Неистовство стихии было подобно той буре чувств, которую переживала Элизабет.

Она опустила полный блаженства взгляд на мужчину, вызвавшего у нее неукротимый шквал чувств.

Она увидела картину, которая показалась ей самой эротичной из тех, что ей когда-либо доводилось видеть.

Красивое смуглое лицо Веста утопало в ее лоне, его иссиня-черные волосы переплетались с ее нежными ярко-рыжими завитками. Глаза Веста были закрыты. Его сильные руки так крепко прижимали ее к себе, будто их соитие должно было длиться вечность.

Оторвав взгляд от Веста, Элизабет снова закрыла глаза. Последняя волна экстаза захлестнула все ее существо. Ее голова склонилась набок, ноги подкосились, и она безвольно предалась неподвластной ей стихии блаженства.

— Прошу тебя, еще, еще… — умоляла Элизабет, приседая все ниже и ниже. — Дорогой, прошу… еще…

И Вест продолжал целовать ее трепещущее лоно, все сильнее впиваясь в него губами, до тех пор пока Элизабет не застонала, содрогаясь всем телом. Она обхватила его голову, все сильнее прижимаясь своим лоном к его рту, пока экстаз не достиг той точки, когда она не могла его сдерживать ни единой секунды.

Элизабет с силой сжала волосы на затылке Веста, отстранила его голову и опустилась в его объятия. Ее стройное тело сотрясалось. Благодатные слезы восторга текли по ее щекам.

Глава 40

Вест держал Элизабет в своих объятиях, а она, всхлипывая от пережитого потрясения, время от времени вздрагивала и доверчиво прижималась к нему. Он нежно гладил ее по спине, целовал в голову и тихонько приговаривал:

— Милое дитя. Все хорошо, дорогая.

Ее обнаженное тело все еще продолжало вздрагивать после глубокого оргазма, но истерически-блаженные стоны сменились безмятежными вздохами. Вест убрал с ее лица влажные рыжие локоны и улыбнулся.

— Как ты, дитя мое?

У Элизабет еще не было сил ответить, но ее сияющие глаза обо всем поведали Весту.

Он наклонился, чтобы поцеловать Элизабет, и этот поцелуй показался ей невероятно доверительным и приятным.

Вест достал свою замшевую рубашку и расстелил ее на каменном полу пещеры. Затем он осторожно положил Элизабет на пол и лег рядом. Элизабет напоминала разомлевшую кошку. Вест нежно теребил ее волосы и целовал ее глаза, щеки и подбородок.

Не прошло и пяти минут, как Элизабет вновь была готова принять его, ее приоткрытый рот нетерпеливо ждал нового поцелуя. Вест понял, что его ласки возымели должное действие, разбудив в ней прежний пыл.

Неожиданно Вест поднялся на ноги и зашагал к противоположной стене пещеры, туда, где потолок был выше, и начал раздеваться.

Повернувшись на бок, Элизабет с нескрываемым интересом наблюдала за тем, как он снимал ботинки, затем кожаные брюки и, наконец, белье. Глядя на Веста, Элизабет думала, что более совершенного мужчину Богу вряд ли удастся создать. Почувствовав, что в ее теле вновь забродила кровь, Элизабет встала.

Проведя руками по еще влажному лицу, Вест открыл глаза и хотел было вернуться к Элизабет, но в изумлении остановился.

Элизабет ползла к нему. Ее голубые глаза горели страстью, алый рот был полуоткрыт, грудь покачивалась в такт движению. Вест не мог вымолвить ни слова. Глядя на Элизабет, он думал, что она — самая притягательная из женщин, которых когда-либо создавал Бог. Она — само совершенство, начиная от огненно-рыжих волос и кончая кончиками изящных пальцев ног.

Забавно пыхтя, Элизабет подползла к Весту и уселась прямо перед ним. Он едва стоял на ногах. Горя желанием, он быстро поднял ее и прижал к себе. Сотрясаясь от ударов собственного сердца, он покрывал Элизабет поцелуями и нетерпеливо ласкал ее шелковистую кожу.

Оторвав свои губы от ее нежного рта, он попытался уложить ее на расстеленную рубашку. Однако Элизабет отрицательно покачала головой. Она прижала Веста к каменной стене пещеры и крепко обняла за шею.

Желание захлестнуло его с такой силой, что он едва не потерял сознание. Целуя Элизабет в ухо, он сжал ее бедра. Затем его рука поползла вдоль долины ее ягодиц, и пальцы очутились между ног Элизабет. Он обнаружил, что ее лоно влажно и вновь готово к любви.

Сгорая от страсти, он хрипло прошептал:

— Дитя мое, я так хочу тебя. Позволь мне любить тебя. Люби меня…

— Да, да… — шептала в ответ Элизабет, целуя и покусывая его плечи.

— Это чудесно, но я хочу… Прошу тебя… Я хочу… — Его палец сильнее прижался к ее горячей и влажной плоти.

Посмотрев Весту прямо в глаза, Элизабет проговорила:

— Я знаю, я знаю, чего ты хочешь. Я все знаю.

Задыхаясь от возбуждения, о котором кричал каждый мускул и нерв его тела, и бесконечно желая женщину, нежная плоть которой могла подарить ему столько блаженства, Вест хрипло прошептал:

— Тогда дай мне себя… Ляг…

— Я могу и так… дать тебе все, что ты хочешь.

— Как же ты можешь… — прервал ее Вест и, пошевелив пальцем внутри ее влажного лона, еле выговорил: — Я хочу… Дай мне себя…

Элизабет осторожно освободилась от его дерзкого пальца.

— Не сейчас, дорогой. Сначала я возьму тебя ртом.

— О нет, дитя мое, — покачал головой Вест. — Ты не можешь…

Элизабет медленно опустилась на колени.

Отказываясь подчиниться приказу Элизабет, Вест попытался поднять ее на ноги. Однако Элизабет решительно не соглашалась и, прижавшись щекой к его возбужденной плоти, проговорила:

— Я возьму тебя ртом. Я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не испытаешь блаженства.

— О Боже, Элизабет… — проговорил Вест, кладя руку ей на голову. — Не надо, дорогая моя… Не делай этого…

Вест замолчал, он прислонился спиной к каменной стене и замер, когда Элизабет прошептала:

— Нет, дорогой. Я сделаю это…

Она обхватила мощные ноги Веста и прижалась лицом к его животу. Голова Элизабет опускалась все ниже и ниже, остановить ее он был не в силах. Нащупав языком пупок, она двинулась дальше, осыпая поцелуями его разгоряченное тело. Наконец губы коснулись его члена, Вест вздрогнул и уперся ладонями в каменную стену. Элизабет уверенно обхватила рукой его напряженную плоть.

Глядя сверху вниз, Вест напряженно наблюдал за тем, как лицо Элизабет приближалось к его пенису. Когда же ее мягкие губы коснулись его окаменевшей от напряжения плоти, из груди Веста вырвался громкий стон. Элизабет осторожно дотронулась до его члена языком. Пальцы Веста вцепились в ее рыжую гриву.

Элизабет чувствовала ответный трепет его сильного тела. Мощные импульсы, исходившие от напряженной плоти Веста, выдавали его самые сокровенные тайны и убеждали в одном: до тех пор, пока ее губы будут ласкать его, он будет принадлежать ей, одной лишь ей.

Казалось, Вест погрузился в волшебный сон и смутно представлял себе, где сейчас находится. Словно не было ни шквалов ветра, ни ослепительных вспышек молний, ни грозных раскатов грома.

Глядя на склоненную перед ним красавицу, Вест думал о том, что никогда не видел более восхитительного зрелища. Глаза Элизабет были закрыты. Длинные пушистые ресницы блестели на нежных матовых щеках. Гладкие алые губы упругим кольцом сжимали его плоть. Разметавшиеся рыжие локоны причудливо переплетались с жесткими завитками черных волос, густо покрывавших его живот.

Вест закусил губу, чтобы причиненной себе болью задержать оргазм, к которому подошел слишком близко. Он опустился на колени, горячо поцеловал Элизабет и уложил ее на расстеленную рубашку.

Густой свежий запах дождя наполнил пещеру. Горя от нетерпения, Вест быстро раздвинул ноги Элизабет. Яркая вспышка молнии осветила его лицо.

— Подожди, — сказала Элизабет, упершись руками в его грудь. — Я должна кое-что сказать тебе… — В это время ударил гром, и ей пришлось кричать, чтобы быть услышанной: — Я не убивала того офицера в Шривпорте, Вест.

— Дорогая моя, какое мне дело до него, — глухо прошептал Вест и с силой вошел в нее.

Она почувствовала, как громадная плоть заполняет все ее существо. Забыв обо всем на свете, Элизабет крепко обняла его за шею, страстно желая, чтобы это чудесное соитие продолжалось вечно. Но они были слишком возбуждены. Не прошло и нескольких секунд, как тяжелые волны оргазма поглотили обоих. Шальной ветер грозовой бури, подхватывая стоны любовных восторгов, уносил их далеко-далеко в горы.

Оба знали, что этим дело не кончится.

Они знали, что есть лишь один путь, чтобы победить огонь страсти, сжигавший каждого из них. И теперь, дойдя до крайней точки блаженства и горя желанием кричать от переполнявшего их любовного восторга, они знали, что это еще далеко не все. Страсть захватила их с такой неуемной силой, что останавливаться, пока они не пресытятся друг другом, было нельзя.

Они предавались любовным утехам весь долгий день, пока шла гроза, возбуждаясь вновь и вновь лишь от нежных прикосновений и поцелуев. Они любили друг друга, принимая самые невероятные позы, приводя друг друга то в шок, то в изумление самыми неожиданными приемами. Отдавшись любви, они и не заметили, как кончилась буря.

Ни Вест, ни Элизабет и представления не имели о том, который теперь час и сколько времени они провели в пещере. Они были настолько поглощены любовными утехами и блаженством, которое их жаждущие любви тела спешили дарить и получать, что даже не заметили, как над каньоном засияло яркое солнце.

Вест лежал на спине, двигаясь навстречу Элизабет, — оба были почти на грани очередного экстаза, как вдруг раздался громкий голос Грейди:

— Сынок! Мисси! Вы в порядке? Уже полчаса, как гроза кончилась! Чего вы ждете? Хотите, чтобы Таос помог вам спуститься вниз?

Элизабет с ужасом посмотрела на Веста. Умом она понимала, что надо срочно встать и одеться, но тело ее не двинулось с места. Она знала, что не в состоянии оторваться от Веста, пока…

— Да нет, Грейди! — крикнул Вест, продолжая обнимать Элизабет за талию и удерживая ее на месте. — Мы сейчас! Через десять минут будем внизу. — И Вест вновь принялся двигаться в такт лежавшей на нем Элизабет. — Все о’кэй. Расслабься. У нас уйма времени, малыш, — успокаивал Вест, продолжая управлять ее бедрами.

Снизу из каньона до них доносились громкие голоса. Мужчины подсчитывали потерянных лошадей и поклажу, унесенную потоком воды.

Не обращая внимания на суету внизу, Вест прошептал:

— Так… так, дитя мое. Прекрасно. Вот… Хорошо. Давай кончать, милая…

— Вест, Вест, — едва дыша, проговорила Элизабет. Он обхватил ее затылок, притянул к себе и впился в ее губы. Они целовались до тех пор, пока не отхлынула последняя волна оргазма.

Еще минуту они лежали не шелохнувшись, а потом, едва держась на ногах, начали одеваться, поспешно натягивая на себя одежду. Через три минуты они уже спускались вниз.

Обеспокоенный, Эдмунд подошел к Элизабет, обнял ее за плечи и, взглянув на Веста, спросил:

— С тобой все в порядке, дорогая? Вест позаботился о тебе? Ты не ушиблась?

— Не беспокойся, — ответила Элизабет, стараясь не смотреть на Эдмунда. — Все прекрасно.

Глава 41

Над Гваделупой сгущались сумерки. Караван медленно спускался к восточному подножию горы, минуя последние на их пути крутые обрывы. Солнце исчезло за вершинами гор, темнота быстро поглотила представшую их взорам пустыню.

Спустившись вниз, экспедиция расположилась на окаймленном лесом пятачке у подножия горы. С предгорных вершин сбегал небольшой чистый ручей. Разбиваясь о множество валунов внизу, он превращался в поросшую травой заводь.

После пережитого в каньоне мексиканцы чувствовали себя подавленно. Грейди пытался их утешить, подчеркивая, что, несмотря на потерю времени, лошадей и груза, все обстоит более или менее благополучно. Главное, что в этом бешеном потопе никто не погиб. Даже крестьянин, которого смыло потоком воды и несло по течению целых две мили, сумел-таки спастись, уцепившись за куст. Когда его обнаружили, он был изрядно поцарапан и напуган.

Лошади остались целы, но ослы почти все погибли, так как этим навьюченным тяжелым грузом животным было не под силу справиться со стихией. Они лишились медикаментов и продовольствия, но главной потерей было оружие. Остались лишь «кольт», который Грейди носил у себя на поясе, и «винчестер», который Большой Индеец в последний момент успел отцепить от седла.

За ужином говорили только о пережитой буре и понесенных потерях. Элизабет смутилась, когда Грейди сказал, что гроза началась около часа дня и продолжалась ровно до половины шестого. Это значило, что они с Вестом провели в пещере четыре с половиной часа, занимаясь любовью.

Однако Элизабет знала, что это еще не конец.

Взглянув сквозь пламя костра на Веста, Элизабет заметила, что он пристально смотрит на нее. Она спокойно перевела взгляд в сторону и посмотрела на Эдмунда. Встретив его озабоченный вопрошающий взгляд, она смутилась.

Элизабет слегка улыбнулась ему. Эдмунд ответил ей тем же. Однако теперь она не могла отделаться от мысли, что Эдмунд о чем-то догадывается. Когда он сказался усталым и заявил, что отправляется спать, Элизабет поняла, что он действительно чем-то обеспокоен. Обычно он подолгу засиживался в веселой компании, с удовольствием потягивал кофе, играя в шашки с Грейди, и уходил от костра последним.

Спустя минут пять после ухода Эдмунда Вест встал и, не говоря ни слова, тоже отправился прочь. Удивленный Грейди окликнул его:

— Куда ты, сынок? Я думал, что мы еще посидим и…

— Пойду прогуляюсь, — через плечо бросил Вест.

Вскоре мексиканцы тоже разбрелись кто куда, и возле костра остались лишь Элизабет, Грейди и Таос. Похихикивая, Грейди достал доску для игры в шашки. Элизабет тяжело вздохнула: сейчас он начнет упрашивать, чтобы она с ним поиграла. Но играть в шашки Элизабет была просто не в состоянии.

Широко улыбаясь, Грейди направился к Элизабет. Однако Таос остановил его. Грейди нахмурился, посмотрел на Большого Индейца и спросил:

— Ты считаешь, что она не хочет играть в шашки? — Таос решительно покачал головой и указательным пальцем ткнул себя в грудь. Заулыбавшись, Грейди проговорил: — Ах, это ты будешь играть со мной? Ну, черт тебя дери, ты уже сто лет как не играл! Хочешь, чтобы я тебя обставил?

Мурлыча что-то себе под нос, Грейди начал раскладывать доску возле костра. Элизабет с благодарностью посмотрела на Таоса. Греясь у огня, она размышляла о том, знает ли вездесущий, всевидящий Большой Индеец об их отношениях с Вестом.

Погруженная в свои мысли, Элизабет почти забыла о присутствии двух мужчин. После того что случилось сегодня, она чувствовала себя очень неловко перед Эдмундом. Она была абсолютно уверена в том, что больше не может оставаться женой Дэйна Кертэна. Завтра же она сообщит об этом Эдмунду. И Дэйну… как только это станет возможным.

— О-о! — Громкий вопль Грейди прервал ее мысли. — Вот дьявол!

— Что случилось? — удивленно спросила Элизабет и направилась к нему.

— Чертова заноза! — орал Грейди, дуя себе на палец. — Занозил себе палец этой чертовой доской!

Запасливый Таос отправился за иглой и бутылкой виски. Элизабет вызвалась вытащить занозу. Откупорив бутылку, Таос полил виски на палец Грейди, а затем, повернувшись к Элизабет, уселся возле нее. Элизабет склонилась над рукой Грейди, пытаясь разглядеть занозу в отблесках костра.

— Надеюсь, при виде крови вам не будет дурно, мисси? — спросил Грейди.

Не поднимая головы, Элизабет спокойно ответила:

— Не беспокойтесь за меня. Я видела много крови в полевом госпитале в Шривпорте.

— В Шривпорте? В Луизиане? — переспросил Грейди. — Вот интересно, ведь как раз там служил сынок.

Элизабет посмотрела на Грейди. Он улыбался во весь рот и походил на кота, поймавшего канарейку. Кровь ударила ей в голову, сердце бешено стучало: «Вест все им рассказал! Он рассказал им все обо мне! Ну и подлец!»

— Он говорил вам обо мне? Черт возьми! Он рассказал вам все о нас? И о тюрьме?

— Что-что? — растерянно улыбаясь, спросил Грейди. Вид у него был озадаченный.

Уверенная в том, что им все о ней известно, Элизабет сказала:

— Значит, вы знали, что мы с Вестом впервые встретились в тюрьме в Шривпорте! Ведь знали? — Она выпустила из рук палец Грейди и отдала ему иглу. — Он все рассказал вам. Он сказал вам, что я убийца! Но ведь он ничего не знает! Я не убийца! Я никого не убивала!

Позабыв о занозе, Грейди схватил Элизабет за локоть и пристально посмотрел ей в глаза. Его лицо было очень серьезным.

— Послушайте, что я вам скажу, мисси. Если Вест и был знаком с вами в Шривпорте, то никогда не говорил нам об этом. Ведь так, Таос? — Большой Индеец кивнул в знак согласия. Грейди продолжал: — И уж точно никогда не говорил, что вы убийца или что-либо подобное.

— Не говорил? — скептически переспросила Элизабет. — Он никогда не говорил, что… Никогда? — запнулась Элизабет, уже сожалея о том, что так погорячилась.

Она по-прежнему чувствовала на себе вопросительный взгляд Грейди. Таос тоже не сводил с нее глаз.

— Знаете, мисси, — заговорил Грейди, — я первым готов назвать Веста мерзавцем, если он этого заслуживает. Он своеволен и упрям, иногда кажется, что в этой жизни для него нет ничего святого. А в последнее время он и вовсе невнимателен и груб. Но он никогда не был болтуном и сплетником. Я в жизни не встречал более скупого на слова человека.

— Это правда? — Элизабет заглянула в глаза Грейди. — Он никогда…

— Клянусь Богом, — ответил Грейди. — Он о себе-то никогда ничего не рассказывает, а о других и подавно. Могу поклясться, что и вы о нем ничего не знаете. Ведь так? Ведь он ничего о себе не рассказывал? Я прав?

— Не рассказывал, — согласилась Элизабет. — А вы расскажете мне о нем, Грейди? Пожалуйста. Расскажите все, что знаете о Весте Квотернайте.

— Я расскажу вам все, что я знаю. Правда, это так немного. — Неожиданно Грейди улыбнулся и добавил: — Я знал бы о нем еще меньше, если бы не расспросил его как-то, когда он был мертвецки пьян.

Грейди потрогал свою длинную белую бороду и начал рассказ:

— Вестон Дейл родился и вырос в Хопкинсвилле, в Кентукки. Он был первым…

Грейди рассказал, что Вест рос в жуткой нищете на ферме недалеко от Хопкинсвилла. Его отец ничего не умел делать и не любил работать. А хрупкая и ласковая мать трудилась не поднимая головы. С четырех лет Вест от зари до зари работал на поле. Он был старшим из шестерых детей, и когда его отец ушел из дома, Вест взял на себя заботу о всей семье.

Началась война, и Вест вступил в Союзную армию. Все до последнего пенни он посылал матери. Этого было недостаточно, чтобы прокормить семью, и в холодную зиму шестьдесят третьего года вся семья Квотернайтов, не пережив холодов, умерла. В тот же год девушка, в которую Вест был влюблен с детства, вышла замуж за богатого землевладельца из Луизвилла.

Рассказывая, Грейди внимательно следил за Элизабет. На ее лице отражались все переживаемые ею эмоции. Вспомнив ту ночь, когда Вест во сне звал капитана Брукса, Элизабет мягко спросила:

— Грейди, а кто такой капитан Брукс?

Грейди не стал выяснять, откуда она знает это имя.

— Во время войны Брукс был лучшим другом Веста. Они были как братья. — Грейди вздохнул и добавил: — На глазах Веста погибли его лучшие друзья. Порой мне кажется, что он мучается из-за того, что погибли они, а не он. — Грейди вновь покачал головой. — Я не знаю, как погиб Брукс, но я знаю, что в связи с этой смертью Веста до сих пор преследуют ночные кошмары. Я все думаю, не винит ли он себя в смерти Брукса. Сколько я его ни спрашивал о Бруксе, он наотрез отказывается говорить. — Грейди немного помолчал. — Я думаю, каждый человек пережил такое, что не дает ему спать спокойно. — Он зевнул и привычным жестом погладил свою бороду. — В таком случае надо просто бросить вызов тому, что мешает жить.