Наталья Сапункова
Шут и слово короля
Глава 1. Шахматы и бубны
Дорога петляла меж пологих холмов, то приближаясь к самому морю, то отдаляясь от него на многие мили. А по дороге ехал бродячий цирк дядюшки Бика.
Кибитки катились медленно и скрипели, переваливаясь по дорожным колдобинам. Эдин шагал рядом и даже не запыхался. Тоненькая Милда сидела на задке передней кибитки и напевала своим высоким и чистым голоском. Иногда ей принимался подтягивать Якоб-солдат, восседавший на козлах, и хоть у того голос был вовсе не чистым и не высоким, вместе у них получалось хорошо. Джак и Фано, братья-гимнасты, играли в карты, фокусник Димерезиус, скорее всего, спал или читал одну из своих толстых книжек. Вильена, сестра Джака и Фано, вылезла из кибитки и пошла рядом с Эдином, опять бледная и недовольная, но быстро устала и забралась обратно. Раньше она в цирке была на все руки, и танцевала на канате с Милдой, и выступала в номерах с братьями, и помогала фокуснику Димерезиусу. Только к медведю Вудуду, что трусил сейчас за последней кибиткой, Вильена никогда близко не подходила, боялась. Но все равно раньше она была веселая, стройная, легкая, а вскоре после того, как перешла в кибитку к дядюшке Бику, раздобрела и стала совсем невеселой, и больше не танцевала на канате. Эдин мог ее понять. Будь он девушкой, ни за что бы не стал жить с дядюшкой Биком.
Эдин размеренно шагал, хотя с большей охотой побежал бы. Скорей бы уж! Они ехали так целый день, с раннего утра. Скоро покажутся Развалины. Совсем скоро, он точно помнил. Настоящее название полуразрушенного замка Эдин забыл, а может, и вовсе никогда не знал. Развалины они и есть развалины.
Милда перестала петь — видно, ей надоело.
— Эдин, эй, Эдин, — позвала она, — иди сюда, ко мне. У меня остались лакричные леденцы. Хочешь?
Она достала коробку с леденцами, протянула, Эдин взял один и кинул в рот. Он их любил, и Милда прекрасно это знала. Нечасто им выпадало удовольствие есть сладости, а точнее, совсем редко. Спасибо, что просто была еда, а если приходилось ложиться на голодный желудок, кого этим удивишь в бродячем цирке? Удачи преходящи, и неудачи тоже. Когда плохо, надо жить дальше, и все постепенно наладится.
Скоро они с Милдой расстанутся, и надолго, а это очень жаль. И с фокусником расставаться жаль, и с братьями-гимнастами, и с Вильеной тоже, в общем. Вот без дядюшки Бика он прожил бы сколько хочешь. И без Якоба… нет, от того просто отдохнуть бы месяц-другой, так нет же, Граф зачем-то и его позвал к себе. То есть, позвал он их двоих — Эдина и Якоба-солдата.
Милда легонько толкнула Эдина локтем.
— Ты правда думаешь, что твой Граф действительно граф? Что-то мне не верится. Почему он тогда одевается хуже, чем дядюшка Бик?
— А я почем знаю, может, ему так нравится?
— Странно это. Не видала я еще настоящих вельмож, которые бы по доброй воле носили отрепье.
— Много ли ты видала вельмож? Мне Якоб говорил, что он настоящий граф! Скажи, Якоб!
Тот обернулся, подмигнул:
— Конечно. Самый настоящий, точно знаю!
— Да он шутит, ты и поверил, эх ты! — расхохоталась девушка.
Милда в свои пятнадцать лет была потрясающе красивой. Эдин готов был поспорить на что угодно, что некоторые зрители приходили на много представлений кряду, чтобы только поглазеть на Милду, как она танцует или катается на большом деревянном шаре. А уж сколько за последние пару лет дядюшке Бику звонких монет предлагали за зеленоглазую красотку с косами почти до колен и таким голосом, что забываешь все на свете! Но нет, не тот случай: дядюшка Бик ведь Милду не откупал.
Получилось, что в городе, куда они однажды прибыли, уже стоял на базарной площади пестрый цирковой шатер. Такое случалось. Что делать, дядюшка Бик переговорил с тем, другим хозяином, кому надо заплатил, и они поставили свой шатер напротив. И в первый же вечер, во время представления, к ним вбежала Милда и спряталась за спиной у Якоба, а за ней гнался дюжий детина в расстегнутом камзоле. А солдат как раз работал свой номер, и у него в руках был тяжелый меч, специально затупленный, но от этого не менее грозный.
Все уладилось без ссор и драк. Якоб, а вовсе не хозяин, потом сходил в тот, другой цирк, прихватив с собой увесистый кошелек, который взял в своем сундучке. И тем же вечером он принес на плече большой деревянный шар, на котором Милда выступала в прежнем цирке, а канат у них был свой. На том канате раньше танцевала Мерисет, покойная жена дядюшки Бика.
Потому и не мог хозяин взять деньги за плясунью, она была под защитой Якоба, ссориться с которым тот, кто себе не враг, нипочем бы не стал…
Наконец, показались Развалины: несколько башен и часть стены, и наполовину разрушенный донжон. Они уже бывали там, дважды. Эдин на пару с Диком облазили все, что можно. Что успели. Оба охотно поселились бы тут на месяц-другой, так им понравилось. Они отыскали даже обвалившийся подземный ход, и там, на полу, увесистую золотую монету…
Дик умер прошлой зимой от жестокой простуды. Он жил с ними почти четыре года и многому успел научиться. Дядюшка Бик когда-то дешево откупил его, не нужного никому сироту, глазастого, подвижного и гибкого, у дальней родни. А Эдин… тот в цирке вообще всю жизнь. Его мать Виолика была циркачкой, и ее родители, наверное, тоже.
Наконец свернули к Развалинам. Скрипели колеса, похрапывали лошади, уже почуявшие скорый конец пути, и рычал уставший медведь, рядом с которым резво перебирал ногами дядюшка Бик и бормотал что-то, успокаивал. Дядюшка Бик был таем, его животные слушались. Не зря народ удивлялся, что у них лошади от медведя не шарахаются, да и сам зверь терпеливый на диво. Это потому что хозяин — тай…
Ров вокруг замка давно засыпали, и ворот не было, да и зачем ворота, когда стен практически не было тоже. Однако на башне, что над бывшими воротами, появился человек, махнул им и скрылся. Развалины не пустые стояли, в них жили, причем не бродяги. Жили несколько семей, еще из бывших слуг прежнего владельца, хотя что держало их на этом месте — вопрос. К циркачам они относились неплохо, пускали под крышу, к теплой печи, угощали чем могли и радовались бесплатному представлению.
Кибитки вкатились во двор замка, их встречали. Все жители, должно быть, собрались. Впереди — рослая, полная тетка Меридита, рядом, немного позади — её муж и сыновья, имен которых Эдин не помнил, и еще были другие люди, незнакомые. Вдруг…
Неожиданно им навстречу выбежала девочка, с длинной косой, в поношенном холщовом платьице. Она была младше Эдина. И она была какая-то… Эдин до сих пор таких не видел!
Девочка остановилась, будто налетев на невидимую преграду, и попятилась — заметила медведя.
— Леди Аллиель! Идите в дом, нечего вам тут! — нахмурилась Меридита.
Леди? Эдин уставился на девочку. Она еще и леди? Ничего себе…
Мальчишка из цирка, вольного и непритязательного мирка, надежно отделенного от всех прочих пестрыми занавесками, он тем не менее неплохо разбирался в обычаях и понятиях мира настоящего. А как иначе? Ведь жить — это как балансировать на канате, можно разжиться монетой, а можно угодить в тюрьму…
Так вот, раз девочка — леди, то она должна быть дочерью знатной особы. Потому что Меридита говорила явно всерьез, не в насмешку.
Меридита не ограничилась словами, она схватила девочку за руку и куда-то её утащила, хоть та и пыталась возмущенно протестовать. Впрочем, Эдин тут же забыл о ней, потому что увидел Графа.
Граф был такой, как всегда: в простых башмаках, в сильно поношенном и оттого словно подернутом пылью камзоле. Он подошел прямо к Эдину и положил руку ему на плечо.
— Ну, здравствуй, мальчик.
— Здравствуйте, Граф… — тот немного растерялся.
Дядюшка Бик говорил, что Граф ждет Эдина в своем замке. Его замок — это?..
Граф огляделся, как будто только что заметил остальных, и объявил:
— Надеюсь, вы погостите до завтра. Чувствуйте себя как дома, друзья мои!
Как будто они собирались уезжать прямо сейчас. Но… Не может же он быть здешним хозяином, в самом деле? Или может?..
— Благодарствуем, ваша милость! — осклабился дядюшка Бик.
Граф кивнул и ушел. Милда тут же подобралась к Эдину и шепнула ему в ухо:
— И ты по-прежнему считаешь, что это настоящий граф с титулом?!
Он не успел ответить, дядюшка Бик сердито рыкнул:
— Ну-ка, все за дело! Кому что надо объяснять?!
Никому ничего объяснять было не надо, каждый всё знал сам — сколько уже было в их жизни вот таких приездов, отъездов, сборов, коротких и долгих остановок, быстрых и обстоятельных выступлений. Пока Джак и Фано распрягали и кормили уставших лошадей — вот уж кто действительно притомился за долгий день! — дядюшка Бик достал бубен, подмигнул тетке Меридите, которая опять откуда-то появилась, и звонко ударил в бубен привычными пальцами. Медведь Вудуду нехотя поднялся на задние лапы и затоптался, не слишком попадая в отбиваемый хозяином ритм. Милда выдернула откуда-то из кибитки свою пеструю шаль, гибкой лаской скользнула к медведю и закружилась, часто перебирая ногами и играя плечами и всем телом, и ее шаль, ее косы и длинная, с оборкой юбка тоже кружились, выглядело это так, словно на празднике ладная молодайка танцует с подвыпившим и потому неловким муженьком.
