«Факты! — возмутился Сайфер. — Да изначальной твари ясно, что эта рыжая…»

«Разве ты с ней знаком?»

«А ты разве не знаком?»

Да, точно. Дракон получал в собственное распоряжение не только память, общую для драконов, но и память своего человека — и именно это и делало каждого из них отдельной личностью.

«Знаешь, а на месте Нори и я бы поверил, что Корделия пришла мириться. Она действительно способна признавать, что неправа, и может быть щедрой, если речь идет о помощи или компенсации».

«Но не в этот раз! Отгрызем ей голову?!»

«Похоже, что действительно не в этот раз, — признал Родерик. — И я бы сам ее задушил».

Ему действительно сейчас хотелось схватить Корделию за узкие плечики и трясти, трясти, пока не вытрясет правду, а потом просто свернуть ей шею. Родерик украдкой глянул на руки — так и есть, ногти снова вытянулись и заострились. Кажется, император носит иллюзию не только для того, чтобы скрывать лицо. Хотя сам Родерик не помнил, чтобы и без иллюзии тот хоть раз настолько потерял контроль над собой.

— Факты, — кивнула Оливия. — Факт в том, что, кроме Корделии, за последние дни, точнее с самого начала учебы, у нас не было гостей.

— Даже твоих однокурсниц? — удивился граф.

Оливия покачала головой.

— Мы почти весь день проводим вместе, на занятиях, а потом в библиотеке и анатомичке. Заданий столько, что вечером, честно говоря, совсем не до гостей, — хмыкнула Оливия.

— Насколько я помню, Мелани тоже все время жаловалась, что практически не остается времени ни на что, кроме учебы, — улыбнулась Кассия.

— Могу подтвердить — на первом курсе целительского действительно не до гостей, по крайней мере в будни, — добавил Родерик. — Мне после боевого перезачли некоторые общеобразовательные дисциплины, но голова все равно пухла.

— Однокурсницы Лианор? — не успокаивался граф.

— На первом курсе боевого больше нет девушек, — ответила Оливия, и Родерик кивнул, подтверждая ее слова.

Граф откинулся на спинку кресла, сомкнув кончики пальцев перед собой. Родерик знал этот жест, означающий размышление.

— Насколько я понимаю, твоя версия событий выглядит так, — сказал наконец Лерой. — Корделия и Бенедикт сговорились. За несколько дней до бала Корделия разыграла раскаяние, чтобы втереться в доверие и найти повод приходить к вам. Явившись незадолго до бала, когда вам было не до нее, подложила мышьяк в шкаф Лианор и карман ее мундира.

Оливия кивнула.

— На балу кто-то, кто был в курсе этого плана…

— Бенедикт, — вставила Оливия.

— …увидел Лианор не в мундире, а в платье, и испугался, что мышьяк в кармане кителя не сочтут доказательством. И потому, воспользовавшись моментом, подложил яд в ридикюль.

Да, это походило на Бенедикта — поторопиться с выводами и действиями, ни с кем не посоветовавшись и не просчитав последствий.

— Судя по тому, что она опьянела после бокала, предложенного Бенедиктом, тот подлил в игристое спирт.

На подобные мероприятия нанимают дополнительных слуг, и подкупить их, знающих, что они больше не вернутся сюда работать, очень легко. Бенедикт мог даже подлить спирт в оба бокала одновременно и не беспокоиться о том, какой из них возьмет Нори.

В конце концов, это не мышьяк. Молодые люди в его возрасте уже не раз пробовали хмельное, и от дозы, которая свалила Нори, с ног Бенедикт в лучшем случае слегка захмелел. Даже если и не слегка, опасаться ему было нечего.

— А потом приправил спиртом и ее бокал с лимонадом, — граф пристально посмотрел на дочь. — Зачем бы ему это делать, объяснишь?

— Чтобы, вернувшись домой в невменяемом состоянии, Лианор не обнаружила ни в карманах, ни в шкафу, ни в сумочке ничего лишнего, — сказала Оливия, и Родерик снова кивнул, мысленно поддакивая ей.

«Давай мы и ему отгрызем голову!»

— Вернувшись после бала, Бенедикт инсценировал собственное отравление, а консультация Корделии помогла ему сделать это так грамотно, что университетский целитель ничего не заподозрил.

— Не заподозрила, — поправил его Родерик. — Ночью дежурила Агнес.

Граф наклонил голову, принимая поправку, и закончил:

— Я правильно все изложил?

Оливия кивнула.

Лерой снова помолчал, коснулся кончиками соединенных пальцев подбородка и продолжал:

— Эта версия имеет право на существование. Но, к сожалению, все могло быть и так, как думает дознаватель. Лианор затаила злобу, нашла яд — его и искать особо не пришлось, наверняка в ближайшей же к университету лавке он есть…

— Она не выходила за территорию университета всю эту неделю! — перебила его Оливия.

— Ты можешь это доказать?

Девушка сникла, а Лерой сказал:

— Лианор выжидала подходящий момент, и он представился, когда Бенедикт решил отринуть все недоразумения и помириться. Какой бы популярностью она ни пользовалась на этом балу, улучить момент несложно, если задаться целью.

— А спирт?

— Простое совпадение. Какой-нибудь парень из простонародья решил таким образом сделать Лианор более сговорчивой. В нашем кругу подобные способы не приняты.

В самом деле, когда барышня приезжает на бал с родителями и уезжает с ними, подливать ей что бы то ни было в бокал бессмысленно.

— Однако среди простых людей опоить девушку, чтобы склонить ее… — граф сделал многозначительную паузу. — Такое случается нередко.

Глава 6

— Ты предвзят к низшим сословиям! — вскинулась Оливия.

— Нет, просто твой отец видел за свою жизнь много плохого, — покачала головой Кассия, — как и я. Мы предупреждаем девочек о подобных вещах, хотя в приюте им ничего не грозит. Но предупреждениям мало кто внемлет, пока не обожжется. К тому же Нори была не в кабаке, а в светском обществе. — Она усмехнулась. — И, скорее всего, чувствовала себя в безопасности.

Так оно и было. Родерик снова выругался про себя. Да, он сам был уверен, что она в безопасности, иначе бы встретил…

И это ничего бы не изменило, потому что все произошло на вечере, куда не пускают никого, кроме первокурсников и преподавателей, которые следят, чтобы бал обошелся без происшествий. Но за таким вот происшествием невозможно уследить.

— Поэтому прости, Оливия, и ты, Родерик, но я все же не вижу причин вмешиваться в ход этого расследования.

«И ему голову отгрызем!»

«Уймись! — прикрикнул на дракона Родерик. — Лерой знает, что делает. Если вмешается он лично, все будут говорить, что Нори освободили за взятку, которую лично министру занес тот же любовник, что дарит ей платья».

«А чего сразу не императору!»

«Обычно люди не мыслят столь масштабно».

«Масштабно — это к богам!»

Родерик не стал продолжать перебранку. Пусть Сайфер оставит за собой последнее слово, если ему так хочется.

— У вас есть сутки, чтобы доказать невиновность Лианор, если она действительно невиновна. И если — когда — у вас на руках окажутся доказательства, вам понадобится моя помощь, я с радостью помогу. — Он посмотрел в глаза Родерику. — Но, скорее всего, тогда она вам будет уже не нужна.

— Но она не могла! Не могла отравить Бенедикта, как ты не понимаешь! — возмутилась Оливия.

— Я скорее верю тебе и выводам душевного практика Лианор, — граф едва заметно поклонился жене, — чем не верю, хотя знаю, что не бывает людей, которые никогда не ошибаются. Но «верю» или «она не могла!» — не аргумент ни для следствия, ни для суда.

Оливия стиснула руки и сидела с таким лицом, будто вот-вот расплачется.

— У вас есть сутки, — повторил граф. — И напомню, что покушение на убийство — это дело публичного обвинения. То есть пострадавший не может просто прийти в управу и сказать, что они с обидчиком помирились и больше не имеют претензий друг к другу.

Родерик встал и поклонился:

— Спасибо за все, что вы сделали.

— За то, что не сделал, — усмехнулся граф. — Родерик, даже если бы твой отец обратился ко мне с такой просьбой, я бы десять раз подумал, прежде чем воспользовался своим положением. Власть имущие приходят и уходят, репутация остается.

— Я понимаю.

— Но если ты увидишь, что не успеваешь, возвращайся. Если по-прежнему будешь уверен, что Лианор невиновна. Уверен здесь, — граф постучал пальцем по виску, — а не здесь. — Он положил руку на грудь.

Спасибо, что хоть не на штаны. Родерик хмыкнул про себя, но озвучивать эту мысль не стал. Отец ответил бы ему примерно то же самое, и Родерик прекрасно понимал обоих. Власть — вещь, которую не разменивают по мелочам.

«Нори не мелочь!»

«Для нас. Но не для других».

Родерик открыл портал, потом еще один. Через некоторое время он постучал в дверь особняка Вернон.

— Барон не принимает, — отрезал выросший в дверях лакей.

— Я знаю о случившемся у вас, — настаивал Родерик. — Передай барону, что я учусь с его сыном, и беспокоюсь о его состоянии. Со мной целитель. — Он обернулся к человеку, что до сих пор молча стоял рядом с ним. — Господин Лантер. Обязательно назови это имя.

— Подождите. — Лакей снова закрыл перед ними дверь.

«И если он нас не пустит, тогда отгрызем ему голову! — рыкнул Сайфер. — А потом сравняем дом с землей!»

«Тебе не надоело тянуть в рот всякую гадость? — фыркнул в ответ Родерик. — Если съешь все те головы, что уже запланировал сегодня, отравишься, а ведь день еще не закончился!»