Ник повесил трубку и неподвижно сидел в полной растерянности, не зная, как поступить дальше. В другом конце комнаты Флеш скрючился над клавиатурой, покачивая головой в такт музыке, которая лилась из наушников.

Ник посмотрел в окно. На улице сновали пешеходы, ездили автомобили. Продавщица из цветочного магазина на углу расставляла вдоль тротуара перед витриной горшки с яркими, красочными растениями. Это был обычный день, люди занимались своими обычными делами. Небо было голубым, воздух — теплым.

Но высоко в небе Ник заметил облачко, всего одно, крохотное, и внезапно ему очень захотелось узнать, будет ли дождь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда Миа ставила велосипед на стоянку рядом со спортивным залом «Скорпио», небо полыхало багровым, а ее внимание привлек столб грозовых облаков, выстроившихся на западе.

Она вешала замок на свой «кавасаки» — случаи воровства не были здесь редкостью, — как вдруг почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной и, сидя на корточках возле переднего колеса, вскинула голову.

О нет. Вздохнув, Миа поднялась и кивнула высокой, хорошо одетой женщине, которая неодобрительно на нее смотрела.

— Привет, Клодин.

— Миа.

Клодин Норманди окинула Миа с ног до головы оценивающим взглядом, и та снова вздохнула. Одного взгляда этой женщины было достаточно, чтобы она почувствовала, что выглядит неважно. Большую часть времени Клодин проводила в салоне красоты в «Харродсе», и это было заметно. Миа вдруг со всей очевидностью осознала, что обувь ей надо бы почистить, что на пальцах у нее остались следы от туши, а волосы растрепаны.

— А я привезла Эндрю на тренировку.

Миа кивнула. Эндрю был братом Клодин. Финансист с кротким нравом, он проводил все дни за рабочим столом, но при этом был на удивление хорошим бойцом. Симпатичный парень, никогда не поверишь, что у него в сестрах такая пиранья.

Однако Миа не купилась. Клодин притащилась в «Скорпио» вовсе не из-за Эндрю, а из-за Ника. Эта женщина была готова к охоте. Ник, конечно, мужчина, а потому глуп. Его тщеславие тешил сам факт, что такая красотка, как Клодин, ухлестывает за ним.

— Ник там, в зале. — Клодин изящно пожала плечами.

— Угу, — Миа постаралась проскользнуть мимо нее.

— Он недурно выглядит. Я сказала ему, что собираюсь прийти на поединок, чтобы поболеть за него.

— Уверена, он будет рад.

— Знаешь, я дала себе слово. Обязательно зайду как-нибудь в твою студию, чтобы ты сделала мне что-нибудь такое…

Всякий раз, когда Миа встречала Клодин, та говорила ей одно и то же. И ничего не происходило, конечно же. Клодин с татуировкой — с ума можно сойти. Но Клодин было известно о ее дружбе с Ником, и это был еще один способ, которым она пыталась проникнуть в его жизнь.

Поэтому Миа, как обычно, кивнула в ответ.

— Конечно, заходи в любое время, — сказала она и с подчеркнутой озабоченностью взглянула на часы. — Извини, мне надо бежать, а то опоздаю на занятие.

Не дав Клодин возможности даже рта раскрыть, чтобы ответить, она быстро повернулась и поспешила ретироваться через крутящуюся дверь, которая могла служить своеобразным банком отпечатков пальцев многих членов клуба «Скорпио».

«Скорпио» располагался в большом, отремонтированном здании оптового магазина. В одном зале тренировались и бойцы, и ученики школы боевых искусств, среди которых были люди самого разного рода занятий и общественного положения, от желающих покрасоваться местных лавочников до «белых воротничков» из Сити, таких, как брат Клодин, которых привлекала возможность дать выход эмоциям.

В спортзале не было никаких излишеств. Тут не нашлось бы ни начищенных до блеска весов, ни силовых тренажеров или велосипедов. Пол устилали темно-зеленые маты, которые, сколько их ни вытирали, все равно все были в следах от обуви учеников. К стене был прикреплен спидбол, а множество потертых тяжелых боксерских груш болтались на цепочках, прикрепленных к потолку. Воздух всегда был сперт, в нем чувствовался слегка прогорклый запах разгоряченных тел, кожаных перчаток, влажных салфеток и давно высохшего пота.

Войдя в доджо,[Доджо, т. е. «место для обучения боевому искусству», зал для тренировок.] Миа низко поклонилась. Она сразу ощутила умиротворение, все ее существо сосредоточилось. Это было ее счастливое место. Люди, проходящие мимо, смотрели на квадратное здание «Скорпио» и думали, что это весьма сомнительное местечко. Они даже не подозревали, какая энергия сконцентрировалась за этими стенами.

Доджо довольно четко делился на две части. Первую занимали боксеры, кикбоксеры, а также практикующие такие полноконтактные боевые искусства, как дзюдо и джиу-джитсу. Их называли «драчунами». Другая часть принадлежала «танцорам» — мастерам боевых искусств, которые практиковали хореографические формы — ката[Ката — формализованная последовательность движений, связанных друг с другом принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников.] — и стремились лишь к усовершенствованию техники. Два разных мастера властвовали на подчиненных им территориях. Первых возглавлял Джей Си — плотный человек с бесцветными волосами и всегда недоброжелательным выражением лица. У вторых был свой наставник, Чилли, высокий, худощавый полукровка. Наполовину европеец, наполовину азиат.

Стороны, конечно же, контактировали друг с другом, но Миа прекрасно знала, что в «Скорпио» находились и крайне консервативные старики, которые бубнили строчку из песни Мадонны: «Позируйте! В этом нет ничего такого!»[«Позируйте! В этом нет ничего такого!» — строчка из песни Мадонны «Vogue», т. е. «Танцуй вызывающе-соблазнительно!»] — всякий раз, когда наблюдали занятия «танцоров». Они не только высмеивали дисциплину, которую требовал мастер при точном и полном повторении ката, но также не желали видеть глубокий смысл, заложенный в танце. Впрочем, сказать по справедливости, недопонимание было обоюдным. Многие из товарищей Миа весьма презрительно относились к духу соперничества, присущему боям на ринге. Они кривили лица, когда слышали звуки ударов и столкновений, доносящихся с противоположной стороны зала.

Миа принадлежала к «танцорам», но ее всегда неодолимо влекло к «драчунам». Ее привлекал не столько сам бой на ринге, сколько процесс тренировки мужчин, наблюдая за которым она получала глубокое, искреннее удовольствие.

Вообще, мужчины привлекали ее. Ей нравилось наблюдать за ними в действии — их грубоватая дружба, нередко полудетская дурашливость, неожиданная нежность, с которой они обнимались после того, как отчаянно колотили друг друга в спарринге. Она была очарована языком их тел, выражающим превосходство и жажду власти, с чем женщине трудно соперничать. Конечно, в стенах «Скорпио» царствовала совершенно иная система ценностей. Здесь социальный статус и величина дохода растворялись в дымке влажных испарений и напряженных усилий. Если тебе приходится уткнуться носом в подмышку другого парня, пока тот пытается побороть тебя, не имеет значения, кто он такой, банкир или сантехник. Здесь все решают смелость и отвага. У одних они есть, у других нет.

В дальнем конце зала она заметила Ника. Он был обильно покрыт потом, и хотя его лицо скрывала защитная каска, она заметила, что он расстроен. О причине догадаться было нетрудно. Джей Си стоял перед ним и отчаянно жестикулировал, размахивая своими толстыми руками. Она не могла разобрать слов, но грозный тон голоса уловила безошибочно.

Никто не знал, что значит «Джей Си». Сам Джей Си всегда говорил новичкам, что его имя имеет особый смысл и расшифровывается как «абсолютный ужас». Его ни с кем нельзя было спутать. От ударов, которых он пережил за эти годы немало, вокруг глаз у него образовались утолщения.

— Привет, Миа.

Кто-то коснулся ее локтя. Оки стоял у нее за спиной с виноватой улыбкой на лице. На нем была футболка с надписью «Опасный, черный, красивый». Оки никогда не отличался скромностью.

— Оки! Что ты здесь делаешь? Если Джей Си тебя увидит…

— Да, я знаю.

Оки тряхнул головой и помахал ключом от шкафчика.

— Он сказал, что сотрет меня в порошок, если я появлюсь здесь до того, как ребро срастется. Но я забыл книгу у себя в шкафчике, а хотелось бы узнать, чем там кончится.

Оки был помешан на любовных романах. На обложке книги, которую он держал в руке, мускулистый мужчина, одетый в клетчатую шотландскую юбку, склонился над женщиной с необъятным бюстом. Сначала Миа показалось, что женщина выглядит изумленной, но потом она решила, что, видимо, ей просто не удается уловить разницу между удивлением и горячей страстью.

Она заставила себя улыбнуться. Оки не раз попадал под огонь критики за свои литературные пристрастия, но над ним насмехались бы еще больше, если бы не весьма опасный левый хук, которым он владел.

Оки многозначительно взглянул на нее.

— Я слышал, Ник бегал с тобой сегодня утром. Как все прошло?

— Мучительно.

— Ага. Наш юноша потребляет слишком много сладостей. Какого черта он не держит себя в форме? Всякий раз, когда он выходит драться, такое впечатление, что он вынужден танцевать от печки. Ему необходимо соблюдать режим. Я же соблюдаю, — добавил Оки со скромным достоинством.

— Корона не давит? — Миа стукнула его кулаком в плечо.

Ник и Оки были добрыми друзьями, но между ними существовало здоровое соперничество, поскольку они выступали в одной весовой категории. По технике Оки превосходил Ника, но Ник… Ник был упорным. Спокойная манера, едва заметная улыбка — за ними скрывалась неумолимая целеустремленность, которая могла свернуть горы. Ник был способен держать удар — его подбородку позавидовал бы сам Джейк Ламотта.[Джейк Ламотта — чемпион ММА в среднем весе, участвовал в поединках в Нью-Йорке в 50-х годах XX века.] Для бойца это имело огромную ценность.

Оки нахмурился.

— Я серьезно, Миа. Нику нужен партнер для тренировок на следующие три месяца. Кто-то, кто сможет каждое утро заниматься с ним черновой работой. Если мое ребро придет в норму, я бы как следует его погонял, но если…

— Может быть, Джей Си подыщет для него кого-нибудь.

— Может быть. Но в любом случае я исчезаю, пока Джей Си меня не засек.

Оки наклонился и чмокнул ее в щеку.

— Ты что-то бледная, радость моя, — заметил он.

— Да нет, я в порядке. Просто немного устала, с кем не бывает.

— Чилли приведет тебя в тонус.

— Да. Пойду-ка я переодеваться. Тренировка начинается в пять.

Когда он уже начал двигаться прочь, той особой походкой, которая свойственна большинству бойцов, она вдруг спросила:

— Оки, с тобой правда все в порядке? Кроме ребра, я имею в виду?

Он удивленно остановился и обернулся.

— Ты начинаешь меня беспокоить, Миа. Сначала утренний звонок, теперь это. Что случилось?

— Ничего, извини. Это глупо.

Он все еще смотрел на нее с тревогой, и она поспешила сменить тему.

— Заедешь ко мне на обед на следующей неделе?

— Если только ты запрешь где-нибудь эту отвратительную штучку, которая ползает по твоему дому.

Оки был со Свитпи в контрах. Их нелюбовь была взаимной — как только Оки оказывался рядом с ней, Свитпи раздувала щеки и становилась розовато-бесцветной. Миа кивнула.

— Не бойся. Я оставлю ее наверху.

— В таком случае можешь на меня рассчитывать.

— Ну, тогда до понедельника.

— Отлично, а пока — удачи, держись.

— Постараюсь, — вздохнула Миа.

Ник сдернул перчатки и переминался с ноги на ногу в углу, где висело его полотенце и стояла бутылка с водой. Джей Си был беспощаден. Слава богу, на сегодня все закончилось.

Он глотнул воды и посмотрел в зал, где Чилли занимался с группой «танцоров». Много лет назад, в нежном возрасте тринадцати лет, он посетил одно из занятий Чилли. Для него это была попытка стать хоть немного ближе к Миа. Она занималась у Чилли с шести лет. От того занятия у него остались смутные воспоминания о том, как Чилли предлагает ученикам «вытянуть энергию из золотой печи» и «вдохнуть ее мощь». Но что он хорошо запомнил, так это то, что дыхательные упражнения не вызвали у него особого восторга, ему не хватало воздуха, и он совершенно выпал из процесса. После такого конфуза он куда с большим энтузиазмом перешел на другую половину доджо.

Однако этим «танцорам» не удалось одурачить его. Их хваленая отрешенность была по большей части дутой. Никто не станет тратить сотни часов на то, чтобы довести до совершенства одно ката, если, конечно, его не подпирает эго, причем весьма сильно.

Но, наблюдая за учениками Чилли, одетыми во все белое, когда они оттачивали свои строгие, изящные движения, он вполне соглашался с тем, что «танцоры» — поистине короли невозмутимости. И ни у кого из них точно не было деформировавшихся от ударов ушей, как у тех парней, которые прямо перед ним колотили друг дружку на мате, стараясь освободиться от удушающих захватов и «ключей». «Танцоры» словно парили. Все, что от них требовалось, — это пробормотать правило Брюса Ли: «Никогда не отводи взгляд от противника, даже когда кланяешься».

И все девчонки падали перед ними на колени. Иногда ему даже было немного обидно.

В группе были только две женщины: Миа и еще одна девушка, сложенная как Лара Крофт.[Лара Крофт — героиня серии видеоигр. В кино ее сыграла американская актриса Анджелина Джоли.] Но именно Миа привлекала взор. От нее захватывало дух. В ней чувствовался стальной стержень, все ее движения свидетельствовали о той степени концентрации, которой можно добиться только в результате многолетних регулярных тренировок. Он знал, что Миа действительно верит и в путь, и в предназначение — в этот своеобразный коктейль физического и духовного, который должен привести мастера боевых искусств к просветлению.

— Ум и тело сходятся, — объясняла она ему однажды, — посредством сильного физического напряжения.

— А что ты хочешь получить от этого?

— По меньшей мере настроиться на собственную жизненную энергию, свою ци. В идеале — стать обладателем энергии Вселенной.

Он покачал головой, не в силах следовать за ней в ее эзотерические миры. Но его восхищала ее целеустремленность. И ему никогда не наскучит наблюдать за тем, как она занимается делом, которое любит больше всего на свете.

Ее лицо было абсолютно спокойным. У некоторых других учеников от усердия морщились лбы, вздувались на шее вены. В Миа же ничто не выдавало напряжения. Она совершала удар так быстро и четко, что он едва улавливал взглядом движение целиком. Концентрация. Искусство. Грация. Умопомрачительный набор.

Занятия подошли к концу. Чилли поклонился ученикам — они ответили учителю тем же. Миа заметила, что он наблюдает за ней, и помахала ему рукой. Обменявшись несколькими словами с Чилли, она направилась к нему. Он улыбнулся ей и протянул полотенце.

— Спасибо.

Она изрядно вспотела на тренировке — щеки и лоб были покрыты блестящими капельками. Но выглядела умиротворенной и счастливой.

Он вздохнул про себя. Что делать. Чем быстрее, тем лучше.

— Миа…

— Что? — Она промокнула лицо полотенцем.

— Боюсь, у меня плохие новости.

— Какие? — Она продолжала вытирать лицо, но в глазах появилась настороженность.

— Ты помнишь Валентайна? Валентайна Скотта?

Она стала белой как мел.

— Он умер?

Изумленный, он молча смотрел на нее. И прежде чем он смог ответить, она спросила:

— Когда?

— Вчера. Но как…

Она не дала ему закончить предложение. Не говоря ни слова, она повернулась, полотенце выпало у нее из рук. Когда она уходила от него, он заметил, что она как-то странно, исподтишка трогает левый бок, точно у нее там болит.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ

VX

Все самые знаменательные события в нашей жизни — физические. Рождение. Секс. Борьба. Смерть.

Ни поэзия, ни музыка, ни мысли великих людей не врываются в угасающее пространство нашего сознания в момент ухода из мира. Вспоминаются только те мгновения, когда мы каждой клеточкой ощущали пение нашего тела. Кровожадное. Спонтанное. Восторженное. Разве мозг не похож на пару боксерских перчаток? Много вопросов, но только один ответ. Жить. Жить вечно.

ПУТЬ: РАЗВЕРЗШИЕСЯ НЕБЕСА

Темный свет: Dir. LU ЗК2, Frc: 3 Time: 2, SUs BL3

Белый свет: mas. BL2

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Привет, Миа. Посоревнуемся?

Теперь стоит ей закрыть глаза, она видит перед собой Валентайна — его щеки еще гладкие, но сильные руки уже свидетельствуют о том, что ему недолго оставаться в юнцах. Она же — загорелая до черноты, как цыганка, взлохмаченная, но счастливая, что будет состязаться с мальчишками.

Обычно они слонялись компанией — группка шумных подростков, заполоняющих округу своими криками. Но в тот воскресный день их было только трое: она, Валентайн и сопляк Дейви, который жил в доме на углу, над магазином.

Начал все Валентайн.

— Девчонке ни за что не перегнать парня.

Его самоуверенность и снисходительный тон вызвали у нее вполне предсказуемую реакцию. Только заметив его довольную улыбку, она поняла, что это была уловка.

Он кивнул и, прищурившись, хитро на нее посмотрел.

— Свитпи. Если я выиграю, ты отдашь мне Свитпи.

У нее екнуло сердце.

— Что, — усмехнулся он, — боишься? — И добавил многозначительно: — Девчонки.

Чилли учил ее тому, что сильная психическая атака требует сильной психической реакции. Сражение либо выиграно, либо проиграно еще до того, как нанесен первый удар.

«Разбалансируй ци своего оппонента, выведи его из равновесия, Миа. Дотянись до него своим сознанием. Сэмэ, атакуй. Если твой дух силен, силен и твой меч».

Ей было всего десять лет, когда он, сидя в позе лотоса в строгой обстановке доджо, впервые преподал ей этот урок. Его слова имели большое значение, но она еще не понимала всей их глубины — это были только слова.

И вот теперь, стоя на раскаленном асфальте перед Валентайном, который пристально на нее смотрел, она вдруг до конца поняла, о чем говорил Чилли.

— Ладно. — Она пожала плечами, всем своим видом выражая безразличие и равнодушно глядя в его горящие глаза.

— Но если выиграю я, то ты отдашь мне свой велосипед.

Брови Валентайна поползли вверх. Велосипед ему подарили на день рождения. Это был настоящий гоночный велосипед с шестью скоростями. Он выкрасил руль в красный, как почтовый ящик, цвет, а на раме написал: «Первая любовь».

— Хорошо, — ответил он, и в первый раз за весь разговор она уловила неуверенные нотки в его голосе.

Ни она, ни Валентайн даже не подумали поинтересоваться у Дейви, хочет ли он принять участие в состязании. Правда, он и не собирался. У него была нежная натура.

— Два раза вокруг квартала. — Валентайн указал рукой вдаль. — Кто покажет лучшее время, тот и победит. Дейви будет засекать. Он — нейтральная сторона.

— Я бы и так не стал обманывать, Валентайн.

— А я бы мог. — Нахальная улыбка скользнула по лицу Валентайна. — Готова? — Он указал на велосипед.

Седло на велосипеде было слишком высоко поднято для нее, она хорошо это помнила. Было трудно и больно. Велосипед дрожал под ее руками.

Но потом она набрала скорость, и ее понесло. Первую часть пути надо было ехать вниз. Вниз, мимо парикмахерской, где обычно стояла мать Ника со шпильками во рту и феном в руке, но сегодня заведение было закрыто по причине воскресенья. Вниз, мимо магазина на углу, владельцем которого был отец Дейви, — открытого, но пустого. Вниз, мимо прачечной и почты. Ее ноги яростно, отчаянно жали на педали. Ветер бил в лицо. Она сможет это сделать. Она сможет одолеть его. Но еще сильнее, намного сильнее, чем жгучее желание победить, ее одолевало ощущение счастья от всего происходящего. Нельзя было почувствовать жизнь более ярко и остро, чем в этот момент. Никаких мыслей. Только ощущения.