— Я знаю.

Мэри Элен радостно хмыкнула, словно маленькая девочка.

— Почему же ты мне не сказал? — Свободной рукой он погладил ее по макушке.

— Я боялся. Боялся, что ты не чувствуешь того же ко мне. Боялся, что ты слишком молода и…

— Слишком молода? — насмешливо повторила она. — Слишком молода! Да мне уже пятнадцать лет!

— Я знаю, — улыбаясь, ответил он.

Клей был совершенно очарован этой полуженщиной-полуребенком. Он был настолько влюблен, что ему стоило больших усилий не обнять ее, не стиснуть что есть сил.

— Я знаю, любимая.

— Господи, моя мама вышла замуж за папу, когда ей было восемнадцать. Когда ей было девятнадцать, у нее уже была я и… Знаешь, у меня в Южной Каролине есть кузина, ей двадцать один, так все считают ее старой девой. Не смей считать меня ребенком, я уже не маленькая!

Она замолчала, улыбнулась и сказала:

— Я бы тебя поцеловала, но я не знаю как. Ты меня научишь?

— Я тоже не знаю, — признался Клей.

— Ладно, будем учиться вместе, — сказала она, вытянула губы и наклонилась к нему.

— Мэри, я не могу тебя здесь целовать. На улице люди. — Девушка открыла глаза.

— Ох, ты прав, конечно!

Мэри радостно засмеялась. Она была молода, весела и влюблена. Девушка крепче прижала к своей груди руку Клея.

— Клей, послушай, как бьется мое сердце. Я могу умереть в любую минуту, оно стучит так часто и так сильно!

Его рука лежала прямо под ее левой грудью. Юноша чувствовал биение сердца девочки. Оно действительно сильно стучало в его ладонь. Это взволновало мальчика, и его собственное сердце застучало сильнее.

Клей взглянул в темные, сверкающие глаза девушки и сказал:

— Обещай мне, Мэри, что твое сердце не будет так биться ни для кого, кроме меня!

— Как же оно может биться для кого-то еще, если оно принадлежит тебе!

Глава 4

Около года их нежная невинная любовь оставалась такой же нежной и невинной. Они держались за руки и обменивались неловкими торопливыми поцелуями. Они не скрывали своих чувств друг к другу. А раз не скрывали, то и родителей Мэри это не беспокоило. Преблы, и особенно Джон Томас, считали, что если бы что-нибудь и в самом деле было между двумя подростками, то это было бы видно по их поведению. Но никто из детей не чувствовал себя виноватым. Они вели себя свободно и открыто, так же, как это повелось с детских лет.

Джон Томас считал вполне естественным, что Клей стал первым поклонником его дочери, настоящим или воображаемым. Дети выросли вместе. Клей присматривал за девочкой. Он был ее другом и защитником. Мэри Элен всегда доверяла Клею. Неудивительно, что теперь, когда она выросла и ей хочется, как и ее подружкам постарше, иметь поклонника, то для этой роли она выбрала Клея.

Временно.

— Она ведь перерастет эту склонность, правда же, милый?

— Конечно же, перерастет, дорогая, — отвечал Джон Томас Пребл.

Пора было ложиться спать.

Жюли Пребл, в небесного цвета пеньюаре, сидела за туалетным столиком и расчесывала свои длинные шелковистые волосы.

Хозяин Лонгвуда, красивый и обходительный, в темно-бордовой атласной домашней куртке и темных брюках, смял только что зажженную сигару, закрыл книгу, которую читал, и поднялся со стула. Он направился прямо к жене и, стал на колени позади нее, обнял ее за молочно-белые плечи своими сильными руками. Склонившись к ней, Джон Томас прижался губами к затылку Жюли, потом, медленно двигая губы, стал целовать ее шею. Наконец он поднял голову и встретился в зеркале с глазами жены.

— Мэри Элен думает, что она женщина, — иронически заметил умудренный жизнью отец и улыбнулся — эта мысль позабавила его. — Но она не женщина. Мэри Элен еще совсем ребенок, и, пока она не повзрослеет, наша девочка еще не раз будет воображать, что влюблена.

Супруг ободряюще улыбнулся Жюли.

— Скоро к нам в Лонгвуд станут приезжать многочисленные претенденты на руку нашей дочери. Их будет так много, что мы им счет потеряем!

Жюли Пребл задумчиво кивнула.

Беспокоясь о счастье дочери, они уже не раз обсуждали ее отношения с Клейтоном Найтом.

Собственно говоря, они ничего не имели против Клея, но он, конечно, был неприемлемым кандидатом на роль будущего зятя. И, несмотря на то, что они были очень высокого мнения об Анне, и Клей им определенно нравился, оба супруга соглашались с тем, что Найты все же люди совершенно другого круга. Низшего. Как ни жестоко это звучит, но Найты были для Преблов и для их друзей-патрициев «белым отребьем». Преблы, с их голубой кровью, не могли всерьез рассматривать возможность брака своей дочери с сыном никчемного пьяницы и простой швеи. Этого просто не может быть.

Джон Томас Пребл сказал жене:

— Дай Мэри Элен немного времени, и она забудет о существовании Клея Найта.

Жена согласилась с ним и, положив на туалетный столик расческу с позолоченной ручкой, откинулась назад, прижимаясь к мужу.

Улыбнувшись, она сказала:

— Ты прав, Джон. Ты всегда прав. Мэри Элен чрезвычайно смышленый и любопытный ребенок. Думаю, что очень скоро она вскружит головы многим молодым людям.

— Это точно! — согласился Джон Томас Пребл и галантно добавил. — Так же, как ее красавица мать заставляет кружиться мою бедную голову!

Его темные проницательные глаза снова встретились в зеркале с голубыми глазами жены. И, провоцируя ее, супруг принялся не спеша стягивать с белых плеч жены легкий пеньюар и ночную рубашку. Джон Томас остановился только тогда, когда полностью освободил от невесомой ткани стройные белые руки, плечи и полные груди и когда легкие одеяния повисли у жены на бедрах.

— Да, да, любовь моя, — хрипло прошептал он, — моя голова кружится от одного твоего вида.

Жюли Пребл легко вздохнула, томимая предвкушением того, что последует дальше. Она знала, что дальше будет делать с ней муж, знала и ждала. Женщина замурлыкала и соблазнительно потянулась с поистине кошачьей грацией. Ее муж поднялся и, обхватив обеими руками голову жены, поцеловал блестящие светлые волосы.

Потом он легко поднял на руки свою полураздетую жену, пересек комнату и перенес ее к громадной кровати под балдахином.

Жюли Пребл тихонько вздохнула, когда муж осторожно поставил ее на ноги и стянул вниз голубой пеньюар и ночную рубашку. Он отступил назад, и одежды упали на роскошный ковер. При виде обнаженного тела жены в глазах мужчины загорелся огонь. Женщина протянула руку, дернула за поясок его куртки и откинула полы, обнажая его грудь. Дрожь прошла по всему телу Джона Томаса.

И все проблемы были забыты. Любящие супруги не торопясь, умело доставляли наслаждение друг другу в своей огромной кровати под балдахином на четырех столбиках.

— Поцелуй меня, — взволнованно прошептал Клей. — Целуй меня еще и еще, не переставая.

Мэри вновь и вновь целовала его. Ее губы раскрылись в поцелуе, ее язык нашел язык Клея.

Со времени первого поцелуя они прошли большой путь. Юные влюбленные вместе экспериментировали и исследовали удивительное чудо и непередаваемый экстаз поцелуя. Инстинкт помог им понять, что поцелуй — это нечто большее, нечто гораздо большее, чем простое касание губ. И хотя юные влюбленные и теперь не были экспертами по части тонкого искусства поцелуев, они уже многому научились.

А самый первый их поцелуй свершился в сырой февральский день, лишь спустя неделю после того, как Мэри призналась Клею в любви. Они так задержались не по своей воле. По не зависящим от них обстоятельствам юные влюбленные долгое время не могли остаться наедине, что очень огорчало их обоих.

Наконец после долгой и мучительной недели Мэри и Клей неожиданно получили возможность побыть вдвоем. Им удалось выкроить немного времени и отправиться в беседку, что стояла на нижней террасе Лонгвуда, покрытой рыжей увядшей травой.

Клей провел Мэри в решетчатый, увитый виноградными лозами домик, где стояли два одинаковых белых диванчика. Он передвинул диванчики, и молодые люди сели друг против друга. Некоторое время они сидели молча. Клей нервничал и старался призвать на помощь все свое мужество. Дыхание его участилось, ладони вспотели, хотя день был прохладным.

Потом юноша счел своим долгом снова сказать:

— Мэри, я не умею целоваться. Я никогда не целовал ни одной девчонки.

Она наклонилась вперед и взяла его за руку.

— Я рада, — ответила она. — Меня тоже никто никогда не целовал. Мы можем научиться вместе. Ведь можем?

— Да, — ответил он. — Мы можем. Мы научимся.

Сердце сильно колотилось у него в груди. Клей подвинулся на краешек дивана. Мэри сделала то же самое. Их колени соприкоснулись. Их лица были в нескольких дюймах друг от друга. Мэри затаила дыхание, когда Клей осторожно взял ее лицо в свои холодные ладони. Он посмотрел ей прямо в глаза.

Мэри задрожала и с чисто детской откровенностью сказала:

— Я… я не знаю, куда деть руки. — Он улыбнулся ей:

— Да куда хочешь, любимая!

Девушка вздохнула и положила руки на колени Клея. Кончиками пальцев она чувствовала твердые мускулы под грубой вельветовой тканью его брюк. Серьезные серебристые глаза Клея стали теплыми и нежными. Он ласково приподнял подбородок девушки, наклонился и поцеловал ее. Пальцы Мэри крепче сжали его колени, когда нежные теплые губы юноши коснулись ее дрожащих губ.

Это был краткий и совершенно невинный поцелуй. Губы встретились, соприкоснулись, расстались. Но наивная юная пара была взволнована этим торопливым и сладким поцелуем.

Отпустив губы девушки, Клей немного откинулся назад и посмотрел в ее сияющее юное лицо. В этот момент юноша был исполнен такой любви к Мэри, что казалось, его сердце вот-вот разорвется. Неожиданно в нем проснулся инстинкт собственника. Это была почти ревность.

Он сказал:

— Никогда, никогда никого не целуй, Мэри.

— Не буду, — радостно ответила она.

— Если ты кого-нибудь поцелуешь, я этого не переживу. Ты моя, отныне и навсегда. Ты — мое сердце. Ничьи губы не должны тебя целовать, кроме моих. Ничьи руки не должны тебя обнимать, кроме моих. Ты поняла?

— Поняла, — задумчиво прошептала девушка. — Да, я поняла. А теперь, пожалуйста, Клей, поцелуй меня снова!

С этого зимнего дня их потребность друг в друге существенно изменилась. Изменились их поцелуи и прикосновения.

Совсем недавно, в мае, Клею исполнилось семнадцать, а теперь оставалась всего неделя до дня рождения Мэри Элен. Его должны были праздновать в субботу, 27 июня. Ей исполнялось шестнадцать лет.

Прошло больше года со времени первого робкого поцелуя в беседке. Теперь их поцелуи стали более волнующими, горячими и напряженными. И сколько бы юные влюбленные ни целовались и как бы крепко ни обнимали друг друга, это не приносило им полного удовлетворения.

Поцелуев им было уже недостаточно.

Они любили друг друга.

Они хотели друг друга.

С каждой встречей их поцелуи становились все более жаркими, более страстными и более опасными. В них обоих росли желание и глубокая неудовлетворенность. И Клею было труднее, чем Мэри. Он хотел ее так сильно, что едва мог все это выносить. Но мальчик чувствовал, что должен позаботиться о ее безопасности — оберечь ее даже от самого себя. Он был старше и сознавал свою ответственность за девушку. Клей всегда заботился о ней, охранял ее. Он обещал себе, что не станет злоупотреблять доверием Мэри.

Но, видит Бог, он так сильно, до боли, хотел ее!

Клей не знал, как долго он еще сможет выносить эту боль. Мысли о Мэри лишали его сна. Ночь за ночью он ворочался в своей узкой постели, не зная сна, измученный своей всепоглощающей страстью к Мэри. Но винил Клей только себя, не Мэри. Он мужественно боролся с демонами собственной сексуальности, с этой темной силой, побуждавшей его к необратимому акту совращения его светлого ангела.

Клей боролся, но не знал, как долго он еще выдержит.

Глава 5

Наступил знаменательный день — суббота. 27 июня.

Мэри Элен праздновала свое шестнадцатилетие.

Тисненные золотом приглашения были разосланы за месяц до торжества. Меню обсуждалось за неделю. В помощь местным кулинарам из Нью-Орлеана были вызваны два знаменитых шеф-повара. В. субботу после обеда из кондитерской Гамбила прибыл только что испеченный гигантский белый торт. И это было только одно из дюжины сладких блюд, которым предстояло украсить праздничный стол.

Большие бутылки шампанского охлаждались во льду в серебряных ведерках. Из погреба были принесены многочисленные бутылки с мадерой, портвейном, сотерном и шерри. Крепкие напитки для джентльменов, персиковый и черничный бренди для леди. И конечно, прекрасный фруктовый напиток для гостей помладше.

Ближе к вечеру были доставлены гирлянды из белых роз и душистого горошка, ими украсили комнаты нижнего этажа. На заднем дворе многочисленные китайские фонарики, подвешенные на серебряных нитях, освещали белые столы и стулья, расставленные вокруг выложенной паркетом танцевальной площадки, специально построенной для этого вечера.

Подобной феерии могла позавидовать любая девушка. Это была сказка, воплощенная в жизнь.

На закате дня на усыпанной галькой подъездной дороге Лонгвуда собралось множество экипажей. Наверху, в бело-желтой спальне, взволнованная Мэри Элен едва могла дождаться, пока ее личная горничная, невозмутимая Летти, застегнет крючки белоснежного платья из органзы.

Музыка уже играла. Через открытые окна в комнату доносились звуки оркестра. Девушка была не в силах стоять спокойно — так ей не терпелось спуститься вниз. Наконец Летти отпустила ее, и Мэри Элен бросила последний взгляд в большое зеркало на специальной подставке.

То, что она увидела, ее разочаровало.

Мэри Элен показалось, что она совершенно не изменилась и выглядит точно так же, как неделю или даже год назад.

Она-то надеялась, что к своему шестнадцатилетию станет настоящей женщиной, то есть будет похожа на почти взрослую Бренди Темплтон. Темплтоны были ближайшими соседями Преблов. Они жили в симпатичной усадьбе из красного кирпича, расположенной в четверти мили от Лонгвуда вниз по Ривер-роуд.

Бренди Темплтон была высокой, темноволосой красавицей. Ей было восемнадцать, но выглядела она как взрослая женщина. И вела себя соответственно. Хотя усадьба Темплтонов была рядом, Бренди никогда не бывала в Лонгвуде. Ее родители приезжали часто, но Бренди — никогда. Последние два года Бренди училась в элитарном учебном заведении для молодых девиц — в академии Святой Агнессы. И теперь все говорили, что она стала ужасно воспитанной и элегантной, того и гляди подцепит самого завидного жениха — светловолосого патриция Дэниэла Лотона, уже заканчивавшего колледж.

Ровесницы Мэри Элен шептались между собой о том, что Бренди шокирующе смело флиртует с молодыми людьми. Знакомые девочки сплетничали, что один уважаемый конгрессмен штата Теннесси, женатый, отец четверых детей, ходил на тайные свидания с великолепной Бренди и влюбился в нее без памяти.

Мэри Элен не вполне понимала значение слов «тайное свидание», но боялась спросить, чтобы не показать свое невежество. Поэтому она решила, что это было нечто не более греховное, чем встреча со знаменитым конгрессменом в каком-нибудь романтическом ресторане за бутылкой шампанского. Девушка полагала, что для городских жителей с современными взглядами на жизнь это было в порядке вещей.

Мэри Элен скорчила себе рожицу в зеркале.

Никогда, никогда она не будет так ослепительно красива и соблазнительна, как Бренди Темплтон. Но тут уж ничего не поделаешь.

Мэри нахмурилась и хорошенько одернула вниз корсаж белого платья, так что круглый, отделанный оборками вырез съехал немного ниже на нежных округлостях ее груди. Девушка поглубже вздохнула, чтобы груди посильнее натянули и без того облегающий корсаж.

Мэри Элен посмеялась над собой. Кто знает, может быть, она все-таки выглядит на шестнадцать лет. Может быть, она даже выглядит такой же взрослой, как Бренди Темплтон!

Девочка стремительно отвернулась от зеркала, бегом пересекла комнату и рывком открыла дверь. Выйдя в широкий коридор второго этажа, она пригладила тщательно причесанные светлые волосы, пощипала себя за щеки, покусала губки, приподняла свои пышные юбки и направилась к парадной лестнице.

Внизу, в холле с белым мраморным полом, ее ждал Клей Найт. Еще только получив приглашение на праздник, юноша подумал, что ему будет не по себе на этом блестящем сборище самых богатых жителей города.

Мэри предупредила его, что отец собирается сделать ее шестнадцатилетие заметным событием летнего сезона.

В списке гостей было множество важных персон. Даже губернатор штата обещал быть.

Клей побаивался предстоявшего длинного вечера. Он знал лишь немногих из элегантных гостей, прибывших на праздник. Мэри Элен как виновнице торжества придется уделять внимание другим гостям, а если ее с ним не будет, то, что же он будет здесь делать?

— Клей!

Нежный звонкий голос вывел его из глубокой задумчивости. На верхней площадке лестницы Клей увидел девушку. На ней было платье, сшитое специально к этому дню. Белое и очень красивое, с многочисленными оборками от талии до подола. Корсаж был облегающим, а декольте — очень смелым. Широкие кружева льнули к ее великолепным белым плечам и соблазнительно колыхались у глубокого выреза, подчеркивавшего округлости груди. Сверкающие белые волосы ореолом окружали прекрасное лицо, и обнаженные плечи цвета слоновой кости. Темные глаза Мэри блестели от волнения.

Клей в жизни не видел ничего прекраснее. Девственно-белое платье, кожа цвета лепестков магнолии, золотисто-белые волосы. Она была волшебным видением, которое он навсегда сохранит в своем сердце. Это было неотразимое сочетание ангельской невинности и врожденной чувственности.

Клей был просто, как громом поражен.

Не меньше, чем Мэри.

Бросив взгляд на Клея, девушка почувствовала головокружение, и ей пришлось ухватиться за перила. Юноша предстал перед ней в лучах заходящего солнца. Он стоял у основания лестницы и смотрел на нее. От его красивого мальчишеского лица веяло здоровьем и чистотой. Черные как ночь волосы были зачесаны назад со лба и висков. Его удивительные серые, как серебро, глаза казались поразительно светлыми на фоне гладкой оливковой кожи. В белом парадном пиджаке плечи юноши казались еще шире, чем обычно. Пиджак был расстегнут, одна пола откинута назад. Рука Клея была засунута в карман темных брюк. На лацкане белого пиджака выделялась алая роза. Белая рубашка со складками облегала крепкую грудь. Согнутая в колене нога в прекрасном черном ботинке опиралась на нижнюю ступеньку лестницы. Он был просто великолепен.

Ничего прекраснее Мэри Элен никогда не видела. Волосы цвета воронова крыла, светлые глаза, высокая стройная фигура. Юноша был воплощением мечты, и Мэри Элен поняла, что навсегда запомнит, как он сейчас выглядит. Это было невероятно привлекательное сочетание застенчивости и зрелой мужественности.

Мэри была просто загипнотизирована.

Довольно долго молодые люди молча смотрели друг на друга.

Мэри первой нарушила очарование этой минуты. Она улыбнулась и стала спускаться по лестнице.

Девушка подошла к Клею и положила руку ему на грудь. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце. Это было так чудесно, что голова у нее снова закружилась.

Мэри Элен засмеялась и спросила:

— Это значит, что я хорошо выгляжу?

— Ты выглядишь просто великолепно! Ты так красива, что я начинаю думать, что я тебя не стою.

Девушка огляделась. В холле никого не было. Она наклонилась и крепко поцеловала его в губы.

— Я люблю тебя! Не забывай об этом! — Юноша улыбнулся и немного расслабился.

— Не забуду!

— Все уже здесь? Они во дворе?