«Я просто пытаюсь быть честным с вами».

Быть честным — значит отталкивать в последний момент, надеясь, что всё же оттолкнуть не удастся? Не может же он хотеть от неё избавиться. С какой стати? Честными они и были с самого начала: поговорили, договорились, были откровенны. Разве этого недостаточно?

Скоро пришёл Валантен.

— Я хотел бы извиниться за это всё, эссина. Кажется, иметь со мной дело для вас означает неприятности.

— Но ведь вы и ваш брат очень стараетесь меня от них оградить?

Он кивнул. Сказал серьезно:

— А хотите, я просто подарю вам десять тысяч дреров? Или пятнадцать? Я независим от брата, у меня есть деньги. Вы сможете уехать домой.

А это уже было оскорблением. Он не понимает?..

— Нет, милорд! — Тьяна побледнела, — но я могу уехать без денег, если вы этого так желаете.

Отвернувшись, он сказал тихо:

— Нет, Тьяна, без денег вы не уедете. Вечером я пришлю к вам Ривера. Сообщите ваше решение в записке. Но пока вы моя невеста, и я хотел бы угостить вас кофе со сливками, согласны?

Похоже, он искренне считал, что может просто подарить ей деньги. Живя отшельником, не вращаясь в обществе, он просто не желает обращать внимание на условности?

— Кофе со сливками? — Тьяна вздохнула с облегчением, — это совсем другое дело, милорд. А то — десять тысяч, пятнадцать тысяч. Как будто вы действительно мечтаете от меня избавиться.

Он только фыркнул в ответ.

В той, первой комнате уже накрыли кофейный столик. Высокий кофейник, тонкие чашки, кувшинчик со сливками, вазочка с янтарно-желтым медом, сахарница с колотым сахаром, блюдо со свежими булочками.

— Нальёте сами по вкусу? — предложил Валантен.

— Да, милорд, благодарю. А как вы узнали, что я люблю с медом?

— Очень просто, я ещё вчера послал расспросить вашу горничную.

Он сел напротив Тьяны, и, прищурившись, наблюдал, как она смешивает себе напиток: ложечка меда, потом кофе из кофейника и подогретые сливки. Себе он просто налил кофе в чашку и не добавил туда ничего. Тонкая чашка в его большой руке казалась какой-то излишне хрупкой и ненадежной. Вряд ли он всегда пьет из таких чашек.

— Вы сказали, что я вам нравлюсь, но не как человек, — сказал он вдруг.

Вот, опять. Тьяна отставила недопитый кофе.

— Да, я это сказала. Вы мне нравитесь, как вы, милорд. Я в вас не влюблена. Вы не влюблены в меня. Вам в браке не нужно ничего такого, о чём поют в балладах, я тоже не стану об этом скучать. Мне приятно находиться с вами рядом, и я тоже, надеюсь, вам не противна. Мне нравятся красивые вещи. Я не совершенство, не красавица, и вкус у меня, может быть, тоже не слишком хорош, но разве такие недостатки сложно простить? — последние слова были чистым лукавством, и она не сдержала улыбки, он тут же улыбнулся в ответ.

— Мы ведь можем стать друзьями, милорд, хотя бы немного, — закончила она, — разве это плохо?

— Хорошо, Тьяна, — согласился он, — действительно, это было бы неплохое начало.

Он подал ей руку, помогая встать с низкого кресла, попросил:

— Закройте глаза. И не спрашивайте, зачем.

Она закрыла глаза.

Валантен нагнулся и легко коснулся губами её щеки.

Совсем легко.

— До свидания, Тьяна, — сказал он, — я рад, что вы решили встретиться со мной сегодня. Сейчас Ривер вас проводит.

— До завтра, милорд, — ответила она, открывая глаза.

Валантен уже ушёл…

Примерки, примерки, платья, платья… и так до вечера.

Свадебное, полностью готовое. Немного поправить подол, а так да, готово, хвала Пламени. Первое красное платье тоже почти готово, тот самый оттенок красного, и кружева, кружева! Второе красное платье. Ах, тут нужен более темный красный бархат для верхней юбки, но не страшно, время есть. Вот такой цвет, или лучше такой, что скажете, леди Фан?..

Сорочки, чулки, туфли…

В Гарратене вошли в моду красные чулки к платью новобрачной, но многие все равно предпочитают близкий к телесному. Но если красные — то темнее платья…

Ужин в столовой. Леди Овертина опять была не в духе и без конца тонко язвила, — настолько тонко, что понятно было не всем. Уна весело с ней препиралась. Графиня Каридан то и дело пыталась сказать леди Фан или Тьяне что-то ободряющее. Семейство леди Нилы и она сама за столом не появились — видимо, уехали, решив, что им больше нечего делать в Нивере. Тьяну мало волновало происходящее, она почти не слышала разговоров за столом.

Неужели Ривер действительно явится к ней за последним ответом?

После ужина — ванна с травами, кремы для рук и ног, душистое масло для волос, которое потом не желало смываться…

Когда Ривер явился, она вышла к нему в полотняных перчатках, надетых поверх жирного крема. Писать что-либо было проблематично, да и зачем?

— Скажите лорду Айду, что моё решение осталось прежним, — сказала она, — и передайте, что я желаю ему доброй ночи.

Потом леди Фан принесла Тьяне свою чудесную настойку, разведенную в чашке, велела выпить и присела на край кровати рядом. Да, конечно, днем им так и не удалось поговорить.

— Что происходит, моя дорогая? — она смотрела строго, — бегать на свидания к лорду Айду, тайком от всех? Какое безрассудство. Ты должна была постоянно оставаться с леди Уной, на глазах у герцогини, у леди Каридан, у всех! Ты должна быть очень, очень осторожной, девочка моя, — её голос дрогнул.

Тьяна невольно погладила ладонь — ранки, действительно, уже затянулись. Так быстро.

— Я и буду осторожна, — со вздохом пообещала она.

— Зачем приходил слуга, что он хотел?

— Я должна была последний раз согласиться выйти замуж. Или отказаться. Он затем и позвал меня… он так сказал. Чтобы я могла ещё раз посмотреть на него, подумать и отказаться.

Тётя всплеснула руками. Тьяна широко улыбнулась.

— Он даже предлагал мне деньги. Десять тысяч, а потом все пятнадцать, если я уеду.

— Тин?! — тётя вскочила, прошлась по комнате, — я не понимаю. Он хотел, чтобы ты уехала? С деньгами? Но в чём дело?

— Он не хотел, — Тьяна села в кровати, обхватив руками колени, — он точно не хотел. Если бы хотел, делал бы всё иначе. Но он сказал, что я могу уехать. И получу деньги.

— Ага, — леди Фан опять присела на кровать, — понятно. И ты не согласилась. Почему же?

— Тётя, это было бы нечестно, вот поэтому, — Тьяне захотелось спрятаться под простыню.

Тётя вдруг улыбнулась, сказала мягко:

— Нечестно, да. А потрогать себя он тебе не позволил? Чтобы ты выяснила, мягкая у него шерсть или жесткая? Тебе же хотелось, кажется?

Помедлив, Тьяна ответила:

— Достаточно жесткая. Он нёс меня на руках, тогда я и дотронулась. Я ведь осталась без туфель, — и лукавая улыбка получилась у неё сама собой.

— О, даже так, — пробормотала леди Фан, — вот и цена вашему милому договору. Но, может, оно и неплохо.

— Тётя?.. Что ты имеешь в виду?

Леди Фан только усмехнулась. И не стала отвечать.

Глава 6. Свадьба

Каждая невеста мечтает о самом лучшем свадебном платье, и чтобы красное платье тоже было не хуже. Ещё о том, чтобы её свадьба была пышной и красивой. Чтобы собрались люди, и поздравляли, и радовались. Своя свадьба представляется чем-то особенным, хотя реальность чаще оказывается много скромнее того, что рисовало когда-то воображение…

Тьяна, собираясь в Нивер, ни о чём уже не мечтала. Её мечты остались там, в детстве, которое вдруг закончилось. Однако именно её свадьба обещала быть особенной. Не как у всех, это уж точно.

Самые лучшие платья — это обязательно. Пышность и красота — само собой разумеется. Людей в замке — не протолкнуться. Говорили, что для некоторых любителей свежего воздуха даже раскинули шатры на лужайке в парке. Разве не лучше для Тьяны Рори и Валантена Айда было бы обвенчаться в Храме вообще без гостей? Тем более жених и в этот день каким-то образом собирался не показываться на люди. А потом ещё разнёсся слух, что с часу на час ждут самого короля.

Церемонию назначили на полдень, но с утра Тьяна не выходила из своих комнат. Завтрак им принесли, но леди Фан, поддавшись приступу подозрительности, решительно заявила:

— Дорогая, у тебя наверняка нет аппетита. И потом, невесте вредно переедать, — и отправила всё обратно с объяснением, что невеста не желает завтракать.

Тьяна не возражала, ей действительно не хотелось есть. А идеально было бы выпить кофе с Валантеном, вот как вчера.

— Но голодать мы не станем, ещё не хватало, — решила тётя, и Кора была отправлена на кухню с заданием добыть еды, обязательно такой, что готовили для всех, и получила горстку серебра на всякий случай.

Скоро горничная примчалась с подносом, на котором стоял кувшин, полный горячего имбирного молочника, и горкой лежали свежие лепешки.

— На кухне только и говорят о том, не упадет ли эссина Тьяна в обморок на свадьбе! — радостно доложила она, — там даже пари заключают. На меня сразу набросились с расспросами, как эссина себя чувствует. Я возьми и соври, что лежит эссина, бледная, волнуется, дрожит вся.

— Ну, так-то не следовало, — хмыкнула леди Фан, — теперь придут справляться о здоровье.

— А сколько благородных господ слоняется здесь поблизости! — добавила Кора, — словно всем нечего делать.