— Я вносила взносы в Национальную медицинскую страховую компанию почти пятьдесят лет и не понимаю, почему сейчас должна еще платить какие-то деньги.

Фрея села напротив Маргарет, но взгляд ее скользнул в сторону Дэниела, когда она взяла молочный кувшинчик.

— Молока?

— Да, спасибо.

— Мы спорим об этом уже несколько месяцев и все никак не придем к согласию.

— Нет, не придем!

— Глупо терпеть боль, когда есть альтернатива. Подумай только — когда ты сделаешь операцию, тебе не надо будет отсюда уезжать...

— Никому не будет нужен этот дом, когда меня не станет, — покачала головой Маргарет, кладя в чашку сахар. — Это фамильный дом. Мне надо было продать его еще раньше.

— Не понимаю, зачем.

— Пусть кто-то другой позаботится о саде, это во-первых. Твой отец прав — мне надо сейчас приготовить все документы на продажу, чтобы затем не платить налог на наследство.

— Тебе и не надо его платить! Его будет платить отец. Ведь дом — твой.

— Но я не желаю, чтобы мои деньги достались государству. — Маргарет помешала ложкой в чашке и обратилась к Дэниелу: — Дэниел, что ты сделал с Миа? Тебе не следовало приезжать сюда сегодня.

Не следовало? Это как-то не пришло ему в голову. Вся его душа стремилась к Фрее.

— Миа сейчас в машине. — Он провел рукой по лицу. У него была пятнадцатилетняя дочь, и он не мог оставить ее дома одну даже на полчаса. Что о нем только скажут люди? И что о нем подумает Фрея?

— О, Дэниел, приведи ее сюда! Она, должно быть, замерзла, сидя там. А ты, Фрея, будь любезна, принеси стакан диетической колы.

Молодая женщина улыбнулась и встала из-за стола. Тон старушки был непререкаемый. Даже отец Фреи беспрекословно делал то, что ему говорил этот повелительный голос.

Уже в который раз в этот день Фрея задумывалась о том, что двигало Миа. Ее отношения с отцом были явно испорчены, но это не означало, что во всем виноват Дэниел.

«Хороший человек делает все, что в его силах». Так сказала ее бабушка, когда Фрея еще не была знакома с Дэниелом. И она действительно не ожидала, что он перед ней извинится. По крайней мере не так искренне. Его приезд и слова покаяния меняли положение вещей.

Фрея нашла двухлитровую бутылку колы и, наполнив стакан, отнесла его в столовую.

— Вот кола.

— Хорошо. Мы не можем оставлять Миа одну в машине. Она тут же спишется с кем-нибудь по мобильному телефону.

— Почти как я, — пробормотала Фрея.

— Только в твое время не было никаких мобильных телефонов. Ты создавала себе проблемы совсем другим способом, — проворчала бабушка.

Она действительно создавала себе проблемы. Но у нее были на то основания. Когда человек намеренно начинает губить себя, он делает это по каким-то причинам. Почему это делает Миа?

Фрея повернула голову — вошли отец с дочерью.

Поистине Миа была очень привлекательной девушкой с соломенного цвета волосами. И она становилось еще очаровательней, когда улыбалась.

— Ты напилась чаю? — спросила Маргарет у Фреи.

Та взглянула на свою пустую чашку. -Да.

— Может быть, пройдешь с Дэниелом взглянуть па шифоньер и стол? А я посижу здесь и составлю Миа компанию.

Дэниел быстро допил свой чай и взглянул на дочь.

— Я ненадолго.

Девочка дернула плечиком и взяла стакан с колой. Фрея не смогла сдержать улыбку и взглянула на Дэниела, уловив вспышку гнева в его глазах. Если Миа хотела спровоцировать эту реакцию у своего отца, она преуспела в этом.

Когда они выходили из комнаты, Фрея оглянулась и увидела, что Миа мгновенно утратила свой воинственный вид. Теперь она выглядела просто печальной. И еще более юной.

Маргарет улыбнулась Фрее, взглянув поверх головы девочки.

— Не нальешь ли мне еще чашку чая, Миа? — спросила Маргарет. — У меня болит бедро, и мне трудно встать с кресла.

Фрея проводила Дэниела в холл, откуда на второй этаж вела витая лестница из красного дерева. Она мельком взглянула на него. Ох уж эти отцы! Если бы она поговорила с Миа хотя бы полчаса, то, вероятно, смогла бы ей помочь. Но это не ее дело. Пусть Дэниел сам занимается своей дочерью.

Он поднял руку и потер висок, и она снова увидела обручальное кольцо. Где же мать Миа? Бабушка ни разу не упоминала о ней. А Фрея и не спрашивала.

— Маргарет очень добра к ней, — сказал Дэниел. — Это одно из немногих мест, куда я могу ее привести.

— Так или иначе, но Маргарет уже приходилось иметь дело с подростками... — усмехнулась Фрея.

— У вас тоже были подобные проблемы?

Фрея прошла мимо него в гостиную.

— Воображаю, что вы уже услышали тут! Наверняка пять версий о грехах моей молодости.

— Одну или две, — признался Дэниел.

Как больно... Но хорошо все-таки, что он ей не солгал.

— Беда с этим Феллингэмом, — весело произнесла Фрея. — Здесь не происходит никаких событий, поэтому обсуждаются старые истории.

— Ваш приезд действительно возродил всеобщий интерес. Вы были немного старше Миа, когда покинули этот городок.

Все-таки у Дэниела невероятные глаза! Казалось, они излучали тепло и понимание, которых ей так недоставало.

— Мне было семнадцать...

Дэниел кивнул.

— Миа сейчас пятнадцать лет. Небольшая разница.

— Два года — это очень много, когда вы подросток, — быстро сказала Фрея, желая подчеркнуть, что жизнь Миа, по ее мнению, пойдет совсем по другому пути. — Эти два года — от пятнадцати до семнадцати — были для меня очень нелегкими.

Теперь, оглядываясь назад, она лишь поражалась, как ей удавалось конфликтовать практически с каждым. Последствия такого поведения были весьма неприятными: в городке не желали ее возвращения. Везде, где бы она сейчас ни появлялась, возникал шепоток, люди переглядывались и тихо обсуждали, что от нее еще можно ожидать.

— Маргарет действительно рада тому, что вы здесь. — Дэниел будто прочитал ее мысли.

Фрея взглянула на него. По какой-то необъяснимой причине ей захотелось плакать, и она прикусила губу, чтобы сдержать слезы.

Как он понял, о чем она думает? Если она не будет соблюдать осторожность, то выдаст все свои секреты.

— Половина ваших бед — из-за этого. Маргарет так взволновалась, получив известие о вашем приезде, что не удержалась и рассказала об этом двум-трем знакомым...

Фрея неожиданно рассмеялась.

— Да, я знаю.

Маргарет не верила, что внучка все-таки приедет, до тех пор, пока та не появилась в дверях ее дома.

— Но вам уже не семнадцать лет, — сказал он, и голос его был нежен, словно бархат.

Нет, не семнадцать. А в данный момент она и подавно не чувствовала себя семнадцатилетней

девочкой. Да поможет Бог его жене! У Дэниела достаточно возможностей, чтобы погулять на свободе. Судя по всему, он это и делает. И, возможно, именно этим объясняется гнев Миа? Его пальцы дотронулись до шифоньера.

— Маргарет хочет это продать?

Фрея кивнула.

— Пусть она подержит его у себя еще несколько лет. Черное дерево сейчас не пользуется спросом — так, как это было в прошлые годы.

Нет, Дэниел не может относиться к этому типу мужчин. Если бы это было так, ее бабушка вряд ли сказала бы такие слова — «он делает все, что в его силах». И он носит обручальное кольцо...

Фрея с трудом отвела взгляд от его пальцев, чувственно прикоснувшихся к деревянной дверце шкафа.

— У бабушки нет иного выбора...

Он поднял голову.

— Не думаю, что дом для престарелых подойдет ей больше.

— Я тоже так не думаю, — кивнула она. — Но не стану возражать, если она действительно этого захочет.

Дэниел кивнул и снова повернулся к шифоньеру.

— За него можно получить не более пятисот фунтов. Девятнадцатый век, ничего необычного, и он очень большой. Вряд ли его захотят купить.

— И он уродливый. — Фрея отошла к двери и остановилась. Ей следовало держаться от Дэниела подальше. Она хорошо выучила один урок — опасности надо избегать. А жизненный инстинкт подсказывал ей, что Дэниел Рамси представлял собой опасность.

— Я могу выставить его на аукционе по цене четыреста фунтов, но боюсь, больше за него никто не даст.

— Я не возражаю, если...

— Хорошо, я так и сделаю. — Дэниел прервал ее и пристально взглянул в ее глаза.

Возникла пауза. Он действительно читал ее мысли.

Дэниел поглубже засунул руки в карманы.

— У вас есть какие-то основания считать, что я хочу вас обхитрить? Я что-то не то сказал?

— Я о вас ничего не знаю, — ответила она быстро.

— Но я вам не нравлюсь, так ведь?

Фрея отошла к столу, стоявшему в углу комнаты, и стала перебирать нагроможденные на него коробки.

— А мне и не надо, чтобы вы мне нравились. Я хочу быть уверена, что вы не обманете мою бабушку.

— Думаете, я способен это сделать?

— Я думаю, что ваш бизнес требует денег. И еще я думаю, вы продаете на своем аукционе вещи, владельцы которых хотели бы получить за них более высокую цену. — Молчание затянулось. Она пожала плечами. — Чем быстрее мы закончим, тем быстрее вы отвезете Миа домой.

Он подошел к столу и осмотрел его.

— Это очень хороший стол, правда, здесь есть довольно глубокая царапина. Почему Маргарет не пользуется им?

— Она пользовалась, давно, когда я была девочкой... Обычно мы устраивали за ним большие воскресные обеды.

Взгляд Дэниела снова смягчился, и ей захотелось убежать и спрятаться. Что он думает, глядя на нее?

Он не может знать, как она любила эти воскресные обеды! Как любила пышные булочки, которые бабушка пекла специально для нее... Он кивнул.

— Его можно продать за три тысячи фунтов. Есть ли еще вещи на продажу?

— Часы в холле.

Он осмотрел часы и нежно провел по ним пальцами — словно ощупывал некую драгоценность,

— Это работа Уильяма Доу, работавшего в Элизабеттауне в первое десятилетие девятнадцатого века.

— Так, значит, это американские часы? Как вы узнали об этом?

Дэниел улыбнулся.

— Смотрите. — Он указал на циферблат. — Европейцы делали циферблаты из латуни, но в Америке этого металла не хватало, поэтому они сделали железный циферблат и покрасили его в белый цвет.

— Понятно. А как вы узнали, что это работа Уильяма Доу?

— А вот здесь написано — Уильям Доу, Хакенсак. Это хорошая подсказка.

Он смеялся над ней. Снова. И в карих глазах опять мелькали сексуальные искры. Все внутри в ней вспыхнуло. Что с ней происходит? Все ее жизненные установки, казалось, готовы были выйти из-под контроля.

Черт возьми!

Она отвернулась. Этот мужчина женат!

— Вы все закончили? — раздался голос Маргарет из столовой.

— Да, закончили, — сказал он и медленно улыбнулся, глядя на нее. — Я составлю список ваших

вещей с оценочной стоимостью и принесу его через несколько дней.

Фрея быстро направилась в столовую.

Если бы решала она, то ее бабушка не продала бы ничего и оставила бы свой дом благотворительной организации. Но бабушка желала все продать. И, возможно, оставила бы немалую часть имущества своему сыну, потому что все еще не могла сказать ему «нет».

Фрея взглянула на Миа, которая допила колу и уже ерзала на месте. Девочке мало радости сидеть здесь и ждать, когда оценят какое-то старье. Но Дэниел не мог оставить ее дома одну.

Может, мать Миа работает допоздна? Фрее ужасно хотелось знать, на какой женщине женился Дэниел. Наверняка на маленькой и пушистой, подумала она. Элегантной и рыжеволосой, на той, которая спасает жизни.

Фрея взглянула на Миа и подмигнула ей одним глазом.

Девочка улыбнулась.

— Спасибо за колу.

— Заходи еще.

Дэниел положил руку на плечо дочери, и они направились к выходу.

— Пока, — сказала Маргарет, махнув рукой. Она закрыла дверь, когда автомобиль Дэниела отъехал от дома.

— Он знает об антиквариате гораздо больше, чем я думала, — сказала Фрея небрежно, ставя чашки на поднос. — Но я по-прежнему считаю, что надо обратиться в более крупный аукционный дом.

— Я тебе уже говорила, что желаю иметь дело только с теми, кто мне нравится.

— Если бы ты только посмотрела на его офис! Жуткая свалка, там можно задохнуться от пыли.

— Я не думаю, что у него все время такая ситуация. Он делает все, что в его силах, и, кроме того, уделяет много времени дочери.

Фрея улыбалась.

— Это намек на меня? — спросила она, поднимая поднос.

— Честно сказать, твой отец совсем не обращал внимания на твои выходки. Дэниел совсем другой человек.

— Мне нравится Миа.

— Мне тоже. Миа яркая личность, но если она не будет благоразумна, то погубит себя. В этом возрасте девочке очень трудно быть без матери.

— Где же ее мать? — Множество мыслей пронеслось в голове Фреи. Возможно, мама девочки влюбилась в кого-нибудь и бросила семью... Но тогда почему Дэниел носит обручальное кольцо?

Маргарет прервала ход ее мыслей:

— Ты помнишь Анну Джимсон?

— Да, смутно. Старшую сестру Софии Джимсон?.. Неужели? Я не могу в это поверить!

Анна была на пять лет старше ее, но... Фрея нахмурилась — насколько она помнила, Анна была высокой, худой и очень, очень положительной. И как же этой Анне удалось привлечь такого сексуального мужчину, как Дэниел Рамси?

— Анна умерла... — Маргарет колебалась, собираясь с мыслями. — Года три назад, в октябре.

— Умерла?!

Бабушка кивнула.

— Такой молодой. Ей было около тридцати.

— Это ужасно. Я… я не слышала об этом.

— Ведь ты с ней много и не общалась, не так ли? Не так, как с ее старшей сестрой, Софи.

Если честно, то Фрее не нравилась ни та, ни другая сестра. Это были язвительные девицы, желавшие убедить всех, что они белые и пушистые.

Анна была лучшей виолончелисткой в колледже. У нее были замечательные волосы, которые она заплетала в красивые косы. Рыжие. Точно такие же волосы у Миа...

— А сколько лет было Анне, когда она родила?

— Насколько я знаю, она бросила университет, когда узнала, что беременна.

— А разве она не могла продолжить образование после рождения ребенка?

— Не знаю. — Бабушка поморщилась. — Мы все делали вид, что нас это не касается.

Почему Дэниел сошелся с такой женщиной, как Анна? Он любил ее? Или просто стечение обстоятельств заставило его жениться?

Он все еще носил обручальное кольцо — должно быть, по-прежнему любил ее. Но у того, кто связался с семьей Джимсон, должно быть, не совсем в порядке с головой.

— Почему ты хмуришься? — спросила ее Маргарет, подходя поближе.

— Если Миа сейчас пятнадцать, то я была здесь, когда она родилась. И как я ничего не знала об этом?

— Анна не приезжала сюда.

— Пока не родился ребенок?..

— Я не знаю деталей, Фрея. Официальная версия гласит, что Анна была замужем, имела ребенка и счастливо жила в Лондоне. Затем мы услышали, что у Анны обнаружили рак. Возможно, она захотела быть рядом с семьей, потому что Анна и Дэниел вернулись сюда через шесть или семь месяцев после этого. Дэниелу пришлось нелегко, потому что в семье Джимсон царила не самая легкая атмосфера. Не прошло и года, как Анна умерла.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Фрея поняла, что миссис Рантон только что судачила о ней. Она не успела войти в магазин, как сразу же возникло неловкое молчание, а девушка, сидевшая за кассой, стыдливо отвела от нее глаза.

Сделав глубокий вдох, Фрея стала рассматривать банки с джемом, отказавшись следовать своему инстинкту, который призывал повернуть назад.

— Как поживает Маргарет? — спросила ее миссис Рантон. — Я все собираюсь ей позвонить.

Фрея повернулась. Было странно подумать, что у этой старой склочницы может быть имя. Но если оно и было, то Фрея никогда не слышала его. Миссис Рантон, в своем дешевом анораке и добротных ботинках, всегда была особой, осуждающей все и всех.

— Спасибо, у нее все хорошо.

— А ваша матушка?

Фрея отвернулась к рядам консервов и выбрала шампиньоны и клубничный джем.

— У нее тоже все в порядке. Только что закончила отделку первых двух этажей.

— Уже! — воскликнула кумушка, словно знала все о домике в Норвегии и планах ее матери.

Фрея почувствовала, что улыбается. Впервые со времени приезда в Феллингэм она нашла городок скорее смешным, чем враждебным.

— А отец ваш снова женился?

Он не только женился, но сделал это еще восемь лет назад.

— Да, и очень счастлив с молодой женой.

Звякнул дверной колокольчик.

— Фрея?

Дэниел, похоже, был шокирован, увидев ее здесь. Хотя, подумала она в следующую секунду, в их встрече не было ничего удивительного. Казалось, они были обречены все время наталкиваться друг на друга.

— Я не увидел вашей машины.

— Надеюсь, она все еще здесь.

— Скорее всего. Угонщики Феллингэма не отличаются большим мастерством. — Он улыбнулся, но улыбка, казалось, далась ему с трудом. Не удивительно, ведь он уехал домой с очень раздраженным подростком.— Я зашел быстро перекусить.

— А меня послали сюда за чем-нибудь «вкусненьким», — сказала Фрея, указывая на корзинку.

Миссис Рантон протиснулась между ними, чтобы дотянуться до мармелада.

— Ваш отец поселился в Биднелле, да? Кажется, я слышала об этом.

— Да, это так.

— Я говорила вчера Мэри Дэвидсон, что...

Фрея добавила в корзинку шесть свежих яиц. Дэниел прошел к полке с дисками фильмов, и взгляд Фреи последовал за ним. Ей хотелось бы знать, горюет ли он все еще по Анне и почему до сих пор носит обручальное кольцо.

И этот мужчина был женат на Анне Джимсон?

С трудом верилось в то, что Анна была настолько охвачена сексуальным желанием, что забывала использовать контрацептивы.

— Вы помните Мьюриел? — неумолимо продолжала миссис Рантон. — Ее дочь Дженни училась в одном классе с младшей сестрой Анны, Софи. — Она явно желала вовлечь в разговор Дэниела.

— Я не знаю, Памела, — ответил он. — Анна никогда не упоминала об этом.

Памела? Значит, миссис Рантон все-таки как-то зовут, отметила Фрея с чувством удовлетворения. В этот момент Памела показалась ей очень человечной.

— Вы уже познакомились с нашим Дэниелом, Фрея? — Маленькие черные глазки городской сплетницы с жадным любопытством смотрели то на одного, то на другого.

— Вчера.

— О!.. — воскликнула пожилая дама, ожидая, что услышит что-нибудь еще. — Софи об этом ничего не сказала. А я видела ее всего лишь полчала назад...

Что-то взорвалось внутри Фреи, и она с трудом подавила в себе приступ гнева. Они разговаривали о ней! Миссис Рантон и София Джимсон! Кто только не сплетничает здесь! Да и что еще им делать? Жители городка не отличаются глубиной ума...

Фрея с трудом подавила в себе приступ гнева. Ей стало душно.

— Если вы закончили с покупками, Фрея, пойдемте выпьем кофе. У меня есть двадцать минут, чтобы обсудить с вами некоторые детали по поводу продажи мебели вашей бабушки.

Он спасал ее. И, вероятно, себя тоже.

Фрея стала выкладывать покупки перед кассой. Миссис Рантон остановилась возле нее.

— О, неужели Маргарет собирается все продавать?

— Она думает об этом, — ответила Фрея, доставая кредитную карту, — но ничего конкретного еще не решено.

— Передайте Маргарет, что я зайду к ней в понедельник, занесу цветы из церкви и послушаю, что она скажет о своих планах.

Фрее почти удалось улыбнуться. Ее рот искривился, хотя взгляд оставался жестким.

— Я отнесу покупки в машину, — сказала она Дэниелу, — и мы встретимся через несколько минут.

Она бросила сумки на сиденье машины и с силой хлопнула дверцей.

Как ее бабушка может быть частью всего этого? Все суют нос в се дела. Все уверены в том, что имеют право знать о ней всё!