— Откуда вы могли знать? — спросил он. — Ну откуда вы узнали про нее?

Колени у лорда Честера подогнулись, и он без сознания рухнул на пол.

— Он умер? — прошипел брат Ричмонд. — Брат Эдмунд, что с ним?

Тот осторожно посадил свою сестру на каменную скамью, подошел к лорду Честеру и озабоченно присел рядом с человеком, которого всего минуту назад сбил с ног.

— Не трогайте моего мужа! — взмолилась леди Честер. Она протиснулась между монахинь и слуг к лорду. Ее лицо опухло от слез.

— Брат Эдмунд — опытный фармацевт, не хуже врача, — сказала настоятельница.

Без каких-либо признаков ненависти, как и подобает настоящему лекарю, он притронулся к запястью лорда, потом поднял его веки.

— Лорд Честер жив, — спокойно сообщил брат Эдмунд. — Это действие вина. Он придет в себя.

— Да, с моим мужем такое уже случалось, — подтвердила леди Честер. — Он засыпает на несколько часов, и тогда разбудить его совершенно невозможно, а потом просыпается с головной болью.

Настоятельница сделала знак Грегори:

— Вы должны вынести его, уложить в коляску и отвезти домой. Возьмите еще людей, если нужно.

— Да, — сказал брат Ричард, — как можно скорее уберите его из монастыря.

— Нет-нет, пожалуйста, не делайте этого. — Леди Честер ухватила за плечо настоятельницу. — Не вышвыривайте его, как преступника. Это лишь вызовет еще больший скандал. У вас здесь есть комнаты для гостей, верно? Пусть он сегодня переночует там. Позвольте нам обоим остаться. Мы уедем, как только муж проснется. Он должен выйти из Дартфорда на своих ногах. Мы уедем утром. Обещаю вам. — (Настоятельница отрицательно покачала головой.) — Муж очень переживает, — продолжала леди Честер, — из-за нашего сына. — Голос ее зазвучал жалобно. — Он все еще скорбит по нему, хотя прошел уже целый год. То, что милорд говорил и делал здесь сегодня, не стоит воспринимать всерьез. Это вино во всем виновато. Я прошу вас: не вышвыривайте его. Подумайте о последствиях.

Среди монахинь возникло сердитое движение. Из общей группы, словно карающий архангел, вырвалась сестра Рейчел.

— Настоятельница Джоан, этот человек не должен оставаться в нашем монастыре! — прокричала она. — Это осквернение святого места должно прекратиться немедленно! Он воплощение зла. Мы видели зло здесь, в зале капитула. Зло в словах и поступках. — Она показала рукой на сестру Винифред, которая отчаянно хватала ртом воздух.

По группе прошел согласный шорох. Больше всех, казалось, была выбита из колеи сестра Элеонора: она разрывалась между ненавистью к лорду Честеру и преданностью настоятельнице.

Леди Честер, рыдая, проговорила:

— Кристина, где ты? Пожалуйста, помоги нам.

Сестра Кристина двинулась к матери. На ее лице застыло мучительное выражение. Она остановилась посреди зала, ее опущенные руки дрожали.

Брат Эдмунд повел свою задыхающуюся сестру к двери.

— Что бы вы ни решили относительно лорда Честера, сестре Винифред нужна немедленная помощь, — сказал он. — Вы позволите нам уйти в лазарет, настоятельница?

Она кивнула, и оба вышли.

Брат Ричард откашлялся:

— Настоятельница, монастырю был нанесен немалый ущерб. Я опасаюсь того, что может произойти, если человек этот останется здесь, пусть даже всего на одну ночь.

Рыдания леди Честер усилились, она сидела на корточках рядом с мужем.

Настоятельница Джоан нахмурилась, посмотрев на бесчувственное тело лорда Честера. Мы все ждали ее решения.

— Грегори, — сказала она привратнику, — отнеси лорда Честера в одну из наших гостевых комнат. Они не подготовлены, но ему и леди Честер придется довольствоваться тем, что есть. Потом запри все двери в клуатр, чтобы оттуда нельзя было войти в дом. — Она с высоко поднятой головой повернулась к нам. — Таково мое решение. Мы остаемся монастырем, и по уставу наш долг — оказывать гостеприимство, если нас о нем просят. Мы отнесем наши святыни — раку, книгу и другие сокровища — в церковь и библиотеку. Мы проведем мессу Дня всех усопших верных. Мы должны продолжать делать свое дело.

Брат Ричард нахмурился, но промолчал. Сомнение и страх ясно читались на лицах монахинь. Но мы все подчинились воле настоятельницы.

Сестра Элеонора громко проговорила:

— Ну, вы все слышали, что сказала настоятельница. Берите наши сокровища.

Сестра Рейчел поспешила к раке.

— Я сама почищу ее, — произнесла она ломающимся голосом. — Постараюсь смыть скверну.

Группа старших монахинь взяла со стола другие предметы. Грегори и его люди двинулись к лорду Честеру, собираясь вынести его.

Я вышла из зала вместе с сестрой Кристиной. Я сегодня видела достаточно, чтобы понять, что привело ее в Дартфорд и сделало такой набожной католичкой, почему она поклялась никогда не оставлять этих стен.

На поминальной мессе тем вечером брат Филипп сказал несколько слов о Дне всех усопших верных, хотя и не так вдохновенно, как перед этим брат Ричард. Месса состоялась так поздно, что вскоре раздался колокольный звон, призывающий нас на ночную молитву.

Потом уже, когда мы поднимались в спальню, я попыталась выразить сочувствие сестре Кристине, ибо не хотела, чтобы она истолковала мое молчание как осуждение. Да, ее отец нанес оскорбление монастырю, но она-то в этом не виновата.

— Сестра Кристина, — начала я, — вероятно, ваша жизнь до Дартфорда…

Она повернулась ко мне с искаженным болью лицом:

— Умоляю вас, не спрашивайте меня ни о чем, сестра Джоанна. Не говорите о моей семье… о моем отце. Прошу вас, ни слова. Вы, как никто другой, должны понимать, что о нем не следует говорить никогда.

— Конечно, сестра.

Когда мы переоделись в ночные рубашки и улеглись, в спальню заглянула сестра Агата:

— Сестра Винифред сегодня переночует в лазарете. Ей нехорошо. Там же останется брат Эдмунд — он будет присматривать за ней. — Она взглянула на меня, и ее пухлые щеки задрожали. — Ничего подобного в Дартфордском монастыре никогда не случалось. Никогда. Я и представить себе не могла, что…

— Спокойной ночи, сестра Агата, — бесцеремонно оборвала ее сестра Кристина и повернулась лицом к стене.

Я задула свечу.

Уснуть удалось далеко не сразу. Я чувствовала, как погружаюсь в сон, но потом вдруг словно кто-то толкал меня, и я беспокойно ворочалась в постели. Меня все время преследовали звуки песен, которые мы играли, видение раки в форме руки на столе, я съеживалась от богохульственных выкриков лорда Честера.

Когда перед рассветом зазвонили колокола, зовущие на лауды, я поднялась с трудом, в голове у меня стучало. Я кинула взгляд на сестру Кристину — она сидела на краю своего тюфяка и надевала через голову хабит; ее движения тоже были неловкие, неуверенные.

Когда мы цепочкой спускались в церковь, я обратила внимание, что и другие сестры тоже выглядят усталыми, если не сказать измученными. Никто в Дартфорде сегодня не спал спокойно. У сестры Рейчел вид был такой, будто она за одну ночь состарилась на десять лет. Мы с сестрой Кристиной ждали своей очереди в конце цепочки, когда до нас донесся громкий визг. На этот раз он точно исходил не от животного, которого убивают: вопила донельзя перепуганная женщина.

Сестра Кристина замерла.

— Это моя мать, — проговорила она.

Я схватила ее за руку, и мы вместе побежали по саду клуатра к двери, ведущей в переднюю часть монастырского здания.

— Грегори! — закричала я, молотя кулаком в дверь. — Впустите нас! Откройте дверь!

Не прошло и пары секунд, как появилась настоятельница Джоан, сопровождаемая сестрой Элеонорой и сестрой Агатой. В пяти шагах за ними стоял брат Ричард.

— Возвращайтесь в церковь, — приказала нам настоятельница.

— Но сестра Кристина говорит, что это кричала ее мать, — возразила я.

Дверь распахнулась, и пред нами предстал Грегори с пепельно-серым лицом. Мы с сестрой Кристиной бросились мимо него в гостевую часть. Она находилась на западе, в противоположной стороне от покоев настоятельницы.

Мы почти добежали до места, когда из дверей на негнущихся ногах вышла леди Честер. На ней было то же черное одеяние, что и вчера. Она шла, держась рукой за стену, словно внезапно ослепла. Когда сестра Кристина подбежала к ней, леди Честер рухнула в объятия дочери.

— Не заходите в эту комнату, сестра Джоанна… Стойте! — закричала настоятельница у меня за спиной.

Но я не остановилась. Я снова не подчинилась ей. Не знаю, что влекло меня дальше по коридору — мимо леди Честер в комнату для гостей. Я словно знала, что найду там нужный мне ответ, а если не получу его, то погибну.

Вторая дверь, ведущая в спальню, была распахнута, и я вбежала внутрь.

Я сразу же увидела его. Лорд Честер полусидел на кровати. На нем тоже все еще были траурные одежды в память королевы Джейн, но они пропитались кровью. В крови были и изголовье кровати, и стена за ним. Голова лорда Честера с левой стороны была проломлена. Он лишился левого глаза. Я видела только кровь, кости и мясо. Правый глаз был выпучен, и в нем застыло выражение печального удивления.

На полу рядом с кроватью лежала рака Дартфордского монастыря, разбитая на кусочки, тоже окровавленные. Клок каштановых волос лорда Честера запутался в двух вытянутых пальцах высеченной из камня руки.

28

Сразу после обнаружения тела было много плача и криков. Настоятельница Джоан и брат Ричард вбежали в комнату после меня, а потом в ужасе отступили. Настоятельница приказала опечатать помещение и выставила у двери охрану.

— По монастырю ходит убийца! — визжала в коридоре впавшая в истерику сестра Агата. — Слуги должны обыскать монастырь. Этот человек может прятаться где угодно.

— Успокойтесь, — сказал брат Ричард. — Лорд Честер был убит много часов назад. С какой стати его убийца стал бы здесь задерживаться? Да он наверняка давным-давно ушел. — Брат Ричард развернулся и набросился на Грегори: — Ты запер двери прошлой ночью?

— Конечно запер, — обиженно ответил привратник. — Что же я, своих обязанностей не знаю? Никто не мог проникнуть в гостевую снаружи или из клуатра. Как и приказала настоятельница, я сразу же, как только мы отнесли лорда Честера в кровать, запер двери с обеих сторон. Никто туда не мог войти. И выйти оттуда тоже никто не мог. Я готов поклясться в этом перед самим королем.

— А через окна? — предположила сестра Элеонора.

Грегори покачал головой:

— Я все проверял. Они надежно закрыты.

— Вы хотите сказать, что леди Честер?.. — прошептала сестра Агата.

— Вы что же, считаете, что она упросила нас оставить лорда здесь, чтобы убить его? — спросил брат Ричард.

— Молчите! — закричала настоятельница. — Я не допущу никаких слухов и домыслов в нашем монастыре. Мы немедленно известим о случившемся епископа Рочестерского. Пусть этим делом занимается церковный суд.

— Церковный суд? — недоуменно повторил брат Ричард. — Но ведь убили пэра королевства! И вероятно, нам предстоит иметь дело со Звездной палатой, [Звездная палата — существовавший в 1487–1641 годах чрезвычайный суд при короле Англии.] если не с Тауэром.

Я не смогла сдержать дрожь.

— Вы ошибаетесь, брат Ричард, — сказала настоятельница. — Преступление было совершено на территории церкви. Королевский суд не имеет к этому отношения.

Брат Ричард сжал кулаки в приступе отчаяния:

— Пожалуйста, хотя бы раз прислушайтесь к моему мнению! Я просил вас не приглашать лорда Честера в Дартфорд, но вы не вняли моей просьбе. Вчера вечером я настоятельно просил вас удалить его из монастыря, и вы опять пренебрегли моим советом. Но сейчас, настоятельница, речь идет о кое-чем более важном, чем ваша гордость. О будущем монастыря, о наших жизнях. Вы готовы выслушать меня?

Губы настоятельницы нервно задрожали, но она справилась с собой и кивнула.

Брат Ричард набрал в грудь побольше воздуха.

— Если мы попытаемся свести это дело к церковному расследованию и не станем допускать сюда посторонних, то будем уничтожены. Это убийство даст нашим врагам повод говорить, что монастыри — рассадник зла, преступлений и лжи. Наверняка решат, что мы плетем заговор. Но с другой стороны, не следует отдавать себя в руки Звездной палаты. Там заправляют еретики, жаждущие нашей гибели. Нет, мы должны открыть двери монастыря тем, кто зарабатывает на жизнь расследованием подобных преступлений. Мы должны официально заявить об убийстве, вызвать коронера и согласиться с его методами ведения следствия.

— Вызвать коронера? — неуверенно переспросила настоятельница Джоан. — Но где мы найдем такого человека? Я не хочу посылать за ним в столицу. Мы не должны допустить, чтобы этим занимался Лондон.

— Вы сказали, что Дартфорд находится под юрисдикцией епископа Рочестерского. До Рочестера не так уж далеко — меньше дня пути. Этот город достаточно велик — там должен быть коронер. Это профессионал, который прекрасно разбирается в убийствах, умеет их расследовать, правильно осматривать труп. Если мы сообщим о преступлении сегодня, коронер прибудет сюда уже завтра.

Настоятельница с опаской повернулась в сторону спальни, словно боясь, что лорд Честер с проломленной головой сейчас выскочит оттуда.

— Что ж, тогда так и поступим, — отрешенно сказала она. — Грегори, отправь в Рочестер с посланием надежного человека, на самой быстрой лошади. А наши люди пусть обыщут всю территорию — не обнаружатся ли следы кого-нибудь постороннего. — Она повернулась к нам, испуганно сгрудившимся в углу. — Пока не начнется расследование, я хочу, чтобы все вы занимались своими обычными делами. И смотрите, чтобы никто не оставался один, это опасно.

Мы разбрелись по монастырю. Я помогла навести порядок в трапезной, потом отправилась в лазарет проведать сестру Винифред. Она пребывала в плачевном состоянии: лежала на боку, свернувшись калачиком, подтянув колени к подбородку. Я сперва решила, что моя подруга спит, но когда подошла к ней, то увидела, что глаза ее открыты.

— Сестра Винифред, — спросила я, — как вы себя чувствуете?

Дрожь прошла по ее телу, но мой вопрос остался без ответа.

Я в тревоге повернулась к брату Эдмунду:

— Вы в силах ей помочь?

— Время и молитва — вот что ей поможет, — ответил он, стоя спиной ко мне. Брат манипулировал перегонным аппаратом на столе: заправлял в него порцию травы.

— Я могу быть вам чем-нибудь полезна? Может, принести еды? Или еще как-то помочь?

Он отрицательно покачал головой. Я обошла стол и впервые сегодня увидела лицо брата Эдмунда. Морщины усталости бороздили уголки его глаз и рта. Я подумала, что он, вероятно, не спал ни минуты.

И понизила голос до шепота:

— Она знает об убийстве лорда Честера?

— Нет, пока я не хочу ей говорить. — Он поморщился. — Ах, какая ужасная трагедия.

— Вы скорбите по лорду Честеру? — изумилась я.

Брат Эдмунд кивнул:

— Да, он был грубым человеком, распущенным и жестоким, но при этом оставался творением Божьим. И теперь я должен жить со своим грехом, лишившись возможности получить от него прощение.

— С каким грехом? — не поняла я.

— Грехом гнева, — холодно ответил он. — Это преследует меня с мальчишеских лет. Я молился, боролся… — Голос его замер. — Вчера вечером я должен был найти мирный способ решения конфликта. Теперь буду всю жизнь сожалеть о том, что не сдержался.

— Брат Эдмунд, прошу вас, не упрекайте себя.

Морщины вокруг его глаз разгладились.

— Вы очень добрая, сестра Джоанна.

— Добрая? — поразилась я. — Никто еще не говорил так обо мне.

— Значит, люди просто не замечали вашей доброты.

Тут его перегонный аппарат зашипел и принялся плеваться. Брат Эдмунд повернулся к аппарату, чтобы наладить его, а я выскользнула из лазарета. Я не привыкла к комплиментам. Мать, воспитывая меня, всегда указывала на ошибки и никогда не хвалила. Единственные два человека, увидевшие во мне добродетели, были настоятельница Элизабет и — много лет назад — моя кузина Маргарет. Обе они теперь мертвы и покоятся в земле.

На следующее утро в Дартфорде наблюдалась вспышка активности. Говорили, что коронер уже прибыл. В середине дня, подчиняясь заведенному распорядку, я отправилась в гобеленную. Там было непривычно тихо. Сестра Кристина успокаивала свою безутешную мать в локуториуме, а сестра Винифред по-прежнему оставалась в лазарете. Куда подевалась сестра Агата, я понятия не имела. Я сидела перед станком и ткала белыми и голубыми нитями, время от времени нажимая педали. Мы с сестрой Еленой работали молча. В этом мире слишком много уродства и насилия, а теперь они вползли и в наш монастырь. Мы должны были исполнять свои обязанности и делать все, что в наших силах, чтобы творить красоту.

В тишине хорошо думается, однако мысли мои были тревожными. Корона, явно таившая в себе страшную опасность, была спрятана здесь, в монастыре. Лорд Честер хвастался, что знает наши тайны: «Никто лучше меня не осведомлен о тайнах Дартфордского монастыря». А несколько часов спустя он был жестоко убит. Мне впервые пришло в голову, что лорда Честера убили, чтобы спасти корону. Но кто здесь, кроме меня, знал о ее существовании и мистической силе? И главное, кто мог так быстро встать на защиту реликвии?

— Се… Сеет… Сеет… — Низкий, хриплый, заикающийся голос потряс меня.

Я посмотрела на сестру Елену. Трудно было поверить, но она, которая не произнесла ни слова после того, как тело ее брата было выставлено на позор в Тайберне, теперь пыталась обратиться ко мне. Казалось, ей отчаянно нужно поговорить со мной. Хотя день стоял холодный, на ее лице выступили капельки пота.

— Сестра… Джоанна! — наконец сумела выговорить она.

— Да, слушаю.

— Д-д-д-олжна вам сказать…

Дверь открылась, и к нам быстрым шагом вошла сестра Агата. Она поманила меня. Лицо ее раскраснелось от переживаний последних часов.

— Вас срочно требуют, — сказала она.

— Куда? — спросила я.

— В покои настоятельницы, — пояснила она. — Из Рочестера два часа назад приехали люди, и они хотят вас допросить.

— Почему именно меня?

— Потому что вы одна из немногих, кто видел лорда Честера мертвым.

Я повернулась к сестре Елене, но ее губы снова были плотно сжаты. Она едва заметно покачала головой и потерла руку, словно ей было больно.

Я последовала за начальницей послушниц через клуатр к парадным дверям монастыря.

— Вы сказали, что приехали люди, то есть не один коронер, а несколько человек? — уточнила я.

— Коронер ввиду серьезности преступления привез с собой еще двух помощников, пожилого и молодого.

Предстоящий допрос напомнил мне о Тауэре. Эти люди ни в коем случае не должны узнать о том, что я провела там несколько месяцев, ибо последствия для меня могли быть самыми неприятными. Это бросило бы на меня тень и неизбежно вызвало бы вопрос: почему столь серьезно провинившейся послушнице позволили вернуться в монастырь? Меньше всего епископ Гардинер был заинтересован в том, чтобы я оказалась среди подозреваемых в убийстве. Я молилась, чтобы настоятельница ничего не сообщила коронеру.

Сестра Агата пропустила меня внутрь, но сама не вошла. Она заняла место на скамье рядом с мрачной сестрой Элеонорой и еще более мрачным братом Ричардом. Дверь закрылась, разъединив нас.

Настоятельница Джоан сидела с прямой спиной, трое мужчин стояли кучкой у окна. Один из них, увидев меня, тут же выступил вперед. Высокий, слегка сутулый, облаченный в длинные черные одежды, какие носят врачи. На шее бечевка, удерживавшая маску, которая висела у него под подбородком. Я догадалась, что это коронер. Второй человек — седоволосый, коренастый — заговорил с ним низким голосом. Третий смотрел в окно, сцепив руки за спиной.