Натан Лонг

Ульрика-вампир


...

Это темный век, кровавый век, век демонов и колдовства. Это век войн и смертей, конец мира. Повсюду огонь и ярость… Но это и время могучих героев, славных деяний и безмерной отваги.

В сердце Старого Света простирается Империя, крупнейшее и самое могущественное из человеческих государств. Знаменитая своими инженерами, колдунами, торговцами и солдатами, это земля великих гор, могучих рек, темных лесов и больших городов. На троне — император Карл-Франц, священный потомок основателя державы, Сигмара, и владелец его волшебного боевого молота.

Но времена не слишком цивилизованные — по всему Старому Свету, от рыцарских замков Бретоннии до скованного льдами Кислева на дальнем севере, проносится эхо войны. В могучие Краесветные горы стягиваются перед очередным набегом орочьи племена. Бандиты и ренегаты бродят по диким южным землям Пограничных Княжеств. Ходят слухи о крысоподобных созданиях, скавенах, что выползают из сточных канав и болот по всей стране. На пустынном севере растет угроза Хаоса, демонов и зверолюдов, извращенных поганой волей Темных Богов. Время битвы всё ближе, и Империи как никогда нужны герои.

РОЖДЕННАЯ В КРОВИ

ГЛАВА 1

ПРОГУЛКА ПОД СОЛНЦЕМ

Запах крови щекотал нос — непролитой, все еще бегущей по жилам. Она слышала ее пульсацию и безумные толчки испуганного сердца, эти звуки были для нее слаще любовных стонов. Мир стал красно-черным, в нем двигались тени и вспыхивали огоньки бьющихся сердец — огоньки, которые согреют и отгонят вечный холод смерти.

Аромат становился все сильнее, биение сердца — все громче, они сводили ее с ума, вымывая из головы мысли и оставляя только голод, ревущую пустоту, которую надо заполнить. Или же придет смерть, но и она не избавит от боли. Верность, честь и сострадание — все, за что она при жизни, да и в нежизни тоже держалась так долго, как только могла, — стали лишь пустыми словами; только голод имел значение. Она, обнаженная, преследовала жертву в зимнем лесу и слышала рыдания несчастного. Слышала его мольбы к безучастным богам. Его сердце билось часто-часто, как у кролика, он обливался потом от страха, и этот запах опьянял. До цели оставалось несколько шагов, вот-вот ее клыки глубоко вонзятся в шею, и она будет пить, жадно, заполняя зияющую тьму внутри, и тепло его сердца согреет ее.

Человек выбежал из-за деревьев и помчался по заснеженному полю, залитому светом луны. Он стремился к жалкой хижине с соломенной крышей, как будто хрупкие стены могли защитить его. Она на мгновение подумала, не позволить ли ему добежать, поиграть с ним, дать бессмысленной надежде вспыхнуть и потом сорвать дверь с петель. Но нет, голод ее был слишком всеобъемлющим, чтобы тратить время на развлечения. Кричащая пустота внутри больше не могла ждать.

Она прыгнула. Это был длинный и красивый прыжок. Она рухнула ему на спину и сбила с ног. Человек принялся барахтаться, разбрасывая снег. Крича от страха, он размахивал руками, пытаясь вырваться и уползти, но он был слаб, а она — сильна. Она прижала его ноги к земле обнаженными ногами, схватила за подбородок и задрала голову добычи, открывая грязную шею под растрепанной бородой. Его артерия дергалась под кожей, как мышь, прижатая упавшим листом. Она освободит зверька.

Голова дернулась вперед. Что-то с грохотом врезалось в землю рядом с ней, взметнув фонтан снега. Арбалетный болт. Она подняла голову, рыча и скалясь. Кто посмел мешать ей во время еды?

По снегу, сияющему в лунном свете, к ней скакали на лошадях мужчина и женщина, тяжелые соболиные плащи развевались на их плечах. Холодную красоту женщины подчеркивали волосы цвета воронова крыла. Под ее плащом виднелся костюм для верховой езды из красного как кровь бархата. Ее могучий спутник выглядел как истинный рыцарь в своих высоких сапогах и стальном нагруднике. Позолоченный арбалет в его руке мягко сиял в свете луны. Всадник уже взводил оружие для следующего выстрела.

Она сердито зарычала на наездников и вернулась к добыче в отчаянной попытке успеть утолить голод до того, как они помешают. Но не успели клыки впиться в горло крестьянина, как над полем разнесся голос женщины, заставивший ее замереть:

— Нет, Ульрика! Ты его не укусишь!

Ульрика заворчала утробно и снова наклонилась. Кровь так близко. Она не могла думать ни о чем другом. Эти двое помешают.

— Остановись, дитя! — крикнула женщина. — Повинуйся мне!

Ульрика дернулась изо всех сил, но слова были словно цепь, не подпускающая к добыче. Разорвать звенья не получалось. Девушка села на крестьянина — того трясло от ужаса — и огорченно уставилась на женщину и златовласого рыцаря. Пара подъехала и остановилась.

— Встань, — сказала женщина. — Отпусти его.

— Я голодна, — проскулила Ульрика.

— Ты утолишь голод, — пообещала женщина, протягивая унизанную кольцами руку. — Но не здесь. Не так. Не как зверь. Теперь встань.

Всем сердцем Ульрика желала только одного — наброситься на мучительницу, но знала, что у нее не получится. Да и если бы смогла, вряд ли пережила бы эту самоубийственную попытку. Раздраженно ворча, девушка поднялась на ноги. Обнаженные руки тряслись от голода и сдерживаемого гнева. Она гордо вздернула подбородок, глядя па женщину и рыцаря. У ног стонал от страха крестьянин.

Рыцарь осмотрел Ульрику с ног до головы. Губы его скривились от отвращения. Лицо женщины оставалось холодным и безмятежным, как у статуи.

— Ты должна научиться держать себя в руках, дорогая, — сказала она. — Я же пообещала твоим друзьям, что обучу тебя не причинять вреда?

В памяти Ульрики промелькнули лица бывших друзей: поэт, маг, гном. Что бы подумали приятели, если бы увидели ее сейчас — обнаженную, дикую, с когтями и клыками, каким позавидует и волк? Наплевать.

В конце концов, они только мясо.

— Я никому ничего не обещала, — прорычала она.

— Но обещала я, — ответила женщина. — А я не бросаю слов на ветер и тебе не советую. Ясно?

Ульрика долго сверлила ее взглядом, затем опустила голову и ответила:

— Да. Слова на ветер не бросают.

Женщина мило улыбнулась.

— Хорошо. Тогда забирайся на моего коня, садись позади. Вернемся в Нахтхафен.

Ульрика неохотно отошла от дрожащего крестьянина и одним прыжком взлетела на круп лошади. Всадники двинулись к дороге, проходившей мимо поля. Девушка увидела людей, сгрудившихся перед хижиной: старик, молодая женщина и двое грязных детей — все в одних поношенных ночных рубашках. Когда повелительница Ульрики проезжала мимо, люди низко поклонились ей, почтительно приложив руки ко лбам, затем поспешили на помощь крестьянину. Тот все еще хныкал в снегу, не пытаясь подняться.


Две недели назад Ульрика умерла.

Адольф Кригер, честолюбивый вампир, явился под стены осажденной Прааги в поисках реликвии великой силы и взял Ульрику в заложники, чтобы обезопасить себя от смерти, которую ее друзья Макс Шрейбер, Феликс Ягер, Готрек Гурниссон и Снорри Носогрыз уготовили ему. Изначально Кригер намеревался расправиться с добычей, как только сможет безопасно покинуть Праагу, но девушка понравилась вампиру, и это решило ее судьбу. Кригер забрал Ульрику с собой в Сильванию. Вдвоем они мчались в его карете по заснеженным зимним лесам. Молодая женщина изо всех сил противостояла его сверхъестественному обаянию, но в конце концов уступила и позволила укусить себя. После этого она лишилась собственной воли. Когда путники прибыли в замок Дракенхоф, где Кригер собирался поднять из могил непобедимую армию нежити, он сообщил, что Ульрика станет его королевой. Девушка уже не возражала. Кригер даровал пленнице кровавый поцелуй — ритуал, в ходе которого та простилась с жизнью и вернулась к ней, но уже в качестве вампира.

Однако Кригеру не повезло. Друзья Ульрики не прекратили поиски и явились в Дракенхоф вскоре после ее обращения. С ними прибыла графиня Габриелла. Это она когда-то обратила Кригера, а теперь решила сорвать воплощение его слишком амбициозных планов. Вместе двое мужчин, два гнома и вампир сумели одолеть Кригера. С его смертью Ульрика осиротела. Готрек хотел убить и новообращенную: подруга превратилась в порождение тьмы, а ритуал обратить невозможно. Но графиня пообещала товарищам Ульрики, что займется воспитанием девушки и научит жить, не причиняя вреда людям. Ей удалось добиться согласия — неохотно, но бывшие друзья позволили Габриелле забрать Ульрику с собой.

В первую ночь по прибытии в замок Нахтхафен графиня рассказала Ульрике, что правит в этих краях последние двести лет. Иногда она была женой графа, иногда дочерью, иногда кузиной или давно позабытой племянницей. Как ее звали, была ли она жестокой или справедливой, молодой или старой, суровой или милой — не имело значения. Замком правила она, Габриелла. Она уже столько раз за прошедшие века меняла облик, что почти позабыла среди придуманных биографий настоящие имя и место рождения.

В нынешнем воплощении она звалась графиней Габриеллой фон Нахтхафен. Светская львица, любительница путешествовать по миру, выросшая и получившая образование в Альтдорфе, она унаследовала замок от тетушки, которая трагически погибла в результате несчастного случая на охоте десять лет назад. В замке и городе с таким же названием, который прижался к стенам крепости, графиня правила как абсолютная госпожа, добрая и справедливая, но требовала беспрекословного повиновения от своих сервов и слуг. Все они знали, кто она на самом деле, независимо от того, какую личину ей взбрело в голову напялить в данный момент. И похоже, графиня считала себя такой же полновластной повелительницей Ульрики. Она требовала от юной вам пирки стол ь же беспрекословного послушания, что и от слуг. С этим девушке было трудно примириться.