачный обряд убил бы малышку Лииру, выжег бы ее из тела матери.
— Но ведь ваш брат — её отец, и он же будущий муж, — нахмурилась я.
— У магии нет разума, но есть своеобразные правила. И правила эти закладываются в момент создания алтаря. Сейчас никто не может сказать, о чем думал тот первый Эльтамру, но, — тут тригаст развел руками, — родовая сила убила бы Лииру, женись мой брат на своей беременной возлюбленной. И точно так же эта сила убьет малышку, если я попытаюсь привязать ее магию к алтарю сейчас. Ведь законного наследника по-прежнему нет.
— То есть, у нее нет ни шанса? — ахнула я.
— Брат собирался жениться на Валенсии, сразу после родов. Затем они должны были зачать еще одного ребенка, и уже после рождения законного с точки зрения магии наследника, Лиира могла быть введена в род. Те же самые правила распространяются на нее и сейчас. Только мне сначала нужно встретить ту самую, — Ферхард криво усмехнулся, — а учитывая, что я до сих пор не нашел убийц брата… Меньше всего я хочу случайно породниться с теми, кого планирую казнить по всей строгости закона.
Медленно выдохнув, я тихо спросила:
— Почему вы думаете, что можете породниться с убийцами?
— Брат был силен, — горько сказал тригаст, — да и Валенсия вовсе не была робким и нежным цветочком. Однако их убили ровно в тот день, когда родилась Лиира. Я не был готов принять на себя удар родовой магии, которая обрушилась на меня, как на единственного оставшегося Эльтамру. Неделя, которую я пролежал в горячке, отдалила меня от убийц. Эхо преступления может быть подхвачено лишь в первые сутки. Так же есть три часа, чтобы снять оттиск магической энергии, после она замещается новыми фрагментами. Но что самое гнусное, на все эти действия я должен был дать разрешение. И, придя в себя, мне пришлось выкупать из заключения дядю Лииры — он пытался подкупить капитана стражи, убедить его поднять эхо преступления.
Ферхард покачал головой:
— Тайв до сих пор не простил ни себя, ни меня.
— А вас за что прощать?
— За то, что не справился с ударом, за то, что утратил контроль над силой.
Было видно, что дракон и сам себя не простил. И я не представляла, что тут можно сказать.
Но мне и не пришлось — он встряхнулся, натянул на лицо искусственную улыбку и мягко проговорил:
— Хватит обо мне. Теперь ваша очередь открывать тайны прошлого, тригастрис Эльсиной.
— Вы же сказали, что мне не стоит так себя именовать? — сощурилась я.
А он просто развел руками:
— Вы правы, мне просто захотелось еще раз услышать, как это звучит. Итак?
Кивнув, я переплела пальцы и сосредоточилась. Что я могу ему сказать? Говорить о том, что я из другого мира — глупо. Мне еще не довелось встретить каких-либо упоминаний о таких вот «попаданцах», а значит…
«Не буду рисковать».
— Моя память подводит меня, — я посмотрела ему в глаза, — а мое прошлое всплывает эпизодами, в которых я лишь бестелесный призрак. Лисария Тремворн, матушка, очень боялась этого дара. Она просила прятать его, скрывать.
В этот момент я будто наяву увидела тот крошечный эпизод, который пришел ко мне в грязной, сырой подвальной камере…
…Мир закрутился вокруг меня и, вместо черно-серого подвала я оказалась в вишневом саду. Но как бы я ни пыталась принюхаться, воздух был стерильно чист, как будто вокруг не было ни единого цветка.
Обернувшись, я увидела молодую женщину. Она сидела на плетеном стульчике и вышивала. У ее ног копошилась маленькая девочка.
— Эльсиной, возьми шитье, — проронила молодая женщина. — Иголка и нитка ждут, когда ты закончишь.
— Ма-ам, — заканючила девочка, — не хочу. Смотри, как я могу!
И на ладошке девочки распустился диковинный цветок.
Женщина вскрикнула, ударила малышку по руке и гневно зашипела:
— Хочешь попасть в замок Защищенных?! Не смей, слышишь?! Никогда не смей показывать свой дар!
Взметнулись листья и я, через мгновение, увидела девушку. Ее пышные пепельные кудри были небрежно перехвачены светлой лентой. Кажется, это была та самая малышка Эльсиной. По меньшей мере уже не столь молодая женщина, что лежала в постели, была точной копией ее матушки из прошлого видения.
— Никому не доверяй, — шептала женщина, — слышишь? Никому.
— Все будет хорошо, матушка. Целитель вот-вот придет, продержись немного, — шептала девушка и смаргивала крупные слезы.
В синих глазах Эльсиной плескалось отчаяние. Мне, отчего-то, было ясно, что ее матушка не выживет.
Так оно и случилось.
А после каскад воспоминаний едва не свел меня с ума. Похороны матери, горы цветов, и огромный долг за целительские услуги. Эльсиной ничего не умела и не знала, а потому приняла помощь высокого, статного незнакомца. Незнакомца, который представился:
— Дирран Крессер, к вашим услугам.
Вспышка света и я, жадно хватая воздух, оказываюсь на ледяном полу каменного мешка. Хриплый, надсадный кашель разрывал легкие.
— А, живая. Пойдем, не померла.
— Хозяин жесток…
— Поменьше болтай, тебя-то жалеть не будут, до смерти засекут.
— Жизнь ли это.
«Жизнь», твердо решила я. «Просто придется побороться».
Едва ощутимый удар в плечо заставил меня вздрогнуть. Слуги моего мучителя тоже решили поиграть или…
Я медленно села и, случайно, нашарила рядом с собой тряпичный комок. Комок, в котором оказался ломоть хлеба с какими-то зернами…
Вздрогнув, я перевела взгляд на тригаста Ферхарда:
— Мама боялась, что меня отправят в замок Защищенных. Что это значит?
— Тц. Это действительно не очень хорошо, — дракон потер переносицу. — Магия распределяется неравномерно, каких-то Даров много, каких-то исчезающе мало. Наш предыдущий король в свое время пытался создать что-то вроде защитной организации, которая помогала бы колдунам отстаивать свою независимость.
— Не вышло, как я понимаю.
— Это была целая катастрофа, — кивнул тригаст. — Самое страшное, что оттуда не получалось уйти. Дикая политика «прогрессивного скрещивания» привела к тому, что маги начали скрывать свои редкие дары.
— Очевидно, мама не понаслышке знала об этом замке, — я прикусила губу. — Она очень боялась.
— Я могу сказать только одно — если с моих земель и забирали магов, то только тайно. Мой дед наотрез отказался подписывать соглашение о замке Защищенных. Из-за этого случился небольшой вооруженный конфликт, который довольно быстро угас — дед подписал договор, что никто из Эльтамру не будет претендовать на тригастов и тригастрис из замка Защищенных. Иными словами, мы абсолютно не властны над тем, что там происходит. Но и стоит он на земле короля.
Мое сердце пропустило удар:
— Какова вероятность того, что я окажусь в этом замке?
— Нулевая, — уверенно сказал Ферхард, а после нехорошо задумался, — но, все же, вам каддири Тремворн, не стоит никому раскрывать свой дар.
— Я скрою его за бытовой магией, — улыбнулась я.
— Которой у вас нет, — напомнил дракон, — к слову, как вы собирались учиться бытовой магии, если ваш узкий дар попросту не позволит вам этого?
«Откуда я могла это знать?!», но вслух я произнесла совершенно иное:
— Мне больше ни на что не хватало, тригаст Ферхард. И я точно знаю, что некоторые эффекты я могла бы повторить при помощи растений. Я была готова на все, чтобы получить свиток.
Чуть помолчав, я тяжело вздохнула и заговорила:
— Мои воспоминания туманны, я уже говорила. Но я точно знаю, что Крессер вытягивал из меня силу и запаивал ее в накопители. Он довел меня до такого отчаяния, что смерть казалась желанным выходом. Меня перестали пугать пытки, боль и его угрозы завалить дверь в мою камеру.
Тяжелые воспоминания накатывали и я, сморгнув слезы, поспешила продолжить, чтобы не задерживать эту волну внутри себя:
— Первые ядовитые цветы я вырастила для себя. Мне бросили краюху хлеба, сырого, непропечённого. И там были семечки. Несколько отозвались на мою магию.
Тут я подняла руку и красные цветы вновь раскрылись на моих волосах:
— Они были первыми. Я назвала их «Смертоносная надежда», ведь, только создав их, я поверила, что смогу сбежать. У меня было всего пять семян и два семечка были сожжены выбросом моей силы. Зато…
Я стряхнула себе в ладонь пару семян и на руке появились белые и синие цветы:
— Противоядие и сонная пыльца. Пусть они были жестоки, но мне не хотелось убивать.
— Я сделаю все, чтобы тебе никогда не пришлось страдать, — дракон подался вперед, — сделаю все, чтобы ты как можно скорее получила возможность заявить миру о своем бесценном даре.