* * *

Нашему повествованию Преподобный завещал то, что является Философией Суейнов — Философией Невозможного Стандарта. В году одна тысяча восемьсот девяносто пятом он передает ее своему сыну при крещении, погружая мальчика в большую купель с холодной водой, нарекая младенца именем Авраам и, выдвинув подбородок вперед и вверх, отходя на шаг от вопящего ребенка. Преподобный хочет, чтобы его сын добился многого, дерзая и упорствуя. Хочет, чтобы сын пересек границы обыденности и стал для Бога доказательством совершенства Его Создания. Именно так я думаю обо всем этом. Основа Философии Невозможного Стандарта состоит в том, что как бы сильно вы ни старались, вы никогда не сможете стать достаточно хорошими. Стандарт поднимается по мере того, как поднимаетесь вы. И вы должны продолжать очищать свою душу до того времени, как Предстанете Пред Ликом Господа.

Как-то так.

И Дедушка Авраам начал очищать душу немедленно. В возрасте двенадцати лет в одна тысяча девятьсот седьмом году он стал магнитом для медалей. За достижения в Беге на Сто Ярдов, затем на Двести. За Прыжок в Длину, за Тройной Прыжок. Дедушка преуспевал во всем.

А потом он открыл для себя Прыжки с шестом.

В Школе Св. Варфоломея для Мальчиков (основана в 1778 году; директор Томас Таппинг, не прославившийся ничем, кроме того, что у него было слишком много зубов и губы никогда не смыкались) неугомонность Преподобного Авраам вознес к новым высотам: мчась по беговой дорожке и отталкиваясь шестом, он выстреливал себя в небо.

И вот мой неистовый дедушка приходит в мое затуманенное воображение в облике голубоглазого мальчика в белой майке и шортах, с коротенькими перьями растрепанных волос, атакующий невидимого врага, как самый настоящий рыцарь. Но зрителей нет. Обычным сереньким деньком после окончания занятий в школе исполняет он эти прыжки исключительно для себя. На спортивных площадках обосновались черные дрозды. Глухие удары дедушкиных шагов отзываются эхом в шесте, сделанном не из стекловолокна, а из дерева. Ветер должен думать, что это мачта, а дедушка — парус, слишком маленький для подъема.

Дедушка бежит быстрее. Колени поднимаются все выше. Черные дрозды оборачиваются. По гаревой дорожке к ним приближается, хрусь-хрусь-хрусь, человек на нижнем конце длинной палки. Губы растянуты, рот приоткрыт. С каждым шагом бегун, заявляя, что он идет, что он уже здесь, и предупреждая воздух о себе, выдыхает звук, похожий на порыв ветра, уф-уф-уф. Взгляд прикован к бетонному ящику для упора шеста. Сейчас начнется сам прыжок. Шест опускается, чуть прогибаясь. Раздается щелчок — последний звук, который Дедушка слышит на земле.

И вот он, Авраам, отрывается от земли и взлетает вверх. Его душа клокочет, когда он несется вверх, прорезая воздух после идеального толчка. Еще миг — и спортсмен больше не нуждается в шесте, отталкивает его, и тот падает на твердую землю, дважды высоко подпрыгнув. Черные дрозды пугаются, поднимаются в воздух и скользят к футбольным воротам. От удивления глаза моего Дедушки становятся ярко-синими. Он в вершине треугольника, бледный угловатый птице-человек. Его ноги взмыли в воздух и теперь будто шагают по нему, раскрывая всю суть существования Авраама, когда он пересекает планку над всеми нами. Это и есть головокружительный, окрыленный успехом, счастливый глоток Невозможного, и Дедушка, если так можно выразиться, переворачивается в небе, прижатый к чугунно-серым облакам, откуда должен смотреть Бог.

Ум Дедушки заполняет белая мгла, а тело полагает, что обрело крылья и совершило прыжок в какой-то другой способ бытия.

Там, в Небе, намного выше обыденности, Авраам Суейн загребает воздух руками и одно короткое мгновение молится Богу: «Сделай так, чтобы я никогда не упал на землю».

Глава 2

Миссис Куинти говорит, что у меня Преизбыток Стиля и мне следует приструнить себя. Когда-то она преподавала мне английский язык и теперь приезжает к нам по вторникам и четвергам после работы в Техе. Меня она навещает обязательно. Я — ее Вторники с Рут (и Четверги). Благодаря мне миссис Куинти пройдет в обход Чистилища и вознесется прямо на Небеса.

Она предсказывает мне Блестящую Карьеру, если только я немного Приструню Себя.

А еще мне необходимо выжить.

Прежде чем подняться в мою комнату, она перекидывается парой слов с моей матерью о Моем Состоянии.

Миссис Куинти — маленький туго натянутый лук. Я имею в виду, она весьма напряжена. Все у нее должно быть четким и точным, продуманным до мелочей. Но с момента отъезда черноволосого курчавого мистера Куинти, водителя грузовика, покинувшего наше повествование некоторое время тому назад, миссис Куинти теперь все время боится — вдруг что-то тайно ослабнет в ней. Чтобы решить эту проблему, она часто ставит себя на место, резко распрямляя грудь, что видно по ее блузке или жакету. Но в нашей местности такое проходит незамеченным, потому что люди знают ее обстоятельства и допускают подобного рода причуды. Вот если бы мистер Куинти вовсе Ушел из Жизни, все было бы намного лучше. О, если бы только он отправился к Награде на Небесах! [Матф. 5:12. «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас».]

Тогда миссис Куинти справилась бы. Стала бы обыкновенной вдовой и обзавелась бы соответствующим гардеробом. Но случилось так: хотя у Томми Куинти был преогромный живот, разросшийся от восемнадцатилетнего поедания Бисквитов Королевы Виктории, Пирогов «Лимонный Дождь» [Пирог «Лимонный дождь» — один из традиционных пирогов на юге Англии.], Яблочных Пирогов «Наизнанку» [Яблочный пирог «наизнанку» или «вверх ногами» — назван так потому, что перед подачей на стол его переворачивают, и яблоки оказываются наверху, над тестом.], Тортов с Ревенем и Заварным Кремом, а также Карамельных Эклеров и тому подобного… да, так вот, бесстыжей длинноногой парикмахерше по имени Сильвия, живущей в Суонси, Уэльс, удалось не обратить внимания на Полное Собрание Пирогов, а увидеть только черные вьющиеся волосы вышеупомянутого Томми.

Как говорит Бабушка, «Он зашел к Сильвии, чтобы Подстричься, но до сих пор не Подстригся».

В нашем округе все знают о Томми с тех самых пор, как Мартин Конвей повез Учеников Моложе Шестнадцати с Половиной Лет на матч, остановился в Суонси, чтобы поесть жареного картофеля и сходить в туалет, и увидел Томми — с возмутительной прической Квифф [Квифф — прическа с поднятой и зачесанной назад челкой.], в бирюзовом блейзере и белых туфлях. Однако никто не рассказал об этом миссис Куинти. Будто существовало секретное соглашение о том, что Томми Куинти будет выпадать из всех разговоров. Иногда о нем упоминают шепотом в баре Райана, а еще на Перекрестке [Танцы на перекрестках — танцы, популярные в Ирландии до середины XX века.], где люди собираются накануне годовщины восстания сорок пятого года [Якобитское восстание 1745 года было поднято в Шотландии «молодым претендентом» Карлом Эдуардом Стюартом. Он хотел захватить шотландский трон при царствовании своего отца Якова.] — когда подают пироги, здесь звучат шутки, — но Томми уже почти совсем Ушел из Повествования.

При этом он оставил миссис Куинти простуду. А также приступы мигрени, звон в ушах, катар Евстахиевых труб, временную левостороннюю тугоухость, вызванную втянутой барабанной перепонкой, как миссис Куинти объяснила бы вам. Еще у нее опухоли лимфатических узлов, лакунарная ангина, головокружения, расстройства пищеварительной системы Всех Видов. Кроме того, миссис Куинти сама поставила себе диагноз «сырное дыхание».

Миссис Куинти страдает от болезней вне зависимости от того, что происходит в мире. Ее единственная надежда в том, чтобы сохранять туго натянутой тетиву своего маленького лука и продолжать преподавать. Педагогическая деятельность дает ей стимул к жизни. Когда сто лет назад я была ее ученицей, уроки миссис Куинти отличались от уроков остальных преподавателей тем, что на всем протяжении любого занятия царила абсолютная тишина. Даже хотя ее рост был слишком мал, а стиль в одежде весьма напоминал Костюмную Драму, все знали: не стоит связываться с миссис Куинти. Она входила в аудиторию и первым делом открывала окна, хотя снаружи могли быть и град, и буря. Миссис Куинти открывала окна, несмотря ни на что. Затем вынимала маленькую влажную салфетку и вытирала поверхность стола. Леди приносила с собой собственную атмосферу.

Вместе с тем Тех — вовсе не то учебное заведение, в каком, как вам кажется, миссис Куинти могла бы преподавать. Студенты-аборигены ни в коем смысле не подпадали под контроль мистера Кадди. Руководство подростками привело его в замешательство, из-за чего лицо его стало вытянутым, похожим на букву Z, а сам мистер Кадди почти все время держал его, то есть свое лицо, у себя в офисе, где мистер Кадди находил совсем доступное утешительное занятие — разгадывал кроссворды.

Вот лишь один пример того, как развлекались студенты.

Однажды на Рождество в Актовом зале устроили ясли, разместили гипсовые фигуры в натуральную величину. Младенец Иисус, Мария и Иосиф, два верблюда — к сожалению, не в натуральную величину, — два ягненка, одна корова, один осел и три Волхва, по внешности вылитые мусульмане [Мусульмане — Ислам возник много позже, в начале VII века н. э.]. Пол скрыли под слоем настоящего прошлогоднего сена — его Джасинта Дайнин принесла в своей сумке. Пока миссис Мерфи в комнате номер 7 исполняла на синтезаторе «Придите, верные» [«Придите, верные» — католический рождественский гимн.], Младенец Иисус был похищен, а в сене оставлена записка. В ней говорилось: «Иисус с нами».

Мистер Кадди вызвал всех студентов, каждому задал вопрос «Ты видел Иисуса?» и в конце концов объявил, что если Иисуса немедленно не возвратят, то не будет никакой Рождественской Мессы.

Младенец Иисус не вернулся. Он не был замечен ни в одном из школьных автобусов, идущих в общем направлении Килраш [Килраш — прибрежный город в графстве Клэр, провинция Манстер.], Килдисарт [Килдисарт — деревня в графстве Клэр на берегу эстуария реки Шаннон.], Эннис [Эннис — город в Ирландии, административный центр графства Клэр.], и, таким образом, преподаватели пришли к заключению: Господь Наш все еще пребывает в Техе.