— Пожалуйста, дайте рецепты. Если у меня чего-то нет, то закажу из столицы, но скажу не хвастаясь, что не в каждой ильинской аптеке вы найдете столько разнообразных припасов, как у меня.

— У меня нет рецепта. Я хотела бы приобрести это для себя, про запас. — Я мило улыбнулась. — Знаете, из деревни в вашу чудесную аптеку не накатаешься. Сейчас закончится сезон простуд, начнутся кишечные… — Я в последний миг удержала за зубами слово «инфекции». — Словом, вы меня понимаете. Опять же, ушибы, порезы. Вы можете мне помочь? Князь Северский оплатит ваши траты.

Аптекарь снова водрузил на нос пенсне, снял с полки за спиной фарфоровую баночку.

— С вашего позволения, начнем с ушибов и подобных вещей. Вот пластырь, который очень быстро заживляет все раны, в том числе ожоги. Отменнейшего качества. Ингредиенты я покупаю у Крашенинникова, у него никогда не бывает подделок.

Значит, свинцовый.

— Спасибо, мне бы что-нибудь другое.

— Это по-настоящему живительный пластырь.

— И все же я воздержусь от его покупки.

Аптекарь поджал губы, но снова растянул их в улыбке, кажется, решив, что выставит счет князю не только за лекарства, но и за потраченные нервы.

— Могу предложить данелагский пластырь.

— Что в составе?

— Смола гумми и перуанский бальзам.

Это еще туда-сюда. Но все же я поинтересовалась:

— А можно мне просто перуанского бальзама, без смолы?

— Можно, но он недешев. Впрочем, князь едва ли стеснен в средствах. — Аптекарь вопросительно посмотрел на меня, я холодно улыбнулась, давая понять, что не намерена обсуждать финансовые дела мужа.

— Будьте добры. Еще, пожалуйста, что-нибудь для промывания ран.

Он поставил на прилавок бутыль темного стекла.

— Скипидарное масло для остановки кровотечений. — Видимо, сообразив, какой вопрос последует, аптекарь добавил: — Скипидар смешивается с водой и перегоняется в кубе.

И получается более чистый скипидар.

— Еще он может быть полезен от сильного кашля, унимает боли, гонит мочу, разбивает запоры и изгоняет глистов.

— Прошу прощения? — только и смогла выдавить я.

— Но внутрь принимать не более нескольких капель.

Я проглотила все, что хотела сказать по этому поводу.

— Не нужно, спасибо.

Очень хотелось просто попросить перечислить все, что у него есть в аптеке. Но я представила, как обращаюсь с подобной просьбой к любому первостольнику. Не нужно долго гадать о направлении, в котором мне предложат пройтись.

«Сама не знает, что хочет», — читалось на лице аптекаря. Впрочем, он попытался предложить мне еще пару средств, столь же «живительных». В конце концов я все же не выдержала.

— Перечислите, пожалуйста, что у вас есть в наличии из готовых лекарственных средств и компонентов лекарств, — попросила я.

— У меня более двухсот лекарств, — возмутился аптекарь. — Вы хотите, чтобы я перечислил вам все?

— Да, пожалуйста. — Я улыбнулась и захлопала ресницами.

Улыбка подействовала. Аптекарь повернулся к полкам и начал перечислять «все, что есть». Поначалу я пыталась понять, по какому принципу он группирует лекарства, но скоро бросила это дело. Ярь медная соседствовала с сабуром, затвердевшим выпаренным соком алоэ, ртуть и мышьяк — с очищенным свиным салом, бура — со шпанскими мухами. Так что я просто останавливала его, услышав что-то полезное, и просила отложить для меня.

Как ни удивительно, нашлось немало. Сушеные растения покрыли почти весь прилавок — некоторые, вроде зверобоя и пустырника, у меня уже были, но стоило пополнить запасы: с такой медициной они у меня быстро уйдут. Другие, вроде корня мыльной травы, я собиралась использовать не для лечения. К моему изумлению, в аптеке продавалось и немало специй: корица, семена горчицы, мускатный орех, гвоздика, шафран и имбирь. Кроме растений я купила буру, «горячее вино», оказавшееся почти чистым спиртом, и мел — знала бы, послала бы за ним в аптеку, а не возилась бы вчера с его очисткой.

Я думала, что выйду из аптеки нагруженная, но аптекарь пообещал, что сам все соберет и пришлет в дом князя Северского. Спорить я не стала и, устроившись в коляске, велела везти меня в хозяйственную лавку или как там она называется.

Глава 7

Рынок был слышен издалека. Ровный, невнятный гул, когда мы приблизились, рассыпался на многоголосье.

— Булавки, иголки, стальные приколки!

— Пальто и жилеты, сапоги и жакеты! Торгую, не спешу, двигай к нашему шалашу!

— Сбитень горячий, медовый!

— Стригу-брею!

Между торговых палаток расхаживали торговцы «на разнос», и в их коробах я видела не только съестное, но и отрезы тканей, обувь, платки.

Я вертела головой по сторонам почище Дуни, которая нет-нет да вспоминала, что горничная знатной дамы, и на несколько мгновений замирала. Но любопытство брало свое, и она снова начинала вертеться, едва ли не подпрыгивая от нетерпения.

Правда, как следует разглядеть базар не удалось: Герасим придержал лошадь ровно настолько, чтобы не снести кого-нибудь из снующих прохожих, но останавливаться не собирался.

— Наверное, в красные ряды везет, — предположила Дуня.

— Разве ты была здесь? — удивилась я. Девушка сама говорила, что никогда никуда не уезжала из своей деревни.

— Нет. Дядька сказывал. Он каждую зиму в город нанимается, а как возвращается, рассказывает, что в мире делается. Я люблю его байки слушать. Здесь вот простой люд. Вон там, — она указала на видневшиеся впереди деревянные постройки, — красные ряды, это для чистой публики, кому толкотня да запахи не нравятся…

Запах и в самом деле даже ветер не мог сдуть. Можно хоть с закрытыми глазами понять — вот мы проезжаем мясные ряды, а вот ароматы рядов булочных, вот запахло кожей, а то защекочет нос пряный запах петрушки и лука, похоже, из теплиц.

— Аглая с Дарьей только в красные ряды ходят. Говорят, торговцы у них уже проверенные, товар свежий, и обманывают в меру, — продолжала Дуня. — А вот в этих гаре… ле…

— Галереях, — подсказала я, проследив за ее взглядом.

— Да, в этих хоромах каменных товары деликатные, дорогие. Дядька так сказывал, сам он туда не совался, все равно бы не пустили.

По спине Герасима было видно, что ему очень хочется прокомментировать наш разговор, но приличия не позволяют. Чтобы дать ему возможность заговорить — и заодно удовлетворить свое любопытство, — я спросила:

— Расскажи: куда ты нас везешь?

Красные ряды мы почти миновали, и а лошадка продолжала мерно перебирать ногами.

— На ленивый торжок поедем. Там вещи, полезные в хозяйстве, гуртом продают. Барин сказывал, вам много чего надобно.

— Спасибо, — кивнула я. — Может, что-то посоветуешь?

Теперь спина кучера выразила удивление.

— Разве гоже мне барыне советовать?

— Ты же уже посоветовал Дуняшу взять. И я тебе за это благодарна: не дал мне себя и мужа опозорить по забывчивости. Может, еще чего подскажешь.

Герасим потянулся почесать в затылке.

— Куда прешь, раз-з-зява! — Он снова перехватил вожжи. — Простите, Настасья Пална. Ежели меня послушать хотите, так одно могу сказать: торгуйтесь и за всем внимательно следите. У них, у торгашей, только меж собой слово честное, а нашего брата, думают, не проведешь — так и не проживешь. — Он замер, осознав, что причислил меня к «нашему брату». — Простите, барыня, бес попутал.

— Ничего, — улыбнулась я.

— А вас, господ, еще раз простите, по ихнему обычаю и вовсе грех не обмануть, вы же монет не считаете.

Монет? Хорошо, что я взяла кошелек. Но хватит ли денег? Виктор сказал: «Запиши на мой счет», и я расслабилась. Может, попросить Герасима вернуться в красные ряды? Хотя вряд ли баре сами покупают гвозди и прочие хозяйственные мелочи, для этого есть приказчики…

Видимо, все эти мысли отразились у меня на лице, потому что Дуняша наклонилась к моему уху и прошептала:

— Мне барин кошель дал с ассигнациями. Сказал, ежели вы захотите на рынок поехать или в чайную заглянуть, вам отдать, чтобы было чем расплатиться.

— А если не поеду? — полюбопытствовала я.

— Тогда отдать вам уже дома. — Дуня нахмурилась. — Сдается мне, он мою честность проверить хотел. Вы уж, сделайте милость, скажите ему, чтобы не обижал так больше.

Она повозилась под тулупом и протянула мне бумажник из черной кожи. Я заглянула внутрь, и первым, что я увидела, была записка.

«Я помню, что обещал тебе содержание, и выполняю обещание. Марье я доверил бы любую сумму безоговорочно, надеюсь, что и в Дуне ты не ошиблась».

Вот же невыносимый тип!

— Скажу, — пообещала я Дуне. — Непременно скажу.

В конце записки была указана сумма, лежащая в кошельке. Да уж, князь явно не мелочился, проверяя честность прислуги.

Я отвернулась от Дуни к Герасиму.

— Расскажи, как купцы обманывают?

— Ежели товар какой россыпью, вроде зерна или гвоздей, то в мерке выпуклое дно делают, чтобы, значит, меньше помещалось. Одно время бур-го… городской голова даже велел все рассыпные товары только на вес продавать, без мерки.

— Да толку никакого не было, — хихикнула Дуня. — Дядька сказывал, начали гирьки высверливать и варом смоляным доливать, чтобы, значит, она полегче была. А ежели покупать у мужиков зерно там или кудели, так, наоборот, в гирьки свинец добавлять, чтобы побольше товара взять за те же деньги.