Заслуги Девьера в их определении велики. Он впервые «устроил пожарную команду», следил за освещением улиц и каменным мощением дорог, организовал систематический вывоз нечистот, учредил надзор за продажей доброкачественных съестных припасов, установил регистрацию населения и строго спрашивал за «принятие на работу беспаспортных». Он лично каждый день объезжал город. И нес личную ответственность за все, что в нем происходило. Широко известен исторический анекдот о том, как Девьер однажды на себе испытал тяжесть царской дубинки только за то, что всего лишь одна доска была выломана из дощатого настила моста через Мойку, по которому Петр изволил проехать в сопровождении любимого обер-полицмейстера.
Об этом легендарном случае петербуржцы вспомнили в сентябре 1859 года, когда в Петербург прибыла невеста будущего императора Александра III, датская принцесса Мария Дагмара. Для встречи принцессы на Полицейском мосту собралась большая толпа народа. Перила моста не выдержали, и масса людей упала в Мойку. Если верить официальным сообщениям, обошлось без жертв.
Мойка — это один из самых известных в Петербурге топонимов. Название этой петербургской реки входит в повседневный обиход петербуржца вместе с детскими играми. Одна из таких игр предлагает закончить начатое предыдущим игроком слово, состоящие из двух слогов: «Мой — ка», «Не — ва» и т. д. Таким образом дети учатся читать. А потом они гуляют вместе со своими родителями по городу и где-нибудь в Купчине или Ульянке, к сожалению, видят огромные рекламные щиты с надписями и указательными стрелками: «Мойка», и даже не подозревают, что нет здесь поблизости никакой реки Мойки, а речь на фанерных щитах идет о мойке автомашин. Такой вот современный городской фольклор с привкусом провинциальной мистики, когда выражение «встретимся на Мойке» перестало означать встречу на берегу реки.
2
Самый известный дом на левой стороне набережной Мойки — это дом № 12, в котором находилась последняя квартира Александра Сергеевича Пушкина. Дом овеян старинными легендами. В первой половине XVIII века он принадлежал кабинет-секретарю Петра I И.А. Черкасову, который выстроил во дворе служебный корпус с открытыми двухъярусными аркадами. По преданию, впоследствии здесь располагались конюшни пресловутого герцога Бирона, слывшего большим знатоком и любителем лошадей. За их бегом он любил наблюдать с верхних галерей аркады. Это обстоятельство неплохо соотносится с характеристикой Бирона, оставленной современниками. Например, венский министр при петербургском дворе граф Остейн будто бы однажды сказал о Бироне: «Он о лошадях говорит, как человек, а о людях, как лошадь». Известно, что, под стать Бирону, любовью к лошадям отличалась и императрица Анна Иоанновна. Она часто приходила в конюшни своего фаворита полюбоваться на его четвероногих красавцев.
В конце XVIII века дом принадлежал купцу А.П. Жадимеровскому, затем перешел в собственность княгини А.Н. Волконской. После смерти мужа Волконская переехала в Зимний дворец, оставив свой дом детям. Пушкин поселился здесь осенью 1836 года, а в следующем году отправился отсюда в свою последнюю поездку, откуда вернулся смертельно раненым. 29 января по старому стилю, в 2 часа 45 минут, здесь он скончался.
В дальнейшем в квартире поэта жили графиня М.Э. Клейнмихель, обер-гофмейстерина княгиня Е.П. Кочубей. Затем здесь, по иронии судьбы, располагалось пресловутое Третье отделение, созданное Николаем I после известных событий на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Напомним, что Третье отделение доставило немало хлопот Пушкину. По инициативе этого надзорного органа он был отправлен в свою первую ссылку, и при полном сознательном отсутствии какой-либо инициативы со стороны Третьего отделения не была предотвращена последняя роковая дуэль поэта, приведшая к его гибели.
В 1910 году в доме на Мойке, 12, был открыт первый в России Музей изобретений и усовершенствований. Наконец, в 1925 году, по инициативе Общества «Старый Петербург — Новый Ленинград», квартира Пушкина была передана Пушкинскому Дому при Академии наук. Тогда же здесь была организована выставка, посвященная творчеству поэта, и только в 1937 году, к столетней годовщине со дня его гибели, в последней квартире поэта открыли Мемориальный музей А.С. Пушкина.
На Мойке Двенадцать, над домом, где Пушкин
Издал свой последний прижизненный стон,
Вещать продолжает все та же кукушка,
Тасуя, как карты, колоды имен.
Кому предназначены вещие меры?
Какое чело заклеймит этот штамп?
Коснется ли он номеров «Англетера»,
Или услышит ее Мандельштам?
И вырваться трудно из этого круга,
Не выйти из этой кукушьей игры.
И Лермонтов гибнет от выстрела друга
На склоне далекой кавказской горы.
Кому еще вечность она накукует.
Кому оборвет неожиданно нить.
Да, Пушкин был первым. Но гибель такую
У Господа надо еще заслужить.
Над Пушкинским Домом на Мойке Двенадцать
Время уносит людей и предметы.
И лишь поцелованным Богом поэтам
Достанется право уйти, чтоб остаться. ***
С Зеленого моста открывается вид на комплекс зданий Педагогического университета имени А.И. Герцена, раскинувшийся на левом берегу Мойки вплоть до Гороховой улицы. Это одно из старейших учебных заведений Петербурга ведет свою историю от Воспитательного дома, основанного по инициативе крупного общественного деятеля екатерининской эпохи И.И. Бецкого.
Иван Иванович Бецкой, или Бецкий, как его иногда величали, был внебрачным сыном князя Ивана Юрьевича Трубецкого, чью урезанную фамилию, как это было в то время принято для детей, рожденных вне брака, он и получил при рождении. Родился Бецкой в Стокгольме, где князь Трубецкой находился тогда в качестве военнопленного. Бецкой получил прекрасное образование, много путешествовал по Европе. В Париже был представлен принцессе Иоганне-Елизавете Гольштейн-Готторпской, будущей матери Екатерины II. Это обстоятельство впоследствии породило легенду о том, что Бецкой был ее любовником, а по некоторым вариантам той же легенды, и отцом ее ребенка — Софии Августы Фредерики Ангальт-Цербстской, будущей русской императрицы Екатерины II. В подтверждение этой легенды сохранилось любопытное предание, согласно которому императрица, входя в комнату Бецкого, целовала у него протянутую к ней руку.
В 1762 году Бецкой был востребован исторической родиной своего отца и вызван в Петербург. Здесь он был приближен Екатериной II. В 1763 году Бецкой предложил грандиозный проект реорганизации всей системы российского народного образования и воспитания. В рамках этого проекта были основаны Воспитательный дом, Смольный институт, училище при Академии художеств и другие учебные заведения.
Смольный институт среди них стал самым знаменитым. В Петербурге его основателя прозвали «Бецкой — воспитатель детской». В моде была веселая песенка:
Иван Иванович Бецкой,
Человек немецкой,
Воспитатель детской
Через двенадцать лет
Выпустил в свет
Шестьдесят кур
Набитых дур.
В другом варианте той же самой песенки «набитые дуры» еще и «монастырские куры», что более соответствовало истине. Во-первых, выпускницы Смольного института для благородных девиц были не такими уж дурами, а, во-вторых, сам институт первоначально, пока для него не было построено специальное здание, располагался в монастырских кельях Смольного собора. Да и роль самого Бецкого как воспитателя, «наседки» при «монастырских курах» в этом варианте выглядит более яркой.
В Петербурге память о Бецком сохраняется не только в фольклоре. В Благовещенской усыпальнице Александро-Невской лавры у его могилы находится пристенный памятник. Бронзовая скульптура Бецкого включена и в композицию памятника Екатерине II в сквере перед Александринским театром. А в 1868 году в саду бывшего Воспитательного дома, ныне находящегося на территории Педагогического университета, ему был установлен бюст — увеличенная копия, исполненная скульптором А.П. Лаврецким с оригинала работы Я.И. Земельгака 1803 года. Сквер перед одним из корпусов бывшего Воспитательного дома, куда тогдашние мамы подбрасывали своих нежелательных детей, в фольклоре называется «Мамкин сад».
В советское время Педагогическому институту было присвоено имя известного писателя и философа XIX века А.И. Герцена. В начале 1990-х годов, при переименовании института в университет, имя «небесного покровителя» сохранилось, хотя первоначально название «Государственный педагогический университет» (ГПУ) и перекликалось с печально известным Главным политическим управлением. К чести студенческого фольклора, он с достоинством сумел выйти из этого положения, превратив все название в замысловатую грамматическую конструкцию, состоящую из аббревиатур собственно ПЕДагогического УНиверситета и Государственной АвтоИнспекции: «ПЕДУН имени ГАИ», которая расшифровывалась как «ПЕДагогический УНиверситет имени Герцена Александра Ивановича». Широко пользовались и более упрощенным прозвищем: «Герцовник». В социалистическом Ленинграде полное название этого учебного заведения — Ленинградский государственный педагогический институт — укладывалось в привычную аббревиатуру ЛГПИ, что в переводе со студенческого означало: «Ленинградский государственный педерастический институт» или «Ленинградский государственный приют идиотов». А после переименования Большой Морской улицы в улицу Герцена Педагогический институт стали называть: «Институт имени Большого Морского».
В копилку петербургского городского фольклора герценовцы внесли немалый вклад. В основном весь их фольклор ироничен и составлен по принципу доказательства от противного — этакий всеобщий универсальный способ самоутверждения: «Ума нет — иди в Пед», «Пользы ни хрена от института Герцена́» или «Пользы — хер цена от института Герцена́». В институте учились в основном девушки, благодаря чему его стали называть сложной и труднопроизносимой аббревиатурой, с некоторым едва уловимым намеком на первую древнейшую профессию: ИНБЛДЕВ, то есть «ИНститут БЛагородных ДЕВиц».
Конец ознакомительного фрагмента
