— А что мне остается? — вопросом на вопрос ответил брат. — Мне нужно убить темного мага-убийцу, а ты стоишь на пути, защищая его…

Он вскинул руку, и остальные светлые покорно отошли в сторону, продолжая зло сверкать на меня глазами. Странно, что они не стали спорить. Видимо, понимали, что в данный момент, все должно решиться между нами раз и навсегда. Ладно… как хотите.

— Хорошо, — кивнул я и решительно отбросил кинжалы от себя.

Алин с удивлением проводил оружие взглядом, а потом вопросительно посмотрел на меня. Я же с легкой и немного грустной улыбкой смотрел на него, разведя пустые руки в стороны. Пусть ты и светлый, но ты мой родственник, вторая часть моей души. Близнец. Я верю тебе и в тебя.

— Хочешь пройти? Тогда убей своего брата…

Алин замер. После моих слов в зале повисла невероятная тишина. Было слышно даже, как тяжело дышит Тара, стараясь восстановить сбившееся дыхание, как скрипит зубами от боли Кирр, зажимая рану на руке, как поднимается с пола человек. Но все они не сводили ошеломленных взглядов с меня и Алина.

Брат же молчал. Я тревожно смотрел на него, ожидая ответных действий. Молчание меня пугало. Неужели все напрасно? Но тут, заставив охнуть и меня и его, узы открылись полностью. Ощущения брата хлынули в меня рекой. Я чувствовал его ошеломление и смешанное с болью сомнение, как свои собственные, но Алнн справился с неожиданностью и перекрыл мне доступ. Теперь я не знал, что он чувствует, но продолжал ощущать его рядом. Такое приятное тепло родного существа… Я с нежностью посмотрел в топазовые глаза, улыбаясь уголками губ. Облегчение накрыло меня с головой. Наконец-то он все знает. Как давно я ждал этого момента! Но примет ли?..

Алин шагнул вперед, не опуская мечей. Я не двигался с места и ничего не предпринимая для защиты. Пусть решает сам. Это только его выбор… Казалось, все в мире затаило дыхание, следя за движениями сереброволосого валара… Металл звякнул о каменный пол, и Алин крепко обнял меня, прижав к себе.

Я засмеялся от счастья, отвечая на объятие. Если бы умел плакать, то не сдерживал бы сейчас слез, обретя брата. Как хорошо! Это истинное наслаждение соединить то, что было когда-то безжалостно разорвано. Ты теперь со мной. Как приятно ощущать тебя целиком, твои эмоции, мысли, переживания…

— Я ведь чувствовал, — еле слышно шептал Алин. Он даже не понимал, не осмысливал, что сейчас говорит, но и не надо. Зато я пойму. — Я всегда чувствован родство, когда ты был рядом, но оно было таким слабым, что легко подавлялось моей волей. Почему ты не сказал раньше? — вдруг серьезно спросил он.

— А ты бы поверил? — Я слегка отстранился, снизу вверх глядя на брата. Тот покачал головой, уже зная все причины. Для этого не нужны были снова — он и так слышал все. Близнецы во многом едины… — Вот поэтому и молчал…

— Тебе было тяжело. — Брат даже не спрашивал, а утверждал.

Я улыбнулся, склонившись к его плечу.

— Зато все не напрасно… И, Алин…

— Да?

— Эзар и вправду невиновен.

— Верю. — Алин светло улыбнулся, взъерошивая мои волосы. — Он не стан бы тогда так счастливо смотреть на нас.

Я оглянулся и действительно увидел на лице учителя широкую улыбку. Друзья же не скрывали слез. Об оружии, как и обо всем, что произошло буквально пять минут назад, они уже не вспоминали. Только во все глаза наблюдали за развернувшейся сценой.

— А ведь я всегда замечал в них сходство, — говорил гном, теребя косички на подбородке. — Но не мог поверить, что светлый и темный — братья…

— Близнецы, — вставил я.

— Близнецы, — согласился Гварт, переминаясь с ноги на ногу. — Ведь о таком еще никогда не слышали! Хотя я встречал в истории светлых семейств упоминание о темном ребенке! Но не связал эти сведения с тобой и уж тем более с Алином.

— Все мы ошиблись, — покачан головой Ясень, подбирая упавший во время схватки посох. — Нам внушили, что подобного не могло быть по определению, вот мы и отвергали самую верную версию.

— А ведь догадывались все, — уныло заключил Солен. — Вспомните слова остальных…

— Ага. Например, слова Рилла, — улыбнулся Алин. — Я тогда долго думал, почему он попросил именно меня следить за тобой…

— Вот зараза, — проворчал я. Риллу рассказал о моем брате Рокс (разумеется, с моего согласия), поэтому неудивительно, что вампир узнал Алина. — Не сдержался ведь.

— Ну он же хотел тебе счастья. — Алнн ласково щелкнул меня по носу.

— Знаю, — поморщился я.

Эзар подошел к нам и решительно произнес:

— А теперь, если вы не против, нам необходимо подняться наверх и заняться вашими царапинами, не говоря уж об одежде.

* * *

Я смотрел на то, как Риан раскидывает моих спутников, а потом аккуратно отбивается от эльфов, слаженно нападающих с двух сторон. Сейчас, когда темный оказался без магии, он потерял преимущество над Эрином и Кирром. Длинные эльфийские клинки легко доставали некроманта, который еще отвлекался на людей и гнома, не давая им пройти к магу по имени Эзар. Я видел, как рукава рубашки Риана намокли от крови, но темный и не собирался сдаваться. Он мог бы убить эльфов в один момент, но не делал этого, только отбивался и старался вывести противников из игры, не нанося им серьезных повреждений, что, учитывая особенности организма эльфов, практически невозможно. Но зачем ему это нужно? Если он решил предать нас, то почему не убивает? Или у него другие планы?

Наконец я вышел вперед, вынув из наспинных ножен свои парные клинки. Пора заканчивать все это. Я видел, во что превратилась роща по вине того ублюдка, что стоит за спиной Риана. Я наблюдал, как гибли дриады, спасти которых не представлялось возможным, как закрывались их красивые глаза, а изломанные и обожженные тела больше не сопротивлялись боли. И не смогу оставить все это в прошлом и просто так забыть.

Спутники отошли в сторону, предоставляя мне свободу действий. Я уже перестал обращать на них внимание, не сводя глаз с хрупкой темной фигурки, стоящей напротив. Как воин, я намного сильнее некроманта, и он это знает. А так как магия сейчас ему недоступна, то он может и не защитить своего учителя, но не сдастся.

— Ты хочешь драться? — спросил Риан.

Я догадывался, что каждое движение рук причиняет ему боль. Но он молчал, ничем не показывая ее. И это вызывало искреннее уважение.

— А что мне остается? — с горечью спросил я.

Биться с темным я не хотел. Он стал мне очень дорог за все время пути, но я не могу позволить своим личным интересам взять верх…

— Хорошо, — как-то чересчур спокойно сказал Валериан и едва заметным движением отбросил свое оружие.

Я проследил взглядом за кинжалами и уставился на темного. Ну зачем? Я не хочу убивать тебя безоружного! Я знаю, что на тебе еще полно метательных ножей, но почему-то уверен, что ты не воспользуешься ими… И к чему эта ласковая улыбка? Я уже ничего не понимаю.

— Хочешь пройти? Тогда убей своего брата…

Когда его слова затихли под потолком зала, до меня дошел их смысл. Сказать, что я был ошеломлен, — это ничего не сказать. Я был полностью выбит из привычного мира. Самое смешное, что я ведь чувствовал — он не лжет… и в глубине души давно знал правду. Внезапно словно что-то щелкнуло, и я почувствовал легкую боль, которая резко превратилась в широкий поток чувств и ощущений. Я воспринимал стоящее напротив существо как самого себя, а не просто как родственника. Я видел всю его душу и сам отдавал все, что имел. Так вот они какие — узы родства между братьями… Я никогда не слышал, чтобы они были так сильны!

Сумев справиться с собой, я прекратил поток ощущений с моей стороны и внимательно посмотрел на темного… теперь уже брата. Eго глаза брали за живое своей нежностью и пониманием. Я чувствовал невероятное тепло. Вечное одиночество начало растворяться, поддаваясь новым ощущениям. Теперь я осознал, что мучило меня все годы жизни. Чувство незавершенности, неполноценности, словно у меня отобрали нечто важное — часть меня самого. И вот сейчас я вернул утраченное.

Поняв, что мое промедление причиняет боль Риану, я шагнул к нему. Затем еще шаг, и я выпустил рукояти мечей, позволив им упасть на пол. Затем крепко обхватил брата руками и уткнулся лицом в его волосы. Валериан рассмеялся звонким, счастливым смехом, а я вновь раскрылся и растворился в его и своих ощущениях, объединенных в одно целое. Кажется, даже что-то говорил, но плохо понимал смысл. Только спустя какое-то время сумел собраться и задать вопрос:

— Почему ты не сказал раньше?

— А ты бы поверил? — Риан чуть отодвинулся и серьезно посмотрел мне в глаза.

Я осознал его правоту и покачал головой. Как мои собственные, всплыли давние опасения мага. Действительно, если бы темный назвался моим братом несколько дней назад, я, может, и не напал бы на него, но уж точно не дал бы продолжать путь с нами. А сейчас, когда я стоял перед выбором… Я с нежностью провел рукой по волосам Риана, осознав, насколько ему было тяжело знать, что брат рядом, и не иметь возможности сказать мне об этом. Но некромант в ответ на мои слова потерся щекой о мое плечо и отмахнулся. Правда, он тут же вернулся к главной теме и тихо сказал:

— Эзар и вправду невиновен.

— Верю. — Я не выдержал и улыбнулся.

Риан не мог из такого положения видеть лицо Эзара, который светился счастьем и радостью за своего ученика. Такие чувства вряд ли свойственны жестокому убийце. Да и к тому же я просто верю брату. Сейчас он не сможет солгать, да и не захочет.

Я с улыбкой смотрел на друзей, которые не скрывали слез. Гварт только и мог, что возмущаться своей тупостью и ограниченностью. Ясень вторил ему, но не переживал так сильно. Эльфы же переглядывались и счастливо улыбались. А Тара, обняв своего брата, прикрыла глаза.

Многие, включая меня самого, догадывались о нашем с Рианом родстве, но, подверженные предрассудкам, не обращали внимания ни на собственные ощущения, ни на подсказки других. Я припомнил, как Рилл, друг Риана, просил меня присмотреть за ним, на что темный фыркнул:

— Вот зараза.

Я рассмеялся и щелкнул младшего братишку по носу, напоминая о том, что вампир действительно беспокоился.

— Знаю. — Риан забавно сморщил нос, но мой тихий смех оборвал Эзар, деликатно напомнивший про насущные проблемы.

Только сейчас я вспомнил, что и Риану и Кирру нужно остановить кровь, не говоря уж о том, что наша одежда после пыльного тайного хода вся покрыта паутиной.

Мы поднялись наверх, где я лично занялся братом, не слушая его возражений. Впрочем, ворчал Риан просто для порядка, с радостью принимая заботу. Я же был счастлив от таких простых мелочей, как расчесывание длинных, вымытых волос или ласковое перебирание черных и фиолетовых прядей в попытке соорудить какую-то замысловатую прическу. Радостный блеск аметистовых глаз брата был мне приятен, а волна его ощущений, которую маг и не стремился прятать, доставляла массу удовольствия. Риан рассказал мне о самых ярких моментах своей жизни. Поведал о своем посвящении в некроманты, которому и обязан багровыми всплесками в глазах и повышенной регенерацией. Я же в свою очередь также не стал ничего утаивать.

Узнав, что потерей памяти обязан отцу, я не был сильно удивлен. Любовь — это не то, чем бы можно было охарактеризовать мои отношения с Варгом. Скорее, обреченное терпение друг друга. Но вот то, что отец проклял моего брата, разлучил нас, вызвало у меня бурю негодования. Риан успокоил меня, сказав, что прошлое стоит оставить позади. Впереди полное приключений будущее. Я согласился с ним и радовался каждой проведенной вместе минуте.

ГЛАВА 19

Я не расставался с братом те два дня, что мы провели вдали от всех забот. Мы словно старались наверстать упущенное время и подолгу прогуливались по улице, наслаждаясь общением друг с другом. Я показал Алину некоторые свои любимые места, рассказал пару забавных случаев из жизни и спрашивал, спрашивал, спрашивал… Меня интересовало все, что произошло с братом после моего побега из дома. Алин не таился и рассказывал все как есть. К счастью, остальные спутники деликатно оставили нас в покое и, забрав вещи из гостиницы, на время переселились к Эзару.

Я мог провести так очень много лет, но понял, что действовать все же необходимо. Кто-то ведь навел светлых на дом Эзара. И мне очень хотелось бы узнать причины этого поступка. Я никогда не верил в случайности, а то, что Совет натравил команду на моего учителя, это вряд ли совпадение. Почему-то мне кажется, что в этом замешан Варг. Мой отец не мог остаться в стороне от действий Совета… если вообще не играл главную, руководящую роль. Когда он правит бал, то, естественно, прячется за ширмой. А поскольку о его участии в этом деле ничего не известно, можно смело предположить, что идея и реализация подставы принадлежит ему. А прав я или нет — узнаем со временем.

Под конец второго дня мы вдевятером сидели за обедом в столовой Эзара и обсуждали произошедшее, не обделяя вниманием и роскошные блюда.

— Не думаю, что это просто ошибка, — прожевав листик какого-то салата, сказал Кирр. Кстати, эльфы же лесные существа, для них животные и растения — лучшие друзья. А как они тогда едят мясо, овощи и фрукты? Ну это дело психологии. Наверняка придумали себе достойное оправдание. Вон друид ест одну зелень. И как только смог так вымахать? — Совет не может настолько ошибаться.

— То есть ты хочешь сказать, что это я напал на рощу и потратил драгоценные силы источника, не говоря уж о своих, на уничтожение дриад? — прищурившись, поинтересовался Эзар ледяным тоном.

— Нет, — спокойно ответил голубоглазый эльф, не прекращая поглощать салат. И где привитые с самого детства манеры? Темный город плохо на него влияет. — Я думаю, что кто-то ввел Совет в заблуждение…

— Если Совет вообще знал об этом, — тихо произнес Алин. Молодец, братишка. Мыслишь в верном направлении. — У меня такое чувство, что за всем этим стоит кто-то очень сильный. — (Или очень умный, прокомментировал я про себя.) — Ведь, не в обиду будет сказано, Совет просто одурачен.

— Возможно, — не стал спорить друид. Ему это признать проще всего — его сородичи не входят в состав Совета, так что они вне обсуждения. — Я не знаю ваш Совет, но могу сказать, что любой из его представителей может оказаться предателем.

— И кто же это? — засопела Тара. Скорее всего, ей не хотелось верить в то, что Совет не безупречен.

Да и Эрин недалеко от нее ушел. Вон какое обиженное выражение приняло его заостренное лицо.

— Сразу могу сказать: это не эльфы, — твердо произнес он.

Я и Эзар насмешливо переглянулись, но не стали спорить. Тем более что он прав. Эльфы вряд ли стали бы затевать все это. Они в слишком хороших отношениях с дриадами. И уничтожать тех, кто постоянно с ними сотрудничает и торгует, — самое глупое дело.

— А что насчет источника? — осведомился у Эзара Солен. Мужчина отдавал предпочтение мясу. Понятно, почему он такой огромный. — Ты начал про него что-то говорить.

— Этот источник послужил орудием для уничтожения рощи. — Эзар говорил сухо, не выражая никаких эмоций, что не позволяло слушателям усомниться в правдивости его слов. Умеет он у всех без исключения вызвать доверие и уважение. — Он чем-то отличается от остальных, но, к сожалению, я не могу сказать, чем именно. Для этого мне нужно еще несколько месяцев копаться в структуре этого места, что мне вряд ли позволят, не говоря уж о нехватке времени.

— А разве мы ограничены? — приподнял бровь Эринталь. Молодой остроухий бросил быстрые взгляды по сторонам и легким, еле уловимым движением пододвинул к себе блюдо с десертом.

Сладкоежка. И вообще, делись, я тоже хочу.

— Неужели ты думаешь, что маг, который затеял все это, остановится на уничтожении рощи? — насмешливо спросил Эзар.

Я только хихикал, видя, как глубоко задумались светлые. Да, Эзар был учителем до кончиков ногтей, заставляя собеседников думать и отвечать на собственные вопросы. Он и меня так донимал и снисходил до разъяснений лишь в том случае, когда я уже действительно не мог ничего узнать.

Алин прислушивался к разговору, но продолжал что-то обдумывать. Интересно, а что именно? Я потянулся к нему через узы, но наткнулся на барьер и обиженно поджал губы. Брат посмотрел на меня и чуть виновато улыбнулся, взглядом попросив подождать. Хм, интересно, почему рядом с ним я начинаю вести себя как ребенок? Может, потому, что он старший? И вообще, могут же и у него быть секреты. Я уверен, что, когда придет время, он все расскажет.

— Нам пора, — с сожалением сказал я, отставляя бокал с оэльским нектаром. У учителя, как и у Лекса, всегда хранилась бутылочка-другая на случай моего появления. — Эзар, завтра с утра мы двинемся в путь. Надо наконец закончить это дело.

— Понимаю, — грустно кивнул валар. — Так что не стану задерживать. Горгульи принесут вам все необходимое.

Светлые кивнули и разошлись по своим комнатам. В зале остались только я и Эзар. Убедившись, что нас никто не подслушает (то бишь просто поставив защиту), он внимательно посмотрел на меня и, дождавшись моего кивка, подтверждающего, что связь с братом на время заблокирована, поинтересовался тихим голосом:

— Знаешь, Риан, меня до сих пор мучает один вопрос: неужели ты бы дал себя убить? Что-то не очень верится…

— И правильно не верится. — Я сразу понял, о чем говорит учитель. Поэтому достал из манжета рубашки тонкую иглу и показал ему. — Это игла со снотворным. Действует мгновенно. Она была у меня в руке.

— И что бы ты сделал, если бы Алин напал? — Эзар взял тонкую металлическую колючку и принюхался, определяя, чем смазан наконечник.

— Ничего. Просто усыпил бы, а потом ушел, — пожал плечами я. — И больше не пришел бы к брату, зная, что в такой ситуации он предпочел меня убить. Впрочем, этого не случилось…

— Так ты все это подстроил!!! — осознал наконец Эзар. Вернув мне иглу, он сокрушенно покачал головой. — Ну ты и гад… причем очень расчетливый гад. Знаешь, я всегда удивлялся тому, как ты умудряешься заставлять остальных плясать под твою дудку. Причем добровольно! М-да… Нет, ну какой расчет! Ну признайся, ты был уверен, что Алин не сможет тебя убить, узнав, что ты его брат?

— Догадывался, — поправил я, взяв со стола ложку и пододвигая к себе вазочку с фруктовым кремом. Если взять тонкие хрустящие вафли и наполнить их этим сладким чудом, то получится наслаждение. — Но не был уверен.

— Поэтому и подстраховался. — Эзар вздохнул и, поставив локти на стол, опустил подбородок на тонкие сцепленные пальцы. — Ты истинный темный. Умеешь действовать и рисковать так, что самого риска в общем-то и нет.

— Так у кого учился! — улыбнулся я.

— Льстец.

— Ты же знаешь, что я никогда не льщу. Я говорю только то, что думаю.

— Знаю, — проворчал учитель, поднимаясь со стула. — Ладно, иди отдыхай.

— Иду, — вздохнул я, направляясь в свою комнату.

Наутро мы стояли у парадного входа в замок Эзара и прощались с магом. Учитель как обычно не захотел покидать насиженного места и пускаться в авантюры. Он всегда был домоседом. И вообще, он больше теоретик, чем практик. Различные опыты, новые открытия — они занимают львиную долю времени ученого. Помнится, мне приходитесь немало попутешествовать в поисках редкого ингредиента для какого-то там новоизобретенного зелья. Да уж, свести бы Эзара с Роксом… и от моего бедного замка не останется ничего, кроме воспоминаний.