Огонь из одуванчиков Натан Уилсон читать онлайн бесплатно

Натан Уилсон

Огонь из одуванчиков

Посвящается Хитер Линн

ото te mea nais

Глава 1

Канзас не тот городок, на который легко произвести впечатление. Он видел, как ветер уносил дома и как взмывали в небо коровы. Как воронка торнадо разрезала поле пшеницы, а следом выпадал крупный град. И как таяли самые большие градины, внутри которых можно было найти вмерзших в них черепах, лягушек и рыб, а иногда даже людей. Но Канзас был ни капельки не удивлен.

Генри Йорк повидал в Канзасе много таких вещей, которые, он думал, не могли произойти в этом мире. И они правда не могли. А Канзас и бровью не повел.

Подошвы ботинок Генри висели в двадцати футах над землей. Он умудрился наконец отодвинуть тяжелую дверь на верхнем ярусе амбара и, счистив с ладоней ржавчину и ошметки красной краски, теперь сидел на пыльных досках и смотрел на колосящиеся поля. Его ноги болтались в воздухе, и Канзас наблюдал за ним, растянувшись до горизонта.

За какие-то пару недель, прошедшие с тех пор, как он впервые сошел с автобуса из Бостона, Генри изменился. Тогда он попал в удушающие объятия тети Дотти, а затем на чердак старого дома на ферме, где и началась его совершенно новая жизнь. Конечно, теперь он и выглядел иначе, и дело было не только в порезе на тыльной стороне ладони, пересекавшем все пальцы. Порез этот как следует не затягивался только потому, что Генри вечно его ковырял. Ожоги на подбородке были гораздо заметнее, но они тоже уже начали заживать. Их Генри предпочитал не трогать, однако ему все-таки приходилось. Особенно тот, что был у него под ухом. Он превращался в зернистое пятно размером с подушечку пальца.

Но по-настоящему сильные изменения, случившиеся с Генри Йорком, произошли не снаружи, а в его в голове. Все, что он раньше воспринимал как само собой разумеющееся, отныне перестало быть таковым. Мир вокруг, всегда казавшийся медленным, устойчивым и даже скучным механизмом, вдруг ожил, и выяснилось, что усмирить его — задача не из легких. Генри открыл для себя стену из шкафов в своей комнате на чердаке, и теперь он уже толком не знал, кто же он такой. Не знал он, и кем были его настоящие родители, и был ли он вообще в нужном мире. Он ничего теперь не знал. Но, как это ни странно, так было даже спокойнее, чем когда он думал, что знает.

Месяц назад, только сойдя с автобуса из Бостона, ему бы наверняка было не по себе, если бы он сидел как сейчас, на краю, свесив ноги и неторопливо постукивая пятками по стене амбара. Месяц назад он бы ни за что не поверил, что сможет отбить бейсбольный мяч. Генри услышал за спиной сопение и обернулся. Месяц назад мир еще был обычным, нормальным и существ вроде вот этого в нем не существовало.

Раггант громко фыркнул и уселся на задние лапы. Его крылья были сложены за спиной и прижаты к жесткой угольной коже. Затупленный рог был, как всегда, гордо вздернут вверх.

Генри улыбнулся. Он всегда улыбался, когда смотрел на своего питомца. Раггант был настолько же горд собой, насколько не подозревал о том, как выглядит со стороны. По крайней мере так думал Генри. Раггант выглядел как небольшой бассет-хаунд, только с крыльями и носорожьего вида мордой и кожей, и был далек от того, чтобы называться красивым. Это тем не менее не мешало ему быть самодовольным и упрямым, как павлин. Словно чистокровная ищейка из параллельного мира, это он нашел Генри и расколол штукатурку на стене чердака, пока сидел внутри шкафа. Ведь именно с рагганта все и началось. Точнее, все начал тот, кто послал рагганта за Генри. Генри даже предположить не мог, кто бы это мог быть.

— Ты хоть представляешь, как чудно выглядишь? — спросил Генри и, потянувшись, взял животное за загривок. Ощущение было как от теста, замешанного на песке, и, когда Генри сжал пальцы, раггант прикрыл черные глаза и издал урчащий звук. — Увидеть бы, как ты летаешь, — добавил Генри. — Ты же знаешь, что увижу.

Он посмотрел на землю внизу, затем снова перевел взгляд на рагганта. Можно было столкнуть его. Тогда ему пришлось бы полететь. Однако раггант мог оказаться достаточно гордым и, только сильнее прижав к спине крылья, просто рухнуть в высокую траву.

— Как-нибудь в другой раз, — произнес Генри.

Полуденное солнце клонилось к закату, и Генри знал, что уже скоро тень от амбара растянется по двору. Хуже всего было то, что совсем скоро и окрестные поля, и амбар, и сам Канзас станут для него лишь воспоминанием. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как его родители вернулись из своего злосчастного велопутешествия, а Генри так пока ничего от них не слышал. В этом не было чего-то сверхъестественного. Вернувшись из очередного отснятого на пленку приключения, они редко давали о себе знать сразу. А тот факт, что в этот раз их взяли в заложники, должен был сделать их возвращение гораздо более суматошным и, к счастью для Генри, достаточно надолго увести все их мысли в сторону от его персоны. Но это не могло продолжаться вечно. Если бы у них была возможность вмешаться, он бы никогда не увиделся со своими кузинами. Теперь же, когда они вернулись, они ни за что не разрешат ему остаться в Канзасе даже на лето, не говоря уже о том, чтобы пойти здесь в школу. И он снова окажется в Бостоне, и будет сидеть на диете, и у него будет новая няня, и он опять пойдет в интернат. Может быть, даже в новый. Тогда тот станет уже третьим по счету.

Родители. Он все еще продолжал думать о них как о своих родителях. Рассказали бы они ему когда-нибудь, что дедушка нашел его на чердаке? Маловероятно. Генри совершенно не волновало, что его усыновили. Но трудно было не обращать внимания на то, что его родители никогда не были ему родителями в полном смысле слова, — не как тетя Дотти и дядя Фрэнк для его кузин. Генри никогда не питал особенных иллюзий на счет того, какое место он занимает в их жизни.

Вчера он увидел их по телевизору. Он перемешивал хлопья и слушал, как Анастасия, его младшая кузина, жалуется на Ричарда, когда дядя Фрэнк позвал его в гостиную. Генри подошел, и дядя показал пальцем на экран телевизора. Где-то там, в студии, на мягкой кушетке сидели, скрестив руки на коленях, Филипп и Урсула. Оба улыбались и кивали, а Урсула все бросала быстрые взгляды в сторону камеры. Она выглядела в точности как тетя Дотти, только все черты ее лица были как будто жестче. Они говорили об их поразительной стойкости, о том, как это тяжело — путешествовать по Андам на велосипедах и как они до последнего, даже когда их похитили в Колумбии, не оставляли надежды пройти маршрут до конца. Еще они рассказывали об их переговорах с издателями и возможных контрактах на экранизацию.

В целом Генри более или менее запомнил все, о чем они там говорили. Но две вещи запомнились ему особенно — так, что каждое слово буквально отпечаталось в его голове.

— Вы, наверное, сблизились? — спросила у них ведущая. — После всего, через что вы прошли вместе.

Урсула наклонилась вперед, Филипп же, наоборот, откинулся назад на спинку дивана.

— Знаете, — сказала Урсула. — За это время мы оба очень сильно изменились. И нам буквально придется заново узнавать друг друга. Но сперва нам предстоит разобраться в самих себе.

Филипп кивнул.

Генри был почти уверен, что он понял, что эта сцена означала на самом деле.

Затем телеведущая спросила про него.

— Итак, у вас ведь есть сын? Я не ошибаюсь?

— Все правильно. — ответил Филипп.

Урсула улыбнулась.

— Наш маленький Генри.

— Должно быть, воссоединение с ним было радостным. Что вы почувствовали, когда снова увидели его?

— О, это было замечательно, — сказала Урсула. — Восторг. Настоящий материнский восторг.

— Аж мурашки по коже, — добавил Филипп.

Это было странно: сидеть и смотреть, как твои родители врут. После этого дядя Фрэнк похлопал его по плечу, а тетя Дотти стиснула в объятиях. Анастасия открыла было рот, чтобы как-то это прокомментировать, но Пенелопа — старшая и самая понимающая — быстро ущипнула ее прежде, чем она успела что-нибудь произнести. Генриетта собрала свои кудри на затылке и пристально посмотрела на Генри.

Они вместе открывали волшебные двери, ползали на карачках по чердаку и обнаруживали новые миры. И все же она каждый раз проверяла, не окажется ли он слабаком. Генри понимал, что она хочет увидеть, станет ли ему грустно. Но грустно ему не было. Не тогда. А Ричард, как всегда оказавшийся не к месту, быстро шмыгнул вон из комнаты.

— Что мне делать? — обратился Генри к рагганту. — Мне ни за что не удастся остаться здесь, а у тебя никак не получится поехать со мной, даже если ты попытаешься. Тебя просто продадут в зоопарк. Или в цирк.

По окрестным полям рябью пробежался горячий ветерок. Раггант не открыл глаз, но у него раздулись ноздри.

— Хуже всего Ричарду, — произнес Генри. Его сильно беспокоил этот худощавый мальчик, увязавшийся за ним в Канзас через один из шкафов. — Либо он навсегда останется здесь, либо ему придется отправиться в какой-нибудь шкаф. Если не домой, то куда-нибудь еще. Если, конечно, Анастасия не прикончит его раньше.

Снизу донесся скрежет отодвигаемой двери амбара.