Вот только мне не слишком-то хотелось кричать на весь мир об этом таланте. Что-то подсказывало, что таким как я лучше не отсвечивать. Носить маску, выполнять заказы и жить тихой, мирной жизнью.

«Как, судя по всему, это сделала Лиссиной Тремворн», пронеслось у меня в голове.

— Ты устала, каддири Эльсиной, — герцог серьезно посмотрел на меня. — Отдохни. Завтра прибудут твои учителя и будь спокойна — я возьму с них самые серьезные клятвы.

— Благодарю, тригаст Ферхард. Вы добры ко мне…

— Почему ты отвергаешь наш договор? — дракон нахмурился, — мы смешали кровь и объединили часть своего будущего, зачем ты ставишь между нами правила формальной вежливости? Тригасты и тригастрис равны, тебе не нужно…

— Но я пока еще каддири, тригаст, — напомнила я.

И искренне понадеялась, что он говорит о «вы» и «ты».

— Что ж, очевидно, что удар родовой силы был сильнее, чем я думал, каддири Тремворн, — дракон склонил голову. — Прошу простить меня.

— Я с нетерпением жду того дня, когда смогу обратиться к вам как к равному, тригаст, — уверенно проговорила я.

Ферхард склонил голову:

— Как и я.

После этого напряженного разговора мне снова захотелось есть. Шайла проводила меня в комнату и пообещала принести еду, но… Я уснула на плюшевом диване. И спала так крепко, что проснулась только утром, он робкого:

— Ну каддири, ну пожалуйста! Надо вставать, там уже вовсю магичат, клятвы принимают. Учебный полигон от пыли отмыли, а вы вся мятая! И одежда, и лицо — все в полоску!

Спросонья я не сразу сообразила, где именно нахожусь. И только в последний момент смогла поймать за кончик корешка синий цветок — поняла, что не под мостом в тряпье лежу, а на своем диване.

— Ой, а что это? — Шайла свела глаза к переносице. — Его можно почесать?

— Да, — кивнула я и пересадила цветок на подставленную ладонь, — растения чувствуют эмоции, а не прикосновения.

«По крайней мере мои растения чувствуют эмоции, что там со всеми остальными я не знаю. Но, видимо, скоро узнаю», хмыкнула я про себя.

Посмеивающаяся Шайла посадила растюшку себе на плечо и, ворча себе под нос, принялась подталкивать меня в сторону мыльни.

Собралась я за сорок минут. Помогла мне бытовая магия, контрастный душ, ледяные примочки и, куда ж без того, активное участие Шайлы вкупе с ее тихим, незлым словом.

— А маг такой серьезный, с палкой, — она старательно затягивала ленты на моем новом платье.

Кстати…

— Откуда вещи?

— Так тригаст приказал найти вам платьев, — Шайла с нехорошим хэканьем утянула меня так, что я услышала хруст своих ребер. — Наша экономка за час управилась. Одёжа-то не дорогая, если вы вдруг переживаете.

А я, честно говоря, настолько устала переживать, превозмогать и думать наперед, что решила расслабиться и поплыть по течению.

«Потом, наверное, пожалею об этом, но сейчас… Сейчас я просто не могу иначе. Запал иссяк», отметила я про себя.

— Зеркало вот тут, на обратной стороне ширмы, — Шайла ловко развернула оную ширму, и я с интересом уставилась на себя.

На фоне насыщенно-синего платья мои пепельные волосы отливали серебром. Зато глаза горели так, будто я колдую — синющие, как будто с линзами.

— Может, поясок потужее затянем? — предложила Шайла, видя, что я слишком уж долго смотрюсь в зеркало.

— Не надо, — поспешно проговорила я, — не надо.

— Ага, хотите ленту на шее затянуть? — спохватилась моя добрая служанка.

— Я уже тебе надоела?

Захохотав, она махнула рукой:

— Поцелуи богини надобно прятать от всех, кроме мужа. Ну и от служанки прятать не надо тоже, потому как бессмысленно сие.

На моей шее красовались три крохотные родинки, и если бы не Шайла, я бы вряд ли их заметила. Увы, мне было трудно смириться с внешностью Эльсиной Тремворн. Хотя надо признать, что прошлая-я выглядела значительно хуже.

— Затягивай, — вздохнула я, отворачиваясь от зеркала.

— Уж я надежно, не расплетется, — покивала Шайла.

— Главное, не передави, — фыркнула я.

На сердце привычно легла тоска. Где-то там сейчас выходят новые фильмы, песни, сплетни, в конце концов. А я здесь.

«Зато есть магия», попробовала я себя подбодрить. «И потом, со дна реки сложно следить за трендами».

— Все! Вы даже не шелохнулись, а так боялись, так боялись.

Она пересадила цветок мне на плечо, но я, покачав головой, оставила синеглазку на подоконнике:

— Вдруг пострадает на полигоне?

Вообще, нужно признать, что к своим растениям я старалась относиться бережно. Другое дело, что до недавнего времени у меня это просто не получалось. Наверное, именно поэтому мне хотелось дать случайно проросшей синеглазке пожить подольше. Не отнимать у нее магию и…

«Посажу-ка я тут всю мою главную троицу», решила я.

И прорастила из зернышка белый цветок.

Семена, кстати, были разными. Я даже не знаю, чем были эти крохотные штучки до того, как я решила, что вот этот должен стать синим усыпляющим цветком, а вот этот белым адсорбентом.

Но что-то мне подсказывало, что в этом мире цветочники работают иначе. Не подключают фантазию.

«Или они знают, как нельзя. А я не знала и у меня получилось», хмыкнула я про себя.

А после решительно оправила плотную юбку и уверенно произнесла:

— Я готова.

— Агась, — кивнула Шайла и решительно распахнула дверь, — следуйте за мной, тут до полигона быстрехонько, если черными коридорами!

— Черными коридорами?

— Ну, в стенах, — она кивнула на альков, — проходы для слуг, чтобы мы под ногами у сиятельных тригастов и дирранов не путались.

С каждым шагом мне становилось все легче. Неужели именно сейчас я делаю первый шаг к самостоятельности?

«Только бы ничего не сорвалось», взмолилась я про себя. «Напревозмогалась я, уже не хочу больше!».

— Сюда, туточки вылезем в обычный коридор, и вы лебёдушкой вплывете на полигон, — азартно проговорила Шайла.

Она была так воодушевлена, что даже веснушки на ее бледной коже сделались ярче.

— Спасибо, — я улыбнулась. — Тебе вряд ли позволят войти.

— Ай, понимаю, — она вздохнула, — до чего люблю на все магическое глазеть! Но на полигоне пустым делать нечего, убьет. Поплету.

Пустым. Вот, значит, как называют не-магов.

— Не унижай себя этим словом, — я серьезно посмотрела на служанку, — в тебе есть и доброе сердце, и честность, и верность, и храбрость. Разве ты пуста? Одной магии мало, чтобы быть достойным человеком.

Шайла шмыгнула носом и улыбнулась:

— И правда. Во мне еще и органов тьма, я в учебники анатомии смотрела, дивилась. Ни единого пустого места!

— Верно, — улыбнулась я и вышла вслед за служанкой в обычный коридор.

Чуть прищурившись от яркого света, я прошла сквозь распахнутые двустворчатые двери.

— Жду вас, — только и успела пискнуть Шайла, когда проход резко закрылся.

— Тригастрис Эльсиной, — Ферхард серьезно посмотрел на меня, — перед вами тригаст Альрани. Вне пределов этого полигона, он будет обращаться к вам каддири.

— Для меня истинная честь наставлять цветочницу, — с поклоном произнес высокий, темноволосый мужчина.

В его ярких карих глазах светился искренний интерес.

— Благодарю, тригаст Ферхард, тригаст Альрани, — я благовоспитанно склонила голову и мысленно досчитала до четырех, затем спокойно подняла подбородок.

— Ваши манеры неплохи, — отметил Альрани, — я был обеспокоен тем, что не смогу внятно объяснить, как благородной тригастрис должно себя держать.

А я просто вспомнила юную, бледную до прозрачности девушку, чья мать распекала ее за подобие земного книксена:

«— Перед тобой что, король с королевой?! Тригастрис склоняет подбородок к груди и опускает взгляд, на четыре секунды! Оставь ужимки жалким бездарям.

— Но вы, маменька, не тригастрис, неужели…

Попытку бунта прервала хлесткая пощечина:

— Закрой рот, если не хочешь отправиться в замок Защищенных! А ты что уставилась?! Вон отсюда!».

Только чудом я тогда не схлопотала проклятье.

— Боюсь, что мне все-таки потребуются наставления, касающиеся этикета, — проговорила я.

Тригаст кивнул, окинул меня взглядом и внезапно ахнул:

— Где ваши перчатки?!

Я посмотрела на свои голые руки, затем на тригаста Ферхрада, который был столь же поражен, а после ровно проговорила:

— Последняя пара погибла сегодня утром.

— Значит, следовало оставаться в своих покоях, — горячо воскликнул тригаст Альрани.

В его карих глазах зажглись золотые магические искры.

— Боюсь, что мне никто не объяснил важность перчаток, — хмуро проговорила я. — Свое детство и юность я провела с голыми руками, а после…

Альрани ахнул и принялся многословно извиняться. И, одновременно, осыпать меня комплиментами. Глаза-то мои ярче сапфиров и загадочней морских глубин, а губы…

— Не стоит, — сурово произнес Ферхард.

Тригаст Альрани осекся, и мне не довелось узнать, что там с моими губами. Как лепестки цветущей вишни или же как бочок спелого персика?

— Жестокосердный тригаст, как мне вымолить прощение у тригастрис? — покачал головой Альрани, а после легко перешел к делу, — пока вы малы, вашу магию сдерживают путы. Вам не нужны перчатки, но как только путы снимают… Сейчас носить перчатки хороший тон для всех, хотя некоторые этим так же пренебрегают.