* * *

Герцог Даушен

Войдя в кабинет, я увидел его величество сидящем около камина и распивавшем вино. Монарх явно устал, сейчас в империи непростое время и у него полно забот. А дальше может быть хуже.

Кое-кто начал поднимать голову и зариться на трон. Скоро его величество будет отходить от дел и передавать империю сыну. Очень удачное время для переворота. Ведь власть передавалась не только потомку, в чьих жилах течет кровь правителей, а самому достойному представителю рода.

— Что-то ты долго, — попенял мне Азур первый.

— Выяснял все обстоятельства, чтобы картина была полной.

— И что?

— Наши подозрения подтвердились, — со вздохом признался я, наливая себе выпить.

Слуг отпустил, важный разговор требовал приватности. А еще беседа предстояла быть тяжелой. У нас была большая проблема, которая уже унесла жизни людей и, возможно, повлечет за собой еще больше жертв.

Опустившись в кресле, я пригубил вино, а хотелось напиться вдрызг.

— Прими мои соболезнования в связи с гибелью друга, — покосился император.

— Спасибо. Разгребая эти проблемы, я даже не успел на похороны, — горечью было пропитано каждое мое слово.

— Ты отомстишь за него. Как ситуация в целом?

— Этур мне еще пару лет назад писал о своих подозрениях. Они стоили ему жизни. Это был не несчастный случай на раскопках, а убийство. Остальные погибли заодно. Невероятная безжалостность, унесшая безвинные жизни.

— А что его подопечная?

— Будем наблюдать. Этур очень ее любил, она стала ему дочерью и девушка, на первый взгляд, убита горем. Лекари, наблюдавшие ее, диагностируют серьезное эмоциональное потрясение. Такое сложно сыграть, особенно ей, той, которая половину жизни прожила на раскопках.

— И все же мы не знаем, с кем она там общалась и какие навыки могла приобрести, — задумчиво заметил его величество.

— Не знаем, — подтвердил я. — С ней поговорят опытные люди, и я сам пообщаюсь. Надо проследить, чтобы она хорошо устроилась и ни в чем не нуждалась.

— Ты не веришь в ее причастность, — не спрашивал, утверждал император.

— Не верю. Но мое мнение не играет роли. Пока будем разбираться, спешка может дорого стоить. Завтра в корпусе мне предстоит настоящее сражение, заодно посмотрим на поведение Роуп. А в остальном… Я был плохим другом всю жизнь, но после смерти Этура реабилитируюсь. Это все, что я могу сделать.

Его величество сочувственно взглянул и сам налил выпить. Сегодня мне даруют неслыханную милость, напиться в присутствии монарха. В этот вечер его величество не будет императором, он будет моим двоюродным братом.

Глава 3

Аделин Роуп

Следующее утро началось с серого унылого света, проникающего сквозь шторы. Вставать не хотелось и мелькнула малодушная мысль, что может, отложить дела на потом и еще немного пожалеть себя. Я почти поддалась соблазну, когда в дверь постучали и, едва я ее открыла, как горничная вручила срочное послание.

В недоумении я разглядывала желтый конверт. Незнакомое имя отправителя… Кому от меня что понадобилось? Но едва вскрыла, все встало на свои места. На бумаге герб исследовательского корпуса. Секретарь его главы настойчиво просил меня прибыть в их ведомство, для решения срочных вопросов.

Они дождались похорон опекуна, выдержали минимальные приличия. В принципе, действительно не было смысла больше откладывать неизбежный визит. Распахнув двери гардероба, я посмотрела на платья. Цвет скорби в нашем государстве считался красный, и таких нарядов у меня было всего два. Довольно классического вида, а значит, не так бросалось в глаза, что они вышли из моды.

А еще есть шарфы и пара брошей, неизменная вуаль, которая помогала скрывать мысли и эмоции женщине в моем положении. Более чем достаточно, чтобы сохранить достоинство. О том, как ошибалась, я поняла, едва вошла в исследовательский корпус.

Он располагался недалеко от императорского дворца и был огромным. В нем находилось все: самый большой музей столицы по разным направлениям, центральная библиотека, архивы, хранилища, исследовательские лаборатории, администрация и, думаю, много чего еще, о чем я даже не знала.

В связи с этим здание было красивым, помпезным. То здесь, то там стояли стеклянные кубы с экспонатами из разных известных экспедиций. Сейчас я чувствовала себя простушкой, но, несмотря на это, вскинув подбородок, направилась к стойке администрации.

Меня узнали сразу же. Все тот же вестник снова напечатал меня на первой полосе, в связи с похоронами. Ко мне на встречу шагнул пожилой мужчина, с аккуратно подстриженной седой бородой и усами. Чуть склонившись, он представился.

— Дона Роуп, рад приветствовать вас в нашем ведомстве. Я, Элиас Кларк, ваш сопровождающий на сегодня. Примите мои соболезнования.

— Благодарю, — кивнула я и отправилась следом за мужчиной по длинным коридорам этого здания, которое, с каждым шагом, все больше напоминало лабиринт.

Кларк всю дорогу занимал меня разговором, видимо, что бы юная дона не заскучала. Рассказывал о создании экспедиции в Темный город, об опекуне, бередя мои раны. Когда мы подошли к большим двустворчатым массивным дверям, я уже была готова попрать приличия и попросить мужчину заткнуться, но он прервался сам.

— Ну, вот мы и пришли. Прошу, проходите, вас уже ждут, — сообщил Кларк, приоткрывая дверь.

Глубоко вздохнув, я шагнула внутрь, прижимая к себе папки с документами, которые и планировала отдать. А внутри моему взору предстал длинный стол, за которым восседали… Раз, два, три… Одиннадцать ученых мужа и все пристально рассматривали меня. В большой комнате еще находились секретари, помощники, заинтересованные лица, но беседовать я сегодня буду именно с ученым советом.

Всех я знала, не лично, а по их фотографиям, научным работам и рассказам опекуна. Здесь присутствовал и его друг, герцог Даушен.

— Дона Роуп, приветствуем вас. Просим присаживаться, — его светлость указал на одно из кресел, которые стояли перед вытянутым столом. — Приносим вам соболезнования.

— Благодарю вас, — склонила я голову в ответном приветствии.

А потом передала папки подошедшему секретарю. Пока совет знакомился с отчетами, я терпеливо ждала. Конечно, я не могла ответить на все вопросы, но общее положение вещей знала. К тому же, нужно уточнить, могу ли я вернуться обратно в состав экспедиции.

Наше общество давало женщине определенную свободу, но совсем небольшую. По настоянию опекуна, я всегда подписывала собственным именем свои переводы, научные статьи или работы по древним текстам. Этур считал это важным аспектом в моей будущей научной деятельности, однако не занимала какую-либо официальную должность. К тому же, несколько лет я училась в академии. Поэтому я скорее числилась при опекуне, чем служащей экспедиции.

Теперь его нет, значит, нет и моей работы. Женщин на раскопках было мало, все они являлись прекрасными специалистами, а еще вдовами преклонного возраста. Я же юная девушка и, несмотря на свои таланты, и определенную известность в научных кругах, думаю, меня там никто не ждет.

А между тем члены совета начали спорить между собой.

— Работа проделана прекрасная, большие успехи…

— Что вы называете успехами, уважаемый? Никаких серьезных находок за последние годы. Видимо, было чем еще заняться.

— На что вы намекаете?

— Да все знают, ходят слухи…

Я не понимала, о чем они говорят. Какие слухи?

— Считаю, нужно передать проект нашей группе. У нас больше специалистов…

От Этура я слышала, что сейчас, по нашей экспедиции, в научных кругах есть две группы. Официальная, которая сейчас занимается ей, и оппозиция. Чем больше я прислушивалась к разгорающемуся спору, который вот-вот грозил перейти в драку, тем больше понимала: они решили воспользоваться смертью опекуна, опорочить его доброе имя, дискредитировать и тем самым урвать кусок себе.

Народ любил историю империи, своих предков и на это государство выделяло немалое финансирование, которое сейчас проплывало мимо части научных мужей. Стервятники!

— Господа, успокойтесь, — повысил голос доселе молчавший герцог. — Я не понимаю, о каких именно проступках и пренебрежением обязанностями вы говорите?

— Да все знают, что он спал со своей подопечной, вот и забросил дела в последнее время! — выкрикнул один из мужчин.

Мои руки сжались в кулаки. Как они посмели?! Как они допустили подобное предположение?! Мой опекун — благороднейший из людей, не бросил сироту на произвол судьбы. Приютил, вырастил, заботился, дал образование. Да я ни одного косого взгляда не видела от него за все годы! А они взяли его достойный поступок, вывернули и сейчас оскверняют им имя умершего человека, который всю жизнь отдал науке!

— Я полагаю, у вас есть доказательства своим словам. За клевету могут серьезно наказать и лишить научных званий, — проскрежетал герцог. На его лице заходили желваки от злости.

— Они не кровные родственники, а жили в одном доме. Над ними свечку никто не держал, но посредственные результаты работы… Вот они, в наличии! Чем объясните? Что Кар начал сдавать? Не смешите меня!

— Кто хочет, пусть подаст на нас в суд… — начал еще один мужчина, но я больше не могла слушать и встала.