Я перестала дышать. Прицелилась. Я и цель. Я и цель.

— Настоятельно и уверительно настоящим уведомля…

Промахнулась. Из дырки в тенте на меня щедро просыпалась залезшая сразу в глаза, рот и нос мелкая каменная крошка.

К счастью, мимо Шустрика я промахнулась тоже. И он, наш любимый трудолюбивый малыш, полетел прочь от библиотеки, выбравшись из-под тента и дальше — прикрываясь им, пока не набрал такую высоту, где сбить книгу не смогла бы даже винтовка Дайри. Выстрел с крыши Толстой Дрю, кстати, действительно прозвучал, но, поскольку за ним последовало только молчание, ясно стало, что Дайри опоздала вовремя подняться на крышу и промахнулась.

Я злобно взглянула на заказчика. Тот более чем злобно взглянул на меня.

— Эй, Люра! Глянь-ка! — окликнул меня Оутнер, кинув в мою сторону по широкой, удобной дуге наградивший меня шишкой булыжник. Я поймала его левой рукой.

К булыжнику оказалась примотана записка. Принявшись отматывать ее, я вздохнула, уже про себя решив, что не буду слишком наседать на мелкого пакостника, если ругательства там будут написаны без ошибок. Там были ошибки. Много ошибок, но нас никто не ругал. Я прочла выведенное крупно, жирно и неуверенно: «Памагитте».

Я оглянулась в поисках мальчишки. Его и след простыл. А он ведь куда важнее этого усатого дундука на печи.

Время приходит

Стоять на месте после всего произошедшего мы не могли и поэтому вовсю принялись готовиться к тому, чтобы направиться. Куда именно направиться, исходя из текста записки, мы прекрасно поняли, но как именно это лучше сделать — еще тот вопрос.

Оутнер показал нам на карте несколько вариантов маршрута, описал достоинства и недостатки каждого и оставил меня решать, а сам ушел снимать тент и скручивать столы. Пока я размышляла над вопросами прикладной географии, покусывая сигаретку, сзади подошла мрачная Нинни и, чтобы не уходить совсем уж не отметившись, ткнулась лбом мне в бок, громко при этом вздохнув. Я натренированной на шерстке Переплета рукой почесала ей шею.

— Ну, ты спокойно можешь дописывать концовку «Сердца песчаной бури». Мне кажется, половина, если не больше, читателей считают, что Койран не достоин Ленсринн и ей больше подошел бы Сайр. В нем меньше механики, зато больше мозгов.

Вместо ответа моя маленькая Нинни только шумно вздохнула. Я знала, почему она не хочет уходить, и сама не хотела бы, чтобы ей пришлось, но мир — штука такая: чем лучше его делаешь, тем больше работы становится.

Я присела на корточки:

— Просто… просто постарайся меньше попадаться на глаза и… не выходи из работного дома. В твоей комнате тебе ничего не сделают.

— Она заходит и рвет все у меня на глазах. Она говорит, что я сумасшедшая. И что сдаст меня в бедлам.

— В бедлам просто так не принимают, содержание там денег стоит. И вообще — это Ленсринн сумасшедшая, что выбрала этого идиота! — крикнула входящая в дом со стопкой книг в руках Дайри. — Следовало дать шанс Коснеду! Его почему-то никто не замечает, а зря!

— Я не понимаю, почему мастерица Рейнирра так относится к Нинни. Она всегда казалась мне такой рассудительной, — мрачно отметила я. — Сколько помню, мастерица Рей искренне беспокоилась о своих воспитанниках и тащила из ямы даже самых пропащих. Помнишь случай, когда она лицо дежурному расцарапала, не давая избить того парнишку ремнем при всех? Мальчишка вырос, шляпы шьет, у него жена теперь… Я не могу понять, откуда такая жестокость именно к нашей малышке Ни…

— Наверное, во мне действительно что-то не так, — вздохнула девочка, и я крепко ее обняла.

— Проходите, пожалуйста! — подтолкнул Дайри сзади наш новый клиент.

Он очень деятельно помогал всем подряд, думая, что мы собираемся искать завещание его любимой тетушки. Его, как вы понимаете, переубеждать никто особенно не спешил.

Дайри пропустила его, машинально поправив многочисленные оборочки на короткой, но пышной юбке, куда терпеливо пришивала каждый кусочек подаренных и трофейных кружавчиков, какие ей только удавалось добыть. Она прижалась плечом к двери:

— Я думаю, все дело в том, что Рейнирра — такая же, как Нинни. Просто ей пришлось убить в себе все это творчество, чтобы помогать другим, а Нинни стоит на своем. Она сильнее, чем мастерица Рей. Нинни такая, какой Рейнирра так и не смогла стать. Отсюда и ненависть.

— Эй, малыш, — улыбнулась я, утерев девочке слезы, — ты исправила уже столько миров, так что этот тоже будет тебе по плечу. И в конце же концов — нельзя ведь жить в библиотеке. А то зрение посадишь.

— Не посажу.

— А для этого, — посоветовала ей Дайри, всучив свою стопку книг нашему клиенту, чтобы спровадить его обратно в хранилище, — делай упражнение: смотри на близкий объект и на дальний объект. На близкий объект и на дальний объект. И станешь, как я, снайпершей. Будешь попадать каждому своему читателю прямо в сердечко.

— Всё! Двигаемся! — отдал команду Оутнер, заходя в Толстую Дрю. — Нинни, возвращайся в работный дом и передай им там всем от меня, что библиотекари не шутят о смерти. И… эй! — окликнул он ее уже на пороге. — Скажи тем, кто обижает Рой-роя, что, если они еще раз порвут ему книжку, Дайри не станет больше ее чинить: я сделаю ей подвижный механизм и зубы длиной с палец. Пусть представят сами, что она тогда сделает.

Девочка наконец улыбнулась и вышла, прижимая к груди плотно исписанный блокнотик. Оутнер подошел ко мне, я показала, какой выбрала маршрут, и он отправился на свое место.

Я опять посмотрела на скомканное послание.

«Памагитте. У краснага ручя буддут украдать дитей».

— Как быстро мы нагоним дирижабль? — потребовал от меня ответа наш клиент.

Я вздохнула в ответ:

— Он даст нам знать, где остановился, мы рассчитаем время пути до этого места и тогда вам скажем. Сейчас мы не понимаем даже направления.

— Но, многоуважаемая, мы уже движемся в некоем направлении.

— Пока мы движемся к красному ручью. У его брода, возможно, грозит опасность детям.

— И вы верите в это? — Бровь, изящно выгнутая нашим клиентом, искренне попыталась передать уничижительно едкий сарказм. Ей не удалось. Об этом ей сообщила моя бровь.

— Вам тут делать нечего. Возьмите что-нибудь почитать, чтобы не заскучать. Аиттли запишет вас в библиотеку.

С этими словами я собрала карту и направилась к Оутнеру, чтобы посидеть рядом с ним в тишине. В прекрасном таком, животворящем отсутствии этого многоуважаемого.

— Разве вам не очевидно, что это все — гнусные козни, направленные, чтобы сбить вас со следа и отвлечь от действительного важного дела?

Я остановилась спиной к нему. Развернулась, машинально положив руку на револьвер.

— Какого, простите великодушно, дела?

Он принял вызов:

— Вашего. Разве, многоуважаемая и без всяких сомнений квалифицированная в своей узкой специализации госпожа, вы не библиотекарша, а это — не библиотека? Детьми должны заниматься воспитатели работных домов, а если дети попали в беду — то дежурные городов, откуда их украли. Словом, кто угодно вокруг, но никак не библиотекари.

Я в один шаг вернулась к столу, снова расстелила на нем карту и быстро, как я всегда делала, чтобы не сорваться, ввела этого механоида в курс дела. Если бы я этого не сделала тут же и срочно, точно бы его застрелила.

— Вот это — карта того куска фронтира, куда вас занесло. Это — город Голубые Апатиты, он находится у станции Апатиты магистрали Северных Линий. Это — город Фиолетовые Апатиты, он находится у станции Апатиты магистрали Хребет мира. Вот это — город Белые Апатиты, он находится у станции…

— Апатиты?

— …он, — надавила я мрачно-менторским тоном, — находится у станции Апатиты магистрали Золотое Сечение. И все эти три магистрали принадлежат разным перевозчикам. Поэтому, чтобы сменить направление, грузам нужно сделать крюк почти на сотню километров, а это отражается на стоимости…

— Я знаю, как формируется стоимость товаров, — попытался прервать меня наш клиент.

— Ну хоть что-то знаете. Итак, весь этот край живет перегонкой грузов между магистралями на собственных самоходных платформах. А там, где перегоняют грузы, — грузы и грабят. А там, где грузы грабят, — грузы крышуют. Это закон.

— Это нарушение закона. — Еще одна попытка, и опять в молоко.

— На фронтире нарушение закона — это тоже закон, только другой. Так что вся эта территория просто кишит бандами, и никто не хочет высовываться за границы городов, крышуемых разными бандами, потому что любой выстрел за ними может спровоцировать настоящую войну.

— А в городах, хотите сказать, безопасно? — Полностью провалив авторитетный тон, мой клиент перешел к едкой иронии, но я ответила ему крайне просто и крайне честно:

— Конечно, безопасно, там же нечего грабить. Так что дела такие: за границами города заканчиваются полномочия дежурных, интерес преподавателей, работодателей — всех.

— Кроме бегунов и библиотек?

Он все еще пытался меня унизить высмеиванием, но сам закипал, как чайник. Мне это определенно нравилось. Я этому улыбалась, и улыбалась удовлетворенно.