— Кардо… Тиз… Лиер. — Взгляд Мортена упал на подзаголовок. — Если отыщу здесь ответ, буду доволен. Если нет… — Он посмотрел на друга. — Ты же не откажешь мне в ритуале?

— Призвать для тебя старика?

— Он был одним из ректоров этого места, — сверившись с тем, что помнил со времен учебы, заметил Мортен.

— Не припомню такого, — поморщился Аркант.

— История никогда не была твоей сильной стороной.

— По мнению некоторых, значение истории сильно переоценено. — На губах темного заиграла лукавая улыбка. Откровения Ани, вызвавшие столько негодования со стороны почтенного Теренсия, весьма его позабавили. Впрочем, как и любого темного, имевшего опыт призывов и общения с, так сказать, первоисточниками.

— Увы, большинству людей иные способы узнать о событиях, давно минувших, недоступны, — пожал плечами Мортен и поднял вверх указательный палец, призывая к молчанию.

«…и каким же было мое удивление, когда я вновь встретил этого человека. На нем более не было следов той скорби, что склоняла его к земле, с каждым шагом приближая Врата Лабиринта. Ныне взор его был ясным, а глаза полны энтузиазма. Тени прошлого оставили его.

Я говорил с ним о нашей прошлой встрече, но и она не оставила в его памяти ни следа. Одно лишь имя — свидетельство прошлого — навсегда осталось с ним, но более не имело той власти. Ни он сам, ни принявшие его люди не ведали, откуда ведут свой род, хотя я замечал среди них и южан, и потомков пустынников. Лишь те немногие, чьи предки пришли на эти земли столетия назад, знали о мире за пределами края. Они же подносили приветственную чашу, предлагая и мне присоединиться к их народу.

Я боялся, что мой отказ вызовет гнев этих добрых людей, но нет — они приняли его легко, лишь предупредив, что мне не позволено ходить по ту сторону гор и тревожить их талиари.

Она сама навестила меня, когда я устраивался на ночлег в доме старосты. Больше похожая на криотку, чем на своих истинно верующих, она была удивительно открыта любым моим словам и, казалось, верила каждому моему слову. Из чего я заключаю, что талиари Альн-Ари либо недавно воплотившийся дух, либо никогда не знавший предательства и людского коварства, что вкупе с забвением всех пришлых дает мне почву для размышлений.

* * *

Мое любопытство чуть не стоило мне жизни.

Определенно, приветственная чаша не просто ритуал гостеприимства. Либо сама чаша, либо жидкость в ней навсегда отбирает свободу у каждого, кто рискнет из нее пригубить. Несмотря на мои ежедневные отказы, староста продолжает предлагать мне испить из их источника. Я отказываюсь, но он продолжает настаивать. Чувствую, скоро меня попросят уйти из поселения. Мои разговоры с их духом более не обходятся без свидетелей. Местные слушают, о чем я ее спрашиваю, но не вмешиваются. Пока не вмешиваются, но чашу не убирают.

Ночью я чуть не совершил глупость. Обследовав чашу и не найдя в ней ничего сверхъестественного, я, со свойственным нашему брату любопытством, готов был испить из нее. Благо воды в ней не оставляют, что еще раз подтверждает мою версию о ее свойствах. Не чаша, а вода дарует забвение. И пусть мои ментальные способности подвергаются насмешкам коллег, я уверен, что смогу найти подтверждение своей гипотезе. Остается лишь ждать и надеяться, что меня не напоят их забвенной водой раньше, чем я разгадаю загадку беспамятства.

* * *

Пока боги на моей стороне.

Вчера в поселении появились пришлые. Неодаренные, спасавшиеся от непогоды и лихих людей, они с радостью остались на ночевку и пригубили из приветственной чаши. Их жизни на моей совести. Я мог бы предупредить их, но промолчал. Во имя науки и собственных амбиций. Мне нужен был этот эксперимент, а им — кров и возможность отдохнуть. Я убеждаю себя в этом, но не могу избавиться от мысли, что стал соучастником их гибели.

Моего таланта хватило, чтобы просмотреть их самые близкие воспоминания. После они пригубили из чаши, и… ничего не произошло. Я наблюдал за ними весь вечер, пытался напроситься на совместную ночевку, но староста не позволил. Расположение ко мне угасает, и я чувствую, что пора бежать. Шепотки за моей спиной не дают засыпать. Я подолгу лежу и смотрю в потолок, прислушиваясь и ожидая удара в спину. Они больше не кажутся мне добрыми. Они охраняют свой секрет и, кажется, готовы защищать его любой ценой.

* * *

Давно мне не доводилось спать в лесу, но именно здесь я впервые за две недели смог отдохнуть. Поселение в горах Лиера осталось в двух днях пути на север, а я все еще жив и при памяти. Огромное, я вам скажу, достижение, стоившее мне грыжи, порванной связки и перелома со смещением. И то мне повезло — до пропасти оставалось каких-то несколько шагов, но Альн-Ари остановила. Мне даже жаль было обманывать наивного духа, но без ее помощи я не смог бы уйти. Но все во благо науки.

Я успел обследовать тех неодаренных наутро и могу с уверенностью утверждать, что их память больше не подлежит восстановлению. Я попробовал, но, кроме головной боли, не смог обеспечить бедолагам больше ничего. И это не блок, не сокрытие отдельных сцен, их память чиста, как у новорожденных младенцев, но ни у кого это не вызывает вопросов, будто так и должно было быть. Механические навыки остались: они ходят, умеют пользоваться ложкой и охотиться, но все признаки их личности утрачены безвозвратно.

Мне жаль их, но эксперимент можно считать успешным. Вода местного источника — увы, мне не удалось вызнать его расположение, но, полагаю, за горами не только святилище талиари, — лишает памяти. Есть ли какие-то закономерности или минимум, который необходимо испить, узнать не удалось. Но, надеюсь, вы простите мне мою слабость, ибо возвращаться в поселение мне более небезопасно. Да и вам — тем, кто читает мой труд, — я рекомендую обходить это место.

Описание пути и карту моего побега смотрите в конце книги. И знайте, их дух добрый, можно просить о помощи…»

Мортен захлопнул книгу и открыл вновь уже в конце. Пролистал приложения и нахмурился.

— Что-то не так?

— Карты нет. Ни описания пути, ни зарисовок. Зато, — он показал Арканту след от вырванных страниц, — кто-то определенно интересовался этой историей.

— Адепты, — поморщился Аркант, проведя пальцами по неряшливо топорщившимся остаткам бумаги. — На что только не пойдут, чтобы не переписывать.

— Вы до такой степени их распустили? — Мортен удивленно вскинул брови. — И архивариус не заставил восстанавливать поврежденный труд? От руки, без всякой магии, чтобы каждая буковка копировала оригинал.

— Увы. — Магистр ностальгически вздохнул, вспомнив, как они с другом однажды всю ночь корпели над одной несчастной страницей. — Времена меняются.

— И не всегда эти изменения к лучшему, — протянул Мортен, убирая потрепанный том обратно на полку. — Ты окажешь мне услугу?..

— Разве ты в этом сомневаешься? — усмехнулся Аркант, поджал губы, думая о чем-то. После извлек оставленный собеседником том и кивнул своим мыслям. — Обойдемся и без посягательства на угодья Хозяйки. Я видел его среди местных призраков. Идем, я не собираюсь призывать всех окрестных призраков в библиотеке.

Призывать всех им и не пришлось. Клаус Штерке, следивший за обоими мужчинами еще с тех пор, как они посягнули на его труд, явился первым. Тряхнул заплетенной в косички бородой, поправил ночной колпак и демонстративно перевязал пояс на халате, давая понять, что не собирался беседовать с посторонними.

— Не могли утра дождаться? Какая невоспитанная молодежь! — Призрак покачал головой, отчего кончик колпака заходил маятником. — Ни стыда ни совести, почтенного профессора, магистра… как какого-то мальчика на побегушках! И ради чего?! — Он всплеснул руками, демонстрируя ширину рукавов, в которые, казалось, можно было спрятать не один свиток. — А действительно, чего ради вы меня призвали, молодые люди? — уже спокойнее, с умеренной дозой любопытства поинтересовался призрачный ректор, разглядел наконец, кто именно его призвал, и не удержал непроизвольное: — Ой…

— Ваш этнографический труд произвел на нас огромное впечатление, — проигнорировав восклицание старика, перехватил инициативу Мортен, освобождая удерживавшего круг призыва друга от необходимости разговора с призраком.

— Мой труд? — Штерке прищурился. — Решили польстить старику? Будто я не знаю, что его исключили из программы обязательного чтения еще пятьдесят лет назад и с тех пор… Хм, неужели вы сами решили с ним ознакомиться?

— С большой охотой, — подтвердил Мортен. — Нас особенно заинтересовала та часть, где вы описываете Лиерское поселение и их обычай приветственной чаши.

— Ох, Лиер… — Тяжелый вздох сорвался с губ призрака. — Да, я помню его. И вы, верно, тоже.

— Никогда не доводилось бывать, — уверенно заявил Мортен, внимательно изучая собеседника. Ему казалось, что нет-нет да и взглянет покойный маг на него искоса, словно старался не терять из виду.

— Но как же!.. — Недоверие в голосе мага сменилось неодобрением. — Зачем же вы врете старику, господин Мор? Я верой и правдой служу вашей Хозяйке… Неужели я прогневал Темнейшую? — Голос призрака растерял присущую ему живость, превратившись в предсмертные хрипы. — Прошу вас, господин Мор… Искуплю свою вину. Сделаю все, что она пожелает. Экзамен, курсовую, дипломную… все мои знания принадлежат вашей госпоже, только скажите, чем я могу…